Темная душа: надо память до конца убить

– Джерри!

Морок рассеялся. Пропала каменная стена и сползающая по ней, задушенная девушка. Чужие голоса разлетелись. Кэт стояла перед ним. Живая. Смотрит непонимающим взглядом. Его руки все еще у нее на горле. Он резко убрал пальцы с ее шеи и оттолкнул девушку. Она едва не упала и возмущенно вскрикнула. Джерри сморгнул. Ничего не случилось. Ничего как будто и не было. Выходя из чуждого, незнакомого состояния, серией заученных вдохов-выдохов попытался привести себя в норму. Шестерни внутри встали.

– Ты чего, Джерри? Где ты?

– Я здесь, – он отер пот со лба.

– Ты бледен, как мертвец.

Она смотрела на него со смесью тревоги и обиды.

– Прости, Кэт, что толкнул тебя. Я сделал тебе больно?

– Нет… Ты словно отключился на секунду, Джерри.

«Я с ума схожу», – он закрыл руками пылающее лицо.

– Джерри, – мягко позвала она и взяла его за запястья.

Он перехватил ее руки и рванул девушку к себе. Впился ртом в податливые, сладкие губы. Кэт едва не упала, когда он потащил ее к столу. Раздался звон посуды, сметенной на пол. Подол платья разорвался с треском. Она задохнулась от болезненно острого желания…

Спустя какое-то время они вышли на улицу. Кэт, кутаясь в пальто, рассматривала Джерри – набросив куртку, он ходил по помещению, выключал софиты, закрывал двери.

– Джерри, – сказала она, – ты порвал мне платье. Дорогое.

– Купим новое, такое же.

– Килт тебе идет. Почему раньше не носил.

– Раньше было холодно, а теперь зима кончается.

– Джерри…

– Да?

– Что это за помещение, я забыла спросить.

– Не знаю пока, – он закрыл входную дверь на ключ, взял ее за талию и повел к такси, – я купил его, но еще не решил, что здесь конкретно будет – может бар. Скорее всего бар. С лучшим шотландским виски.

– С волынкой и палочными боями?

– Точно.

Кэт вспомнила арабского принца, когда они ехали в машине, и она отдыхала под урчание мотора. Вспомнила утонченные манеры посетителя, его волнующую энергетику, на которую трудно не отреагировать.

«Хорош, – подумала Кэт, – Самир бин… как его-там… хорош. Но этот шотландский варвар… он неотразим».

Глава 11.

Погода на следующий день испортилась. С Гудзона подул шквальный ветер. Он стонал под самым небом среди крыш небоскребов, спускался вниз на широких проспектах, валил с ног пешеходов, подгонял их резкими, похожими на удары хлыста порывами, гнал вихри мусора по мостовым. Вслед за ветром повалил густой мокрый снег, залепляя лобовые стекла автомобилей и превращаясь в вязкую кашицу под их колесами, отчего на дорогах образовывались пробки.

Несмотря на шторм, Кэт взбрело в голову пройтись пешком. На работу она поехала на метро. Выйдя за две остановки до пункта назначения, начала отчаянно прорываться сквозь белый ад бури. Идя, жалась к стенам домов, улицы перебегала в толпе пеших товарищей по несчастью. Ее волосы, выбившиеся из-под капюшона пальто, промокли и повисли сосульками. На коже застывала ледяная корка от тающего снега. Благо, о потекшей туши можно было не беспокоиться, поскольку Кэт была без косметики.

– Ты, что, пешком добиралась сюда, Кэт? – сделала недоуменную гримасу Мэри Карлтон, миловидная, молодая, лет двадцати пяти, женщина, занимавшая в галерее должность менеджера. В ее обязанности входило встречать у дверей посетителей, чтобы после проведения организационной беседы перенаправлять их к Кэт для экскурсий. Еще она помогала Жозефин Мэлоун.

