Веселая поездка

– Рана грязная, вся в гною! Коля, пошли на перевязку!

– Там же всё разбито, разгромлено, ничего там нет, – удивился Николай.

– Да нет же, из этого хаоса я найду всё необходимое, чтобы тебе облегчить боль. Пошли! Смотри, а вот и мой трофейный нож. Я его в сапог спрятала. – С этими словами она достала из голенища сапога второй трофейный нож.

– Ну, ты девка не промах! Молодец, боец Рыскина! Примите благодарность от командования!

– Коля, хватит шутить и паясничать, пошли на перевязку. Это же очень серьёзно!

Они двинулись к палаткам бойцов, за палатками находились оба вагончика – медицинский и комвагончик, и чуть подальше стоял разгромленный и покосившийся вагончик с радиостанцией.

– О, Господи! Вот нелюди, что наделали, как слоны в посудной лавке. – Таня в ужасе осматривала своё хозяйство.

– Я же тебе говорил, что всё разбито. Таня, ты тут разбирайся, а я пойду, выброшу грязные мешки. На улицу не высовывайся, не кричи, сиди тихо. Поняла?

– Да, иди, я здесь.

Николай взял мешки с грязной одеждой и направился к мусорным бакам, которые находились рядом с сортиром. Он спешил, он был осторожен, потому что знал: их жизни в реальной опасности, но не знал, откуда будет нанесен удар.

Николай осторожно подошёл к мусорным бакам, выбросил в них мешки с грязной одеждой и по-хозяйски плотно закрыл баки крышками.

Голова болела, тело ломило, раненная рука не давала покоя. Николай возвращался к Тане в медвагончик. Мухи не отставали, гудели, носились над ним как самолёты, заглушая его собственные шаги. Они нещадно кусались, вились над раной и причиняли ему всё новые и новые страдания.

Вдруг что-то непонятное заставило его вслушаться в звенящую тишину этого зловещего, но такого ясного утра. Он остановился, пытаясь определить характер и направление этого пугающего звука. И вот он отчётливо различил какой-то неясный гул, доносившийся откуда-то издалека, будто где-то далеко, высоко в воздухе работал, не переставая, мотор. Николай всматривался в синюю высь голубого утреннего неба.

«Хоть бы облачко, хоть бы тучка…» Мурлыкал он слова знаменитой песни Высоцкого.

«Что бы это значило?» Думал он.

Но звук то приближался, то удалялся, рокотало то справа, то слева, то где-то впереди, то у него за спиной. Ну, никак не мог он сконцентрироваться, сосредоточиться и определить, откуда исходит этот звук.

Вдруг он увидел очень далеко, высоко в небе над горами чёрную точку не похожую на птицу. Она была ещё очень маленькой, очень далеко, но стремительно приближалась к лагерю, увеличиваясь в размерах.

– Что бы это значило? – проговорил он свои мысли вслух. – НЛО какое-то. Таня! Таня, ты слышишь?!

Таня стояла на пороге медвагончика и тоже наблюдала за небом.

– К нам гости! – крикнула она ему в ответ. – Кто бы это мог быть?!

– Таня, быстро в укрытие! Маскируйся!

Ей не надо было повторять приказ. Она мгновенно исчезла из проёма двери.

– Не высовывайся! Сиди тихо! – крикнул он, сам же быстро исчез под комвагончиком.

А звук нарастал и неуклонно приближался. Теперь Николай понимал, что это вертолёт, который точно держал курс на «Лагерь Убитых».

– Проверить решили. У-у гады! – пробурчал он.

Маленький, будто игрушечный, вертолётик вынырнул неожиданно из-за горы и быстро приближался к лагерю. Его стеклянный купол задорно сверкал в ранних утренних лучах восходящего солнца. Вот он завис над лагерем и начал медленно, как-то осторожно спускаться.

Николай соорудил пункт наблюдения у колеса комвагончика. Он надел гимнастёрку и спрятался в тень. Его не могли обнаружить с воздуха, но он их видел хорошо. Их было трое вместе с пилотом.

