Неудачник из другого мира

– Будь ты девчонкой, наколдовал бы вмиг! – Фак внезапно расхохотался. Обстановка заметно разрядилась. – У девчонок, у всех почти, Вида – покровительница. А у нее же вода, ну и сам понимаешь. Не успели толком осознать Дио, как из любой жидкости творят отражающую поверхность и сидят любуются. Что?

– Да нет, ничего. Интересно. – Улыбаюсь. – Расскажи еще что-нибудь. О лицее. О семье. О мире в целом.

– Неслабо тебя головой приложило. – Фак взлохматил и так непослушные волосы. – Выпишут тебя и лицей сам увидишь. Еще набьет оскомину. У-у, там такие гады есть… Да и на занятиях всё о магии расскажут, не захочешь, а узнаешь. Мы же им только за тем и нужны. – Фак вдруг загадочно улыбается. – Я догадываюсь, что проверка покажет.

– Ты про мой?..

– Ага. Только таких ненормальных как ты и опекает. Не успели очнуться, а уже учиться, учиться. Психи. Отдыхай, давай.

С этими словами он растворяется в темноте коридора, как и не было.

Дио, значит, да? Что-то начинает проясняться.

Глава шестая

С момента как увидел себя в зеркале, я понял: «Мне звезда!». Полная звезда. Абсолютная. Тут было другое слово, сами понимаете.

Я вообще матерился долго, с чувством, с толком, с расстановкой. Потому что на меня из зеркала смотрел не парень, коим за тридцать почти лет я привык себя считать.

На меня из зеркала смотрела огромная проблема. Огромнейшая!

Большие выразительные глаза, миловидное личико, пухленькие щечки. Кошачьи ушки на курчавой темноволосой голове. Не принять меня за девчонку было нереально! Я бы сам подумал, увидев: «Ой, какая хорошенькая! Надо бы познакомиться…», и не подошел бы исключительно по причине наличия жены поблизости, в ее руках чугунной сковородки и совести, конечно. У других такой проблемы не будет. А то, что волосы короткие, так это некоторым даже нравится, а лично мне еще и идет, черт побери!

В общем, я понял, что жить в лицее, где все ученики и, наверняка, весь педагогический состав одного со мной пола будет не просто невесело, но еще и небезопасно. И, кажется, мне еще не раз придется защищать тылы и ж… хвост.

Что же делать? Я зло прищурил глаза. Отражение в зеркале совершенно не хотело пугать окружающих. Наоборот, злой прищур можно было с легкостью принять за подмигивание. З-зараза!

Надо себя так поставить, чтобы даже подходить боялись. Заработать репутацию. Чтобы вспоминали: «А, Веселов? Псих который?» и сразу в сторону отходили. От греха подальше. Иначе плакал мой хвост.

Я состроил зеркалу зверскую рожу. Отражение загадочно улыбалось, но немного безуминки в глазах появилось, да. А еще, когда менялось освещение, менялся и зрачок: вытягивался, совсем как у кошек, непривычно. За спиной Машка погасила лампы – по старинке, без магии, просто задула и рукой махнула, подзывая за собой. Я оторвался от зеркала и поплелся следом. В животе громко заурчало. Раненный – не раненный, а есть хотелось зверски.

Удивительно, что, хотя я – небольшого роста, явно меньше Фака, принесенная Машкой школьная форма села как влитая. Никаких коротких рукавов и штанин. Только высокий ворот норовил натереть подбородок. Двигаться еще слегка больно, но уже вполне терпимо. Форму без нашивки на рукаве натянул прямо поверх бинтов. В целом, в них не было особой необходимости. При перевязке посмотрел и убедился, что открытых ран нет, только сильные ушибы и синяки. Но раз замотали, значит так надо, я ж не врач. Еще и чем-то намазали. Запах от меня теперь как от молодого теленка: пахну травой и молоком. Апчхи!

Ремень на штанах с бляхой: двуглавая змея. Этакий купированный на одну голову Змей Горыныч. Символ лицея? Все время ловлю себя на мысли, что детали странные. Я, конечно, в школе историю учил через пень-колоду, но даже для меня очевидно, что мир другой и привычных событий здесь не было. Как-то не припомню я змей в символике, одни орлы у нас были.