– Да, пешком! – Кэт скинула капюшон, тряхнула волосами. На щеках после прогулки расцвел румянец. С обуви на художественный паркет медленно натекала мутноватая лужица.

– Приводи себя в порядок. Через десять минут у тебя первая группа, а ты похожа на мокрую курицу… Устроила беспорядок в холле, придется вызывать уборщицу.

– Есть, мэм, – ворчливый тон Мэри позабавил Кэт. Она кинула ей вымокшее насквозь пальто, – Будь добра, повесь на вешалку, только аккуратно, чтобы к вечеру просохло.

– С ума сошла? – взвизгнула менеджер, принимая пальто на вытянутые руки, – я тебе не прислуга!

– Ты сказала, у меня десять минут!

…За полчаса до полудня обошедшая всю галерею группа экскурсантов, возглавляемая Кэт, вышла в остекленную оранжерею, в центре которой приветливо журчал фонтан. Кэт была выжата как лимон. Почти с самого начала экскурсии она почувствовала, что у нее начинает болеть голова. Под конец мероприятия, устав рассказывать туристам о полотнах Вермеера, комодах и часах Буля, литых статуэтках Солдани, Кэт уже с трудом выносила боль. Ей казалось, что злой невидимый инквизитор пытается, как орех, раздавить железными щипцами ее бедную голову.

Студенты вместе с гидом расположились на скамеечках для беседы. Из южного холла, что примыкал к парадному входу, вдруг донесся шум. Раздались торопливые шаги, сквозь французские окна оранжереи стало видно, как посетители, прохаживается по залам и комнатам особняка, встревожено оглядываются, переговариваются.

Кэт поднялась на встречу вбегающей в зимний сад мадам Мэлоун.

– Кэт! – Жозефин простерла к девушке руки полным трагизма жестом Мельпомены.

– Что, Жозефин?! Кто-то пришел?

– О да! Иди скорее!

– Но у меня группа! Опять важный клиент?

– О да! Более чем! Иди, девочка, группу я беру на себя.

Сбитая с толку, Кэт пошла. Вскоре поняла, в чем дело. Навстречу по длинному коридору шли люди в черном, которых она видела в музее не далее как вчера.

«Черные» один за другим рассредоточивались вдоль стен, блокировали широкими спинами двери, ведущие в боковые комнаты. Те люди, кто был застигнут в холле в процессе бесцельного блуждания, вежливо, но непреклонно выпроваживались с территории. Понравиться это никому из посетителей не могло, начали раздаваться требования позвать охрану. Кэт остановилась, разозленная происходящим.

– Нашел время, – процедила она сквозь зубы.

Тот, кого Кэт ожидала увидеть с минуты на минуту, возник в конце пассажа и стал приближаться к ней. Она нервно сцепила пальцы. Очередная встреча с этим мужчиной… Что еще ему нужно здесь? От нее.

Сейчас он был одет неформально, в джинсы и шерстяной джемпер красивой вязки. Голова не покрыта, отращенные до плеч вьющиеся волосы зачесаны назад. В руках – огромный букет цветов.

– Мисс Шэддикс…Кэт… Добрый день, – принц Самир поклонился ей, краснея, как простой смертный. – Это вам.

И протянул ей букет. Кэт посмотрела на цветы и ощутила, что недомогание, плохое настроение, мрачные мысли испаряются, будто их и в помине не было. Обернутые вышитой золотом органзой, тюльпаны трех цветов, солнечно-желтые, белоснежные и бледно-зеленые, в обрамлении острых стрелок листьев держали на тонких шейках свои еще не распустившиеся головки, источая нежный травяной аромат.

– Изумительно, – прошептала она, забывая обо всем и принимая в охапку цветы. – Откуда вы знаете, что я люблю первоцветы?

– Я не знал. Вы вызвали во мне чувство радости. И я подумал – такое же чувство вызывают эти весенние цветы, если дарить их зимой.

Она окунула лицо в бутоны с мягкими, как крылья бабочек, лепестками, наслаждаясь их свежей аурой.

