Время пришло стать слабее

Правда, не было никакой свадьбы, они просто стали жить вместе, гражданским браком. И Егор поселился у Алики в квартире. Но все равно, это было самостоятельное и добровольное решение самой девушки.

Вот так и начался ее добровольный ад на земле в отдельно взятой квартире. Почему в квартире? Да потому что свою настоящую сущность Егор проявлял только в замкнутом пространстве, уединившись от всего мира. И единственным зрителем, кому было позволено лицезреть его «во всей красе» – оказалась Алика.

Разумеется, такое проявление своей темной стороны души Егор раскрыл не сразу, а постепенно, где-то со второго года их странной семейной жизни. Лишь после того, как он уговорил Алику оформить их брак официально. Лишь после того, как он прочно и уверенно поселился и прописался в квартире у Алики. Лишь после того, как он обаял, убедил и приручил наивную неопытную в любви девушку к себе. Лишь только когда приучил девушку все заработанные ею деньги отдавать мужу, в его распоряжение. И лишь после того, как он уговорил Алику продать папину машину. Егор, правда, взамен проданного, тут же купил другой автомобиль – новенький Форд, но это уже была его собственная машина. И ездил в этой машине Егор уже один, без жены. Да и на жену стал реагировать довольно странно – он стал ею помыкать и требовать исполнять все его прихоти, особенно это касалось интимной стороны жизни, но с этим еще как-то можно было бы мириться, если бы не последующие метаморфозы, которые вдруг начали с ним происходить.

Спустя два года после их знакомства и совместного проживания, ну и получив штамп в паспорте о браке, Егор, так и не достигнув никаких значимых достижений в спорте, злясь на весь мир и виня всех, кроме себя, ушел из травмоопасного занятия борьбой и перешел на тренерскую работу. Работу для себя он выбрал приятную и непыльную – он работал в спортивном пафосном фитнес клубе премиум-класса и помогал желающим осваивать тренажеры. И еще он неожиданно пристрастился к алкоголю, сначала это была бутылочка пива за ужином, затем пиво было заменено вином, ну а потом в ход пошли и водка и виски и все подряд. Правда, он пока умело скрывал свое «увлечение» от окружающих.

Егор был очень внимателен к своим клиентам и слава о нем, как о вежливом, терпеливом, участливом тренере шла впереди него. От желающих видеть Егора своим личным тренером за отдельную плату – не было отбоя! И парень буквально купался в деньгах и волнах обожания молоденьких девочек, тех, кто желал избавиться от лишних килограммов и улучшить свою фигуру. И имел огромный авторитет у тех ребят, кто желал нарастить себе крутые мышцы. Но таким сдержанным и обаятельным был Егор только в тренажерном зале, а вот дома….

Придя домой, весь свой накопившийся пар и всю свою злость на этих молодых богатеньких девочек и мальчиков он вымещал на Алике. Дома Егор превращался в капризного, избалованного мальчишку с вздорным характером, жалующегося на вечную нехватку денег, на усталость, на нереализованность себя. Он постоянно эгоистично требовал от Алики внимания к себе, любимому, абсолютно не интересуясь тем, как там дела у его жены, и, как и чем вообще она живет. И пил, пил….

Алика вначале пыталась как-то сгладить, утихомирить агрессию мужа и даже пару раз применила по отношению к нему свои экстрасенсорные способности, чем поразила и удивила того настолько, что он даже побаивался ее какое-то время. Но, к сожалению, после такого применения девушка очень долго восстанавливала собственные силы, и она старалась больше так не расходовать свои уникальные возможности.

И вот что странно – вместо того чтобы с благодарностью принять от жены ее заботу и внимание, Егор, наоборот, старался сделать все, чтобы унизить, сделать больнее малышке Алике. Это проявлялось и в капризах к еде, и в исполнении супружеских обязанностей, и не желании появляться с женой где-нибудь в общественных местах. И даже в той тональности слов, которые Егор сквозь зубы цедил при разговоре с ней.

Парень был недоволен всем, что бы ни делала его жена. И вкусом подаваемых женой блюд, и тем, как она выглядела со своими, как он называл «дурацкими косичками». Он был недоволен тем, что Алика была постоянно уставшей от своей, как он считал, ненужной и низкооплачиваемой работы (тем не менее, с удовольствием тратил заработанные ею деньги на себя!), и тем, что она не стремилась доставить мужу неземное наслаждение в постели. И еще он требовал, чтобы Алика принимала противозачаточные таблетки – Егор не любил и не хотел никаких детей. В их доме никогда не бывало гостей – Егор этого тоже не любил и постепенно все друзья Алики отдалились от нее, остались, словно в прошлой жизни.

В самые первые годы замужества, Алика еще пыталась найти какое-то оправдание такому поведению мужа – возможно, он в ней, как в женщине разочаровался и давно хотел бы видеть рядом с собой совсем иную, лучшую женщину, но вынужден скрывать свои желания, отсюда и его раздраженность. И она старалась, очень старалась быть послушной любящей женой и понимающим другом. И даже в чем-то жалела его, прощала Егору его взрывной характер, надеясь, что он когда-то победит в себе свою темную сторону, и всю свою детскую неуверенность и склонность к панике, но….

