– Верочке и детям не придётся ни в чём нуждаться!
Хоть это утешает… Как я без них теперь?! Они-то привыкнут, что меня нет. А я?!
– Не знаю… Только я где-то слышала, что первые три дня душа как бы оплакивает утрату своего тела и находится рядом с ним. Если я не ошибаюсь, конечно.
А ты…
– Это кто сказал?! – язвительно ухмыльнулся Олег. – Покойник поведал? Мне вот не очень хочется рядом… ну с этим… находиться.
– Где оно сейчас?
– Тьфу! Не напоминай даже где! Слово это не произноси! Мне ещё свои похороны послезавтра пережить!
Может, не ходить?
– А так можно?
– Что, меня насильно кто-то потащит?
– Как-то неправильно не пойти… Ой! Страшно-то как!!!
– То-то и оно! Если ты не пойдёшь со мной, я умру там от ужаса!
– Ты уже умер, вот в чём незадача.
– Шутишь? Подкалываешь? Хочу огорчить. У тебя всё это ещё впереди. Так что набирайся опыта. Кстати, тебя не сильно смущает мой вид? Нестандартно, конечно, но я уже попривык и даже не стесняюсь. Вполне естественно… Я бы даже сказал комфортно. И что люди не ходят голышом?
– Особенно зимой, – хихикнула Лиля. – Не сравнивай себя с нормальными людьми. Ты – это особый случай.
Ошибка мироздания. В Бога веришь?
– Пока не разуверился. Посмотрим, что дальше будет. Но ангелы ещё не посещали. Подождём! Тоскливо мне.
Стольких радостей лишился в одно мгновение! Полный пипец, если не сказать покрепче.
– Ты у мамы один был?
– Нет, слава богу. Ещё сестра младшая. На семь лет моложе. Она в Америке училась, там и осталась. Замужем. Детей нет.
– Почему?
– Хрен знает. У них карьера превыше всего. Американцы со своими прибабахами. Они и жить-то нормально после пенсии начинают, а так вкалывают как ломовые лошади.
Пару раз в год съездят отдохнуть – и опять в упряжку.
– У нас ни разу не съездят и пашут за сущие гроши.
А отец твой где? Ты всё мама, мама…
– Развелись три года назад. Я никогда бы не подумал, что он сможет мать бросить. Не поверишь, жили душа в душу. И вдруг бац – «Извини, люблю другую!» Мы с сестрой не хотели после этого с ним общаться. Мать просила понять, простить. Мне пофиг – простил. Особо встречаться с ним не стремлюсь. Завтра со своей бабой прилетают из Италии. Видите ли, его мадам устала, к морю потянуло. Только месяц назад была, опять, видно, притомилась. Хитрая! На лбу написано. Сейчас на меня, поди, гонит, что сорвал их планы.
– Молодая?
– Младше моей сестры. Тридцать где-то… Лиль?
– Что?
– Давай в город мотнёмся. Казанский, канал Грибоедова, Дворцовая площадь…
– Это тебе мотнуться – раз плюнуть, а мне ещё туда добраться надо!
– Такси возьмём.
– Не-е-е-е! Дорого. Я на электричке езжу.
– Предложил бы оплатить, но в нынешней ситуации стеснён в средствах. – Олег наконец заулыбался собственной шутке. – Девушку не могу на кофе пригласить, не говоря уже об ужине в ресторане! Мрак! Ладно, попрусь с тобой на электричке.
Лиля рассмеялась.
– Хотела у тебя попросить мобильник, домой позвонить, предупредить, что задержусь. Г-г-г-г-г-г! Умора, да?
– Не вижу ничего смешного. Кстати, мне билет на электричку покупать не надо. Я попал в коммунизм, о котором грезило всё население Советского Союза. А как просто, оказывается. Помер – вот и сбылась мечта миллионов.
– Точно! Деньги! Придётся всё равно домой заходить.
И что я скажу? Куда вдруг?
– Правду! – улыбнулся Олег.
– Иди ты! – Лиля натянула повыше любимые треники, которые вечно сползали, и казалось, она их вот-вот потеряет.
– Заодно переоденусь. Неприлично в таком виде по центру города дефилировать.
– По мне, так нормально… – Олег оглядел Лилю с ног до головы и, чтобы не заржать, отвернулся.
– Да! Я не придаю особого значения одежде и за модой не гонюсь! Тебе, наверно, этого не понять. Ты, поди, в других кругах вращался.
– Я теперь вообще не придаю ей никакого значения, как можно заметить. Ну не дуйся! Сейчас щёки лопнут.
– Что-то у тебя быстро меняется настроение. Недавно безутешно плакал, теперь ржёшь…
– Сам удивляюсь. Странно! Обычно тяжело переносил любую мало-мальски серьёзную проблему. Сейчас как реле поставили. Оно само регулирует перенастройку отношения к происходящему. Я скоро стану пофигистом или дурилкой. На всё буду блаженно улыбаться, всех любить, всему радоваться. Превращаюсь постепенно в болвана.
– Не постепенно. Я бы сказала, стремительно, – пошутила Лиля, но Олег не улыбнулся, а, наоборот, погрустнел, и вибрация от него стала настолько сильной, что у неё закружилась голова, как бывает, когда утром после сна резко встаёшь с кровати. Ещё от него исходило тепло. Это было другое тепло, особое, и воспринималось оно не кожей, а тем, что находилось глубоко внутри неё.
Подобное в очередной раз не поддавалось объяснению, как и всё, связанное с Олегом.
– Ты иди собирайся, а я по саду поброжу. Участочек у вас крохотный, но красивый, – отметил Олег и направился к маминой грядке, где она, присев на корточки, с упоением выдёргивала сорняки.