– Они волшебны. Не знаю, что сказать… Тюльпаны в зимний день…

– Меня огорчает ваш восторг, Кэт. Эти цветы достойны лишь одного – быть брошенными вам под ноги. Я думал, такой женщине цветы дарят каждый день. Каждый час. Вижу, я стал первым, кто за долгое время порадовал вас подобным образом! Разрешите мне однажды повторить этот момент, доставьте мне счастье.

Произнося тираду низким волнующим голосом, принц шагнул к Кэт. Горячий запах его одеколона подавил аромат цветов. Кэт вспомнила, где они находятся. Все глазели на них, галерея беспокойно шумела. Из кабинета спешил Артур, раздавался голос Жозефин, объясняющий посетителям причины присутствия в галерее телохранителей, приносящий извинения и просящий сохранять спокойствие.

– Вы хотели купить что-то, Ваше Высочество? Не мое дело, но вам следовало бы уменьшить охрану хотя бы в половину. Вы всех перепугали.

– К сожалению, сделать это не в моей власти. Охрана подчиняется не мне, а моему отцу. Он их всех нанял, он с них жестко спросит, если с его единственным наследником случится несчастье. Посему простите меня. А пришел я не ради покупок.

– Ради чего же?

Их прервал Артур.

– Друзья мои! Должен сказать, что холл не самое лучшее место для бесед. Пожалуйста, Ваше Высочество, проводите даму в овальный кабинет. Продолжить разговор там будет удобнее. Кэт права, посетители не на шутку перепуганы.

Мэлоун повел пару в овальную комнату. Войдя, указал им на круглый стол под ниспадающей до пола жаккардовой скатертью.

– Здесь можете поговорить. Кэт, позволь унести твой букет, он тебя стесняет. Мэри о них позаботится.

– Хорошо, – Кэт нехотя отдала тюльпаны. Ей не хотелось с ними расставаться. – Но я надеялась, что сама смогу поставить их в вазу. Ведь наш разговор не займет много времени, Ваше Высочество?

– Мы не успели встретиться, а вы уже мечтаете избавиться от меня, – принц отодвинул стул с медальонной спинкой, приглашая девушку присесть. – Не бойтесь, я не задержу вас надолго.

Артур сделал протестующий жест, но Самир остановил его брошенным исподлобья взглядом.

Кэт вдруг стало стыдно перед молодым принцем. Она бы предпочла не признаваться себе ни в чем, однако его приход стал для нее приятным событием. Ей понравился его и красивый подарок, и его учтивость, столь не характерная громкому статусу.

– Простите меня, я с вами не вежлива, – она улыбнулась теплее, – вы порадовали меня цветами, а я даже не поблагодарила. Я уделю Вам стлько времени, сколько потребуется. Артур, будьте добры, возьмите тюльпаны.

Отдав букет, она села. Принц сел напротив, сложив на скатерти холеные, тонкие в запястьях руки. На его правом безымянном пальце сверкал, приковывая к себе внимание, огромный черный бриллиант, вправленный в перстень. Кэт молча восхитилась драгоценностью.

– Итак, я к вашим услугам, Ваше Высочество… В какой проблеме могу быть полезна? – вежливо спросила она.

Принц по-кошачьи прищурил черные глаза с густыми ресницами.

– Не нужно высочеств, Кэт. Вчера я просил вас звать меня по имени. Сегодня повторяю просьбу. Пусть между нами не будет титулов.

– Пусть, – согласно кивнула девушка, – Самир. И, тем не менее, возвращаясь к теме разговора…

– Вы считаете, у меня есть проблема? – блеснул он зубами, показавшимися особенно ослепительными в обрамлении черной короткой бородки.

– Проблемы есть у всех, Самир, даже у принцев, – вернула улыбку Кэт, – Вся разница в ресурсах и возможностях их решения.

– Поверьте, мои ресурсы неограниченны.

– Не сомневаюсь.