Когда зашли в столовую, мой пустой желудок выдал такую руладу, что, кажется, я покраснел. Еще топтался в дверях, а обостренный нюх уже предательски подсовывал информацию: что прячется в тарелках и супницах на столе. Сглотнул. Огляделся.

Комната большая, без мебели почти: лишь стол в центре с рядом стульев, да камин слева от двери. От панорамных окон в такую погоду толку мало, поэтому, должно быть, так много ламп. Хозяйка любит, когда светло? Лампы везде: на столе, под потолком, на каминной полке, аж в глазах зарябило.

То, что стояло в горшочках и блюдах на белой скатерти и пахло до одурения и судорог в желудке меня, признаюсь, волновало куда больше. Поэтому я не сразу заметил, что Светлана Васильевна смотрит недоуменно и как-то… выжидающе, что ли? Эм. Чего от меня хотят-то?

– Добрый… э-э… день? – Пробормотал я растеряно, и тут же получил залихватский подзатыльник от Машки. За что?

– Кланяйся, дурья твоя башка! – Зашипела она мне в спину и тут же добавила куда громче. – Привела, вот. В форме ужо, как просили.

– Вижу. – Логинова окидывает меня с ног до головы внимательным взглядом серых глаз. Одобрительно кивает.

Форма мне и правда идет, а вот с обувью я так и не понял. Хожу босиком, как и раньше. Сверкаю мохнатыми ногами и загрубевшими подошвами. То есть для котов нормально? Без обуви?

Когда Афий приходил, я не обратил внимания – был он обут или нет. Кот двигался так естественно и смотрелся так органично в черном мундире, что я даже не заметил. Когда Фак прибегал – мальчишка точно был бос, но я списал все на слова о побеге.

В животе снова забурчало. Я перевел жадный взгляд на стол и сделал еще одно интересное открытие. Приборов не было. Ну, то есть для Светланы Васильевны и все. Уши на голове удивленно дернулись. То есть меня позвали не для того, чтобы накормить? Коты тут что, питаются святым духом? Судя по тому, как бурчал и сжимался мой желудок, это не так.

– Можешь идти. Уже не стыдно в лицей передавать. – Логинова мягко улыбается. Я сглатываю. – На человека стал похож.

– Пойдем, горемыка. – Шепчет Машка, выходит и направляется дальше по коридору. Судя по запахам – на кухню. – Голодный, поди. Сейчас что-нибудь тебе дам.

Я смотрю вслед объемной спине и паззл в голове начинает складываться. Рука Логиновой, зависшая в приветственном жесте. Отношение людины и ко мне, и к своему напарнику. Слова Фака: «Мы им только за тем и нужны». Постоянные вопросы про беглых.

Кажется, в этом мире такие как я – существа второго сорта. Которых не сажают за стол с хозяйкой, а дают что-то из объедков на кухне. Которых могут вылечить и одеть, но лишь затем, чтобы отправить в специальное учебное заведение. Которые, если знают человеческий язык, то имеют и хозяина. Очень похоже… на рабство?

Глава седьмая

Ну рабство – не рабство, а ощущение такое, словно крепостное право только что отменили, а сами крестьяне, да и помещики-хозяева к этому событию еще не привыкли. Не устаканилось в головах, так сказать.

Из радостного – меня, наконец-то, накормили. Машка всучила в руки плошку с похлёбкой, глубокую ложку и краюху хлеба. Похлёбка была без всего, «из топора», только что-то совсем одинокое – кажется кусок морковки – на дне плавало. Но зато бульон жирный, с радужной плёнкой по поверхности, из тех, что выстави на мороз и вон-на тебе, холодец. Хлеб успел обветриться и засохнуть, да только правду говорят, нет лучшей приправы чем голод. Отмочил кусок в бульоне, проглотил так быстро, что был и нету. Эх, еще бы что-нибудь остренького. Чесночком бы корочку натереть.