– Эх, пальнуть бы в вас, да нечем! Единственный пистолет, да и тот не почищен! Мы безоружные, надо сидеть тихо. Хоть бы Танька не подвела! – разговаривал он сам с собой.

А рокот нарастал. Казалось, что вертолёт кружит, как большая навозная муха, над головой, взбивает своим гулом воспалённые мозги. Этот стрекочущий рокот залезал непрошенным гостем в каждую складочку уставшего, больного тела и разрушал его.

Вот вертолёт спустился совсем низко. Будто ураган пронёсся над лагерем. Полотнища палаток захлопали под сильным ураганным ветром от работающих лопастей винта вертолёта, столбы пыли взметнулись в воздух.

Люди в вертолёте что-то высматривали, фотографировали, снимали на видеокамеру и, казалось, не будет конца этому сумасшедшему рёву, который тысячами раскалённых прутов вонзался в голову, глушил, мешал думать.

– Что же вы ищете? Фотографируете и делаете кино о своих ночных художествах? Что же вам нужно? Ну, делайте посадку, и будем вести конструктивный обмен мнениями и оружием, если не возражаете. Давайте, давайте, садитесь! Добро пожаловать!

Но вертолёт и не думал делать посадку. Он кружил над лагерем, словно ворон, вынюхивающий добычу.

– Что, нас ищете?! Ну, давайте, давайте, ищите! Поиграем с вами в казаков-разбойников, а может и вертолётик ваш позаимствуем, если повезёт чуть-чуть. Только присядьте, будьте так любезны и начнём прения!

Но вертолёт кружил над лагерем на высоте нескольких метров, зависая над тем или иным местом территории, и упорно не собирался делать посадку. На его борту люди, одетые в чёрное, вооружённые автоматами и фото- и киноаппаратурой, увлечённо работали.

– Ну, вражьи морды, давайте, садитесь! Может, в ножички поиграем? Мне в последнее время очень приглянулась эта игра. Может, мне в третий раз повезёт?!

Но вертолёт неожиданно взмыл в высь. Очевидно, люди на его борту завершили весь объём своих исследований. Шум постепенно затихал. Вертолёт скрылся за горой.

Надо было вылезать из своего укрытия, надо было искать Таню.

«Интересно, где она спряталась? Ну, молодец девка, как будто её вообще нет», – думал Николай, вылезая из-под колеса комвагончика.

– Чёрт побери, рука! У-у-у! Ну, чего же она так болит?!

Николаю становилось немного легче, когда он говорил сам с собой. Ему казалось, что его посадили в чан с кипятком, облепили всё тело горчичниками и не собираются отпускать из рукотворного ада. Голова раскалывалась, всё тело ломило, не было сил двигаться.

Собрав волю в кулак, Николай отправился в медвагончик. Остановившись на пороге и не решаясь войти внутрь, стал оглядываться, искать Таню, но, к своему удивлению, не смог нигде её обнаружить.

За кушеткой лежала большая груда тряпья, порванного, грязного, годного, разве что, на утилизацию. Он даже не обратил на эту кучу внимания.

– Таня, Танечка, ты где? Ты здесь? – спросил Николай.

К его удивлению, вдруг куча тряпья зашевелилась и оттуда показалась Танина голова.

– Ну, что, гости улетели? – спросила Таня.

– Да, улетели. Вот, гады, что-то искали, фотографировали, кино снимали…

– Ну, улетели, и, слава Богу. Теперь тебе надо перевязку срочно сделать, рану обработать, – сказала она, вылезая из кучи тряпья. – Давай, покажи свою руку. Я ведь весь Н/З нашла. Они туда не добрались, не нашли. Коля, ты весь горишь! Давай быстрее посмотрим твою рану!

Николай снял гимнастёрку. Таня в ужасе схватилась за голову. Рука у Николая сильно отекла, рана разбухла, загноилась, от неё нехорошо пахло, и боль… Николаю было нестерпимо больно двигать левой рукой.

– Коля, это уже опасно! Сейчас я промою рану, сделаю тебе несколько уколов.