– И проблемы я решаю всегда. Причем редко покидая ради этого дело, которое занимает меня на момент возникновения задачи.

– Тогда мне особенно льстит ваше присутствие здесь. Но еще больше оно меня удивляет. Хватит ли моих скромных возможностей на решение задачи, которая заставила вас разбираться с ней лично, без посредников?

Он весело рассмеялся и воздел руки в жесте молящегося.

– Видит Аллах, вы поразительная женщина! Стараетесь сделать все, чтобы у желающего иметь с вами дело это желание отпало. Но, о чудо, оно лишь крепнет с каждой минутой разговора!

Его веселость понравилась Кэт. Она расслабилась. Впервые с начала рабочего дня.

– Сколько же вы будете держать меня в неведении, Самир? Говорите, с чем пришли!

– Хорошо, – притушил улыбку он, – Я не буду ходить вокруг да около. Моя проблема – вы.

Округлив глаза, Кэт отстранилась от разделяющего их стола. Маленького, вдруг показавшегося ей смешной преградой.

– Я?

– Вы, – подтвердил он. – Я хочу предложить вам работу. Чтобы вы не отказались, пришел сделать это лично. И заодно еще раз потешить взор вашей красотой.

– Надо же, – последнюю ремарку Кэт намеренно пропустила, – Я боюсь представить себе, какая роль уготована мне в свите арабского шейха.

– Самая почетная, – уверил он. – Я хочу, чтобы вы согласились заняться дизайном моей квартиры в Нью-Йорке.

Она растерялась. В принципе, ей следовало бы догадаться сразу, с чем он к ней пожаловал. Работать на шейха, обставлять его жилище… А что, надо признать, заманчиво звучит.

«Наверное, это было бы интересное сотрудничество», – невольно подумала она, глядя в ястребиное, волевое лицо сидящего напротив мужчины.

– Понимаете, Самир, – сказала Кэт, – Я бы заинтересовалась вашим предложением в иных условиях. Но я работаю. Я занята. И своими обязанностями не пренебрегу. Как бы обаятельны вы ни были.

На последнюю фразу принц отреагировал смущенным мальчишеским румянцем.

– Я и не думал отрывать вас от основной деятельности. Разве не получится совмещать два дела? – спросил он. Кэт очередной раз подумала, что его деликатность не сочетается ни с его гордой внешностью, ни с положением.

– Как вы себе представляете это?

– Я найму вам помощников, которые будут осуществлять ваши распоряжения. Я сглажу все неудобства, которые станут возникать у вас в ходе работы на меня. Вы не будете ограничены во времени и средствах. Работайте, когда вам удобно, как вам удобно, с какими пожелаете материалами! Вам стоит лишь захотеть, и все что не попросите, будет моментально доставлено.

Он перевел дыхание.

– Я хочу, чтобы вы смело фантазировали, Кэт, задействовали в полной мере свой потенциал, творили! Вас ждут огромные пространства, где вы сможете расправить крылья!

Кэт думала остановить его, но слишком живое воображение уже вовсю разворачивало перед внутренним взором заманчивые картины.

Его спальню она оформила бы в темно-синих и фиолетовых цветах с золотом, эмалью и перламутром, волшебных красках арабской ночи. Восточная нега, замысловатая вязь арабесок на сводчатых потолках, сияющий мрамор полов, древесный узор на драпировках и стенах….

– Зачем вам это? – резко спросила она, усилием воли наступая на глотку своему воображению, – Чтобы я фантазировала и расправляла крылья? Какая в этом польза лично для вас?

– Самая непосредственная, Кэт! – изумился он ее непониманию, – Вчера я был покорен обстановкой этой комнаты. Я хочу, чтобы мой дом выглядел также! Прерафаэлиты, вы сказали вчера?! Смогу ли я найти в Нью-Йорке подобного вам специалиста по прерафаэлитам?

Кэт посмотрела в драгоценные глаза принца с мягкой иронией.