Пока на меня пристально не смотрели, отодвинул бесполезную ложку в сторону и выпил бульон прямо так. А что? Мы, ушастые, как я понял, манером не обученные. В животе разлилось благодатное тепло. За скорость мне ещё и приз достался: Машка огляделась по сторонам, взглянула на меня жалостливо, да и сунула в лапы кусок пирога. С капустой, между прочим. Тесто безвкусное, капуста кислая, ну да голод не тётка.

Вот найду способ вернуться – расскажу теще, что её пироги самые-самые. Вкуснее их даже в другом мире нет. Я проверял.

Вздыхаю. Знать бы еще как это сделать: вернуться-то. Но не время унывать! В этом мире есть магия, а значит, есть и разные способы обхода привычных законов вселенной. Узнаю, научусь и сам сотворю «отверстие» обратно в наш мир. Тем более, меня в создании некоего Прорыва, пусть и ошибочно, но уже обвиняли.

Вышел вслед за Машкой на крыльцо. Посмотрел по сторонам, смаргивая снег. Не успел освоиться, как надо двигаться дальше. Когда сани подъехали к воротам, слегка напрягся: снова никаких лошадей.

Управлял санями пожилой, сутулый, словно знак вопроса, сгорбленный кот. Одет словно бомж в подворотне – тулуп клоками свисает, волосы под шапкой торчат. Как я понял, что кот – уши-то под шапкой прятал? Да только и я теперь «продвинутый», не пальцем деланный, сразу голые мохнатые лапы запреметил. Был бы мужик в валенках – ни в жизнь бы ни отличил от людины.

– Че стоишь? Поехали! – Буркнул мужик. Я дернул хвостом.

И раньше-то этим само ездящим повозкам не доверял, а после Прорыва и встречи с Пришлым, как-то и вовсе фобию заработал. Не по себе становится, когда подумаешь, что эта штука – плохо управляемая и в любой момент…

Так что прежде чем залезть, потупил на крыльце, помялся. Машка даже успела обнять, прижать к груди в прощальном порыве. Пустить слезу и тут же оттолкнуть, мол, иди уже. Не береди душу.

Пошел, забрался, сел на лавку. Всмотрелся в спину горбатого кота. Если людины на санях стояли, раскинув руки в стороны, то этот как сидел, сгорбившись, так и продолжал сидеть, только лапу с когтями вперед вытянул.

– Заве…

Зеленоватое свечение тут же охватило его фигуру, как когда-то Макара. Сани раз-два дернулись натужно и поехали себе вперед. Магия. Как же она работает? Очень надо в ней разобраться.

До лицея добрались без происшествий. Ну разве что я успел пирог с капустой умять полностью. Облизывал когти, жевал последний кусок и чуть не подавился, когда увидел к какому зданию мы приехали. Что ж. Монументально подошли к вопросу.

Центральное строение в готическом стиле из шести этажей, с вытянутыми узкими окнами и центральной башней. На шпиле тот самый знак – двуглавая змея в разные стороны смотрит. От центрального здания в стороны вытянулись пристройки поменьше. В одной точно что-то вроде оранжереи или даже зимнего сада: огромная застекленная стена недвусмысленно намекает. В общем, капитально здесь к учебе подошли, я смотрю. Вокруг парк, степень ухоженности из-за снега не оценить, но деревья стоят ровненько, да и дорожки между ними протоптаны, почищены.

Когда сани остановились, хвост мой снова напряженно дернулся. Чувствительный он у меня. Тем самым местом чует неприятности: чужой изучающий взгляд. Окинул взглядом здание, задержался на окнах третьего этажа. Не знаю почему, но между лопатками на спине пробежал холодок. А в голове появилась странная тяжесть, будто кто-то попытался забраться вовнутрь. Попытался. Да только хрена с два у него получилось!

Но ощущение неприятное, да.

– Из саней вылазь. Постой тут. Позовут. – Сгорбленный кот с саней тоже соскочил. Постоял, поплевал в сторону, что-то пробурчал под нос и пошел ко входу. А я остался стоять как сказали.