#Мы никогда не знаем…

– А вот своих детей – не сложилось! Да у меня и мужика-то приличного не было, – Наталья Сергеевна махнула рукой и забрала Лизку на руки. – Ну что, болезная? Сейчас тебе тётка каши человеческой наварит. Заживём! Пусть матка идёт, куда хочет, у нас своих дел хватает! Да, рыбонька моя.

Соня уверенно побежала вниз по лестнице. За дочку она была совершенно спокойна.

У подъезда Лениной квартиры стояла чёрная «Волга» с госномерами. Сразу поняла: родичи ещё не отвалили, пришлось бродить вдоль канала. Мороз стоял приличный.

Как в блокаду всё это переносили?

Стало не так зябко. Дошла до Мариинки, вернулась назад, чёрной «Волги» простыл след. Злая консьержка не сказала ни слова, лишь презрительно сжала тонкие губы. «Подыхает от зависти!» – решила Соня и молча прошла к лифту.

Лена встретила с сигаретой в зубах.

– Проходи, Анька уже на кухне, сгорает от любопытства.

Соня услышала иронию в словах, но промолчала. Аня, как всегда, была при полном параде. Длинные увесистые клипсы тяжело спускались до плеч.

– Уши не отвалятся? – вместо приветствия процедила Соня.

А про себя подумала: «Такие же хочу! Очень эффектно!»

Порылась в сумке и протянула фотографию.

Аня вопросительно посмотрела на Соню.

– Ну и что? Мужик какой-то.

– Не мужик, а муж мой бывший. Видишь на нём шарф? Это я придумала. Шёлк атласный с синтетикой. С одной стороны белый, а с другой черный, и на конце вышивка машинная – Christian Dior. Там грузин один из Тбилиси был, всё за моим бегал. Где взял, продай! Так можно таких тучу нашлёпать и всё, что хочешь, вышить: и Gucci, и Chanel… А если и концы в Грузии – Армении найти, как пирожки разлетаться будут. Гнать будем как фирму. Никто не догадается, что самопал, швы все внутренние. И баба у меня есть, что за работу возьмётся. Одна сына тянет, и мать у неё с золотыми руками. Она мне всё переделывает. С двумя высшими образованиями, а шитьём деньги зарабатывает. Настя скромная, работать будет, как вол, и денег много не попросит. Может, ещё кого подтянет. Только машинку для вышивания надо прикупить. Она, когда мужу шила, у подруги вышивала, своей нет.

– Посчитать надо, сколько наваривать сможем. Да, что-то есть в этой канители!

– Точно есть, девочки! А потом и ещё что-нибудь придумаем.

Аня прикурила сигарету об Ленкину.

– А ты что думаешь?

Лена смачно затянулась и выпустила тонкую струйку дыма.

– Можно вы как-нибудь без меня справитесь? Мне мужа надо искать. У меня другие цели и задачи. Я вот пахать совсем не хочу. Мне бы на всё готовое и принца заморского с дворцом сказочным. Обязательно с бассейном. Плавать люблю перед сном… Есть у меня одна корова из Гагр. Всю Грузию знает! Думаю, и здесь разлетаться будут…

– А как же Ольга? Она вроде меня к вам привела. По-правильному, надо её в долю брать.

– Не переживай, она и так получает. Ленка с твоих проданных вещей отстёгивает! Так что успокойся!

Сонька тяжело вздохнула.

– Не могу я так!

– Ну не можешь, так бери к себе. Я делиться с ней не буду. С каких ещё дел? Да она сама не захочет, тут же как-никак уже подрыв социалистической экономики! Шмотки по знакомым бабам развозить не велико дело, всегда отмазаться можно.

Аня оказалась жёстче, чем предполагала Соня. «Может, права? – подумала Сонька. – Я-то в этом ничего не смыслю. Может, так и надо – каждый за себя?»

Вернулась домой с настроением. Открыла дверь, а в квартире тишина. Испуганно заглянула в комнату. Лизонька безмятежно спала, а тётя Наташа – рядышком на диване, только одной рукой за кроватку держится, будто оберегает дочкин сон. Кругом пахло чистотой и порядком.

И когда успела прибрать и полы намыть? Вот заработаю немного и возьму её в помощницы по дому и за Лизой приглядывать. Лучше не найду человека!

Утром Соня позвонила Ольге и обрисовала перспективы, не смогла утаить, в долгу она перед ней.

Оля и слышать ничего не хотела о подпольном производстве, как громко назвала своё детище Соня. Да и кто знал, что скоро ей всё это неинтересно станет. Познакомится с финном в Ольгино. Так ведь случайно попадёт в мотель на ДР к школьной подружке детства.

На выходные автобусами толпы чухонцев пёрлись через финскую границу – водки русской вволю напиться и девок продажных погонять. В Финляндии сухой закон, а выпить они мастаки.

Сеппо был высокий добродушный блондин, на пару лет старше Оли. Приехал с компашкой молодых сослуживцев погулять в культурный Ленинград. С театрами и музеями не получилось, друзьям хотелось куража, и они два дня безвылазно проторчали в баре да в ресторане с местными девицами. Сеппо с непривычки страдал от похмелья и пустого времяпрепровождения. Ольга сразу заметила, как белобрысый чухонец не сводит с неё глаз.