– Легко, Самир. Я далеко не единственная в своем роде. Вы же не ограничены в ресурсах – в вашем распоряжении не только Нью-Йорк, но и вся Америка, Европа. Я лично вам могу порекомендовать настоящих гениев дизайна, до которых мне очень далеко. Хотите?

– Не хочу. Артур меня убедил, что более подходящего, чем вы, кандидата для реализации моей задумки не отыскать, – упрямо ответил Самир. Его ладонь будто невзначай передвинулась по скатерти ближе к ее пальцам, – он советует мне лучшее, с чем сам непосредственно знаком.

– Не понимаю, почему Артур порекомендовал меня. Ему известно, как я занята.

– Это последнее, о чем вам стоит беспокоиться.

Кэт промолчала, перестав улыбаться и отведя глаза.

– Ваше молчание, – прищурился он, – нельзя истолковать, как знак согласия? Я прав, Кэт? Чем я вас обидел, скажите…

Было видно, что ее поведение расстраивает его. Кэт поняла, что перегнула палку, слишком рьяно демонстрируя непреклонность. Ведь если по-честному, ничего особенного он ей не предложил. А вел себя, надо отдать ему должное, очень вежливо.

– Самир, – примирительно произнесла она, снова встречаясь с ним взглядами. – Уверяю вас, я бы приняла ваше предложение при других обстоятельствах. Идея мне по душе. Но все-таки основной круг деятельности очерчен для меня в стенах этой галереи. Нет, вы не обидели меня, ни в коем случае. Напротив, мне приятны и подаренные вами цветы, и эта беседа.

Самир покачал головой так, словно не верил в происходящее.

– Вы отказываетесь, – констатировал он, – отказываетесь, словно я предлагаю вам что-то непристойное, а не выгодное сотрудничество. Я бы наградил вас по-королевски. Вы решительно мне не понятны. Хотя бы подумайте, Кэт!

Последнюю фразу он произнес с такой горячностью, что Кэт ощутила, как покрывается мурашками. Она не шелохнулась, ничем не выдала своего состояния, хотя внутри, в животе, против воли ее, сгустился жар. Принц смотрел на девушку антрацитовыми глазами и, казалось, угадывал ее состояние. Она не отводила взгляда на сей раз, боясь, что он заметит ее волнение, старалась выглядеть нормально, спокойно. «Мы оба прекрасно понимаем, о чем речь. Это не какое-то там выгодное сотрудничество. Нет, Самир. Кэт Шэддикс – единственный в своем роде специалист по прерафаэлитам? Что за ерунда? Разве может заинтересовать английский романтизм восточного человека, привыкшего к роскоши совершенного иного толка? Вы лукавите и клоните в нежелательную сторону»… Она сделала попытку отвлечься от мужчины на окружающих их интерьер. И к своему изумлению осознала, насколько он интимен. Как она раньше этого не замечала? Противоречила Жозефин. А ведь та была права! Узор стен вьется, кружится, стирает грани. Исчезают углы, изгибы. Пропадают двери, окна. Выхода нет. Есть только мерцающий огонь свечей. Самир смотрит на нее, а ей кажется, что она обнажена под его жгучим взглядом.

«Дьявол! – мысленно обругала себя девушка, – остановись, Кэт! Куда тебя занесло! Да почему, собственно, он не может заинтересоваться прерафаэлитами?! Что ты себе, черт возьми, навыдумывала? Возьми себя в руки и веди себя профессионально! Кто сказал тебе, что он имеет в виду не то, что говорит. И даже если так! Поддаваться на его провокации совсем не обязательно»!

– Хорошо, я подумаю, Самир. Я подумаю. Почему вы улыбаетесь?

– Я радуюсь.

– Чему же?

– Аллах поможет мне заручиться вашим согласием.

– Вы упрямец.

– То же самое можно сказать о вас, Кэт.

– Я – другое дело. Давайте прощаться. Беседовать с вами увлекательно, но работа ждет, сами понимаете.