Находясь дома, в квартире, наедине с Аликой, причиняя боль и страдания жене, Егор, словно вампир, напитывался ее энергией, и на следующий день, с новыми силами и лучезарной улыбкой продолжал свою жизнь, но уже вне стен их квартиры. Причем у себя в спортивном клубе парень совершенно менялся – он, не капризничая, мог довольствоваться на обед простым неполезным бургером из Макдоналдса и, не гнушаясь, спать с любой доступной девочкой, посещающей этот спортивный клуб, мило при этом ей улыбаясь.

Егор получал удовольствие от жизни, рассматривая жену на вторых ролях, просто как приложение к себе. И так происходило почти ежедневно на протяжении двух последующих лет. Алика, в детстве, не видя перед собой примера – как ведут себя муж и жена в семье, наивно полагала, что так, как она – живут все и терпела, сколько могла. И никому и никогда не жаловалась.

Конечно, как прожила Алика все эти долгие и трудные четыре года, находясь замужем за этим ужасным, эгоистичным, неуравновешенным человеком с расстроенной психикой – лучше бы было не вспоминать, но ей как раз вспоминать-то было сейчас и необходимо для того, чтобы принять окончательное решение о разводе.

Алика вспоминала, что же явилось именно спусковым крючком для такого ее желания – развестись? И вспомнила – этим переломным моментом оказался невольно подслушанный ею разговор.

Однажды, она пришла домой чуть раньше своего мужа.

В больнице выдался очень трудный день. Алика весь день провела на ногах и уже совершенно не чувствовала собственных рук – настолько все ее тело ныло и болело от напряжения и от тех усилий, что ей пришлось прилагать, спасая спины, руки и ноги новых пациентов.

Войдя в квартиру, девушка, не снимая сапожки и куртку, на ватных ногах прошла в спальню, захлопнув за собой дверь. И уже там, автоматически сняв с себя верхнюю одежду и обувь, рухнула на диван и провалилась в сон.

Как и с кем входил в квартиру ее муж, и что он делал – она не слышала, а проснулась глубокой ночью от громкого разговора и, осторожно приоткрыв дверь, шагнула в темноту гостиной. В квартире было темно, лишь в кухне горел свет, и там за столом сидел Егор со своим приятелем и коллегой по работе в клубе. Мужчины пили и видимо занимались этим довольно долго, судя по их речи и заплетающимся языкам. Алика невольно оказалась свидетелем того о чем говорил ее муж со своим приятелем:

– Не-е, Горка, ну, правда, нафига ты живешь с этой своей калмычкой? – едва проговаривая слова, спрашивал Егора его друг.

– Да ты не понимаешь! Она же этот, как его – экстрасенс, твою мать, прикинь?! Она такое может! У-уу, зашибись! Но не хочет…. Мы бы с ней такие бабки могли поднять, если б она меня послушала, а она – ни в какую, – и Егор пьяно икнул и со злостью выговорил: – Ненавижу!

– Ну, так разведись, – хохотнул в ответ приятель.

– Не могу пока, жду, когда она квартиру отцовскую продаст. Ну, ту, что в Ростове от папаши досталась, по завещанию. Мне эти деньги нужны.

– А если она не продаст?

– Продаст, куда она денется, иначе… – и Егор сжал руку в кулак и пьяно потряс этим кулаком в воздухе: – Вот она у меня где! Чо, ж на сухую разводиться вдруг? Я и так ее, уродину, столько приручал, блин. Пусть платит за мою доброту! – и он глумливо расхохотался.

Алика замерла. Она слушала и не верила тому, что слышит сейчас. Какой бред несет ее муж? Девушка словно начала прозревать от собственной слепоты. Новый облик Егора начал проявляться в ее муже, в том человеке, о котором она получается, абсолютно ничего не знала. И новая страшная фраза, которую, отсмеявшись, произнес Егор, потрясла ее сознание:

– Если будет отказываться продавать квартиру, то я ее подожгу тогда, пусть пропадает! А на развод подам, и на раздел. Заберу себе свою долю у этой дуры! – он разлил водку по рюмкам и предложил: – Давай выпьем за нас, за сильных и умных мужиков! – и они, как ни в чем не бывало, продолжили свое застолье и свои пьяные разговоры.

Наверное, эти слова окончательно разбудили девушку и пробудили в ней желание – не расслабляться, действовать, расставаться с этим чужим, страшным и незнакомым Егором и спасать себя. И как можно скорее.

И ведь почти справилась – и виду не подала, что слышала то, в чем признался Егор своему приятелю, и ни словом ни жестом, ни взглядом не дала понять мужу, что всеми силами стремится совершить изменения в их отношениях. И мужественно терпела почти год, преодолевая отвращение к этому человеку. Она