Надо сказать, большой красотой Оля никогда не отличалась и редко нравилась парням. А тут дело такое! Уставился и глупо лыбится, столкнувшись с ней взглядом. Оля с непривычки от такого внимания готова была сквозь землю провалиться. Вертелась, поправляла волосы, не знала, куда руки деть. Хорошо, девчонки танцевать – и она следом.

Сеппо подошёл и встал в сторонке, потом улучил момент, когда девочки к столу праздничному направились, и подошёл знакомиться – на зависть всем, включая именинницу.

Роман у них закрутился нешуточный. Сеппо приезжал почти каждую пятницу на машине. Он был из богатой финской семьи, но у финнов принято, что дети сами пробивают себе дорогу в жизни, правда, дали возможность получить хорошее образование. Сеппо уже несколько лет работал инженером на судостроительной верфи в Хельсинки, был на хорошем счету и медленно продвигался по карьерной лестнице. Русских знал хорошо. Советский Союз был одним из основных заказчиков, и много советских представителей с семьями проживали в Финляндии по пять лет и более. Сеппо русских любил – гостеприимные, весёлые. Когда объявил, что хочет жениться на Ольге из Ленинграда, никто не спорил и палки в колеса не совал, русская так русская, и дружно всей роднёй разглядывали Ольгины фотографии. Особенно нравилась её грива темных волос и шоколадные, чуть миндалевидные глаза. Видно, бледнолицые чухонцы любили девушек поярче, и наконец-то Оля стала воплощением красоты и совершенства.

Всю зиму девчонки штамповали самопальные кашне. В принципе, работа не пыльная. Накупил отрезов, да прямиком к Насте. Настёна сообразительной оказалась и организовала настоящую мастерскую. Пришлось купить ещё одну швейную и две машинки для вышивания. Мать Настина кроила, а они с подругой шили и клепали надписи дорогой, нездешней жизни. Сонька продыху не давала, сама часто в работу включалась.

– Давайте, увеличивайте обороты! У нас заказ большой, Ане в Грузию лететь!

Жить становилось легче. Соня немного приплачивала Наталье Сергеевне, и та с удовольствием сидела с Лизой, хоть и не денег ради – привыкла к мелкой как к родной. А деньги брала для порядка. Чувствовала себя хозяйкой, даже командовать начала. Но Соню это ничуть не раздражало, понимала – от одиночества это всё и желания быть значимой и незаменимой в чьей-то жизни.

Наталья часто ругала Соню.

– Ну что ты на себя совсем рукой махнула! Ходишь как черт страшная, нечёсаная, в трениках. В таких только двор подметать!

А Соне не до этого было. Знала: сначала денег надо подкопить и машину купить, а потом уже и собой заняться. Машина нужна была позарез, куда с такими мешками по такси таскаться.

Мама часто приезжала и смешно ревновала к Наташе. С внучкой сидеть совсем времени не хватало, да и давлением высоким маялась. Часто немного денег тайком оставляла, но Соня матери запретила:

– Лучше в санаторий какой съезди или на море.

Не расскажешь же всего, ещё нервничать начнёт.

Дела шли в гору. Вовремя Оля к девчонкам привела. Правда, Ленка от такого бизнеса отстранилась, не её это было. А Аня в такой азарт вошла – не остановить. Соньке с Аней и легче – тёплая и на дружбу щедрая. Особенно любила Соня в гости к ней приезжать. Анька готовила как заправская повариха. Стол за полчаса красиво накроет, и пироги печь умела, и булочки всякие. А Веня у неё точно сынком был. Без Ани шагу не ступит, всё через согласование с ней. Так и понятно, все деньги она зарабатывала, а он только проекты в голове вынашивал несбыточные. Соня считала его ленивым трутнем и приспособленцем, а ещё больше трусом, ни на копейку рисковать не хотел. И ювелир из него никудышный был. Замочек от цепочки отдала починить, так ровно на следующий день опять сломался. Лена тоже Веньку не сильно жаловала, всё Аню тянула в блуд разный. А та стойкая была и верная и на всякие провокации не поддавалась.

– Ань, ну что там у него особенного? Может, мы чего не догоняем? – смеялась Лена.

А Аня действительно как приворожённая была, глаз с него не сводит, вечно по ручке поглаживает, а то и целоваться лезет при всех и при этом вечно его жизни учит. Ну точно как мамаша с сынком непутёвым. У Вени и родители такие же были. Видно, в его внешности что-то такое было, что всех заставляло думать, что он особой хрупкости и неприспособленности. Венька ещё тот был жук и пользоваться этим научился – глазки невинные выпучит, ресничками захлопает, вот-вот расплачется от обиды и непонимания.

Аня нежадная была, со всеми Соню знакомила и в долю брала, хотя и сама бы справилась, но вдвоём как-то сподручней. То какая-то аферистка из Польши партию самопальных джинсов привезёт, то у фарцовщиков шмоток накупят.

К началу лета отгуляли на Ольгиной свадьбе, в «Прибалтийской» справляли, по-богатому, финнов навалило…

– Вон сколько женихов! Лен, бери любого, смотри, как ручные на тебя зыркают!