– Прощаюсь неохотно.

Они поднялись и протянули друг другу руки. Пальцы Кэт впервые оказались в ладони шейха. Кожа его рук была бархатистой, не жесткой, как у Джерри, кисти – значительно уже. Но это были руки мужчины, сильные, уверенные. Девушка снова задержала взгляд на перстне.

– Необычный камень, – невольно вырвалось у нее, – Кажется, в нем пляшут фигурки.

Он повернул кольцо в луч света, не выпуская ее ладони. На бесчисленных фасках разгорелись алые, розовые, аметистовые, карминовые блики, вспыхнул ореол кровавых брызг.

– Это свет играет на гранях. Но мой черный бриллиант необычен, вы угадали. Он приносит счастье.

– Богатство и славу?

– Иное счастье. Он благословляет любовь. Надеюсь, вскоре я расскажу вам его историю.

Она почувствовала, что при этих словах он сжал ее ладонь немного крепче. И затем отпустил.

– До встречи, Кэт.

– До встречи, Ваше Вы… Самир.

Не оглядываясь, она вышла, оставив собеседнику лишь нежный аромат своих духов.

Кэт шла по коридору будто во сне. Она все еще видела перед собой шейха, видела его черные глаза и чувствовала беспокойство. Чувствовала прикосновение его пальцев к ее руке. Прикосновение, которое оказалось приятным. Прикосновение, которое хотелось вспоминать.

«Я влюблена в другого, – идя, Кэт в задумчивости обхватила себя за локти, – Я люблю Джерри. Люблю. Так почему же Самир волнует меня, незнакомый, непонятный мне мужчина… Почему я думаю о нем?»

В мастерской была лишь Жозефин. Она поставила в вазу подаренные Самиром тюльпаны и теперь ворковала под нос какую-то песенку, оглаживая лепестки цветов.

– Твой поклонник уже уехал? – спросила она, поднимая глаза на входящую Кэт.

– Собирается, – Кэт прикрыла за собой дверь, прислонилась к ней спиной, откинула назад голову и уставилась в потолок.

Жозефин отставила в сторону вазу с цветами.

– С тобой все в порядке, девочка?

– Все хорошо…

Жозефин взяла со стола графин, налила в стакан воды и без слов поднесла его Кэт. Пока Кэт пила, женщина сквозь очки внимательно изучала ее взглядом.

– Лжешь, с тобой не все в порядке, – уверенно сказала она, – Принц Самир сделал тебе что-то?

Кэт захлебнулась и раскашлялась.

– С чего вы взяли? – выдавила она с трудом. – Что он вообще может мне сделать?

– Не знаю, – понизила свое контральто Жозефин,– Может предложить руку и сердце. Ты бы не хотела выйти замуж за шейха?

Кэт прыснула.

– Ну, вы даете, Жозефин! Ей-богу, с вами не соскучишься.

Они вдвоем прошли к кухонному уголку, Кэт щелкнула кнопкой электрического чайника.

– Он предложил мне работу.

– Только и всего? Стоило волноваться… – мадам Мэлоун достала из выдвижного ящика бумажные салфетки, протерла ими столешницу.

– Именно, что ничего особенного, – Кэт бросила в чашку чайный пакетик, – Но у меня такое ощущение, будто меня прочат в гарем.

– Снова не вижу повода для волнений. Ты отказалась?

– Жозефин, пожалуйста.

Чайник, вскипев, щелкнул. Кэт налила кипятка, бросила на тарелку несколько кружков овсяного печенья, поставила сей скудный ланч на стол и уселась, помешивая серебряной ложечкой чай.

–Я пообещала подумать, но из вежливости. Через неделю откажусь, потому что не вижу возможности совмещать. Не могу подвести Артура. У меня контракт…

Жозефин уселась с салфетками напротив нее. По миловидному улыбающемуся лицу женщины разбежались лукавые морщинки.

– Точнее, не видишь возможности работать в непосредственной близи от красивого шейха. Верно я говорю?

– Умоляю вас, – Кэт обожглась чаем, – У меня есть мужчина. Я его люблю, Жозефин. Очень люблю. Мне хорошо с ним.

– Охотно верю, – Жозефин сделала вид, что рассматривает рисунок на салфетке, – Однако любовь не мешает нам, женщинам, оценивать очевидные достоинства тех, кто нашими избранниками не является. Права я или нет?

Кэт промолчала, ощущая странное покалывание в кончиках пальцев, державших чашку.

– Я права, – подвела итог мадам Мэлоун. – Ты любишь, тебя любят – это видно всем, принцу Самиру в первую очередь. Его покорило идущее от тебя сияние. Но ты не его опасайся, Кэт! Твоя женская сущность, разбуженная мужчиной, которого ты так любишь, может выйти из-под контроля. Красивый, темпераментный мужчина – не меньший соблазн для тебя, молодой женщины, чем ты для него.

Видя, что в его кабинет входит принц Самир, Артур вскочил со своего глубокого кресла, как распрямившаяся пружина.

– Как успехи? – отказался он от приветствий и предисловий. – Уговорил ее на что-нибудь?

Принц остудил хозяина галереи высокомерным, с оттенком презрения взглядом и без приглашения опустился на сиденье дивана. Мэлоуну пришлось в молчании возвращаться на свое место.

«Заносчивый сопляк, – подумал он, садясь и до боли вонзая ногти в кожаные подлокотники, – считает меня сводником. Но без меня не справится и знает это. Что ж, презирай, Ваше Высочество. Я не столь самолюбив, как ты. И куда менее богат. Поэтому потерплю. Ради нашего общего блага».

Ждать, пока принц снизойдет до разговора, пришлось долго. Обездвиженный захватившими его мыслями, он напоминал дремлющего сфинкса. Неестественное спокойствие Артура обмануть не могло, ибо тот давно понял, что в душе молодого шейха разворачивается битва. Время от времени, словно отголосок внутренних боевых действий, по смуглому лицу пробегала молния, искажая правильные черты. Самир зловеще раздувал ноздри, плотно сжимал губы, кровь резко отливала от его щек, и становилось ясно – принц в бешенстве, и затянувшееся молчание это бешенство усугубляет.

– Я воспользовался твоей идеей, Артур. Предложил ей работать на меня. Она отказалась,– наконец заговорил он, буравя пространство остановившимся взглядом.

Артур ждал продолжения.

– Отказалась. Хотя сказала, что подумает. Но это всего лишь кокетство. Она пытается быть со мной вежливой. Не отказывать с ходу. Мне ее вежливость ни к чему, ты же понимаешь Артур?

– Понимаю, – позволил себе вступить в диалог Артур.

– Мне нужно, чтобы она согласилась.

– Я говорил тебе, что просто не будет. Но это только начало.

– Начало или нет, сделай все, чтобы она согласилась.

– Ты думаешь, у меня есть влияние на эту женщину?

– Сделай. Как – это твои проблемы. У босса всегда есть влияние на подчиненного. Используй свое преимущество. В ответ я проявлю по отношению к тебе неслыханную щедрость.

«Его высочество шейх проявит щедрость, – подумал со злорадством Артур, – осыплет своей милостью, вознесет до небес своего покорного слугу. Как же бесят меня эти ханские замашки – повелевать, властвовать, указывать, награждать! Ты банально заключаешь со мной торговую сделку, бесценный принц, покупаешь мои услуги. Но отказаться при этом от мины и тона любимца богов, сойти с пьедестала и говорить на равных не в силах. Отлично, твой каприз дорого тебе обойдется. Значительно дороже своей истинной стоимости».

– Сделаю все от меня зависящее, – вслух произнес он, поигрывая бронзовым пресс-папье, изображавшим летящую голубку. – На что она сослалась, отказывая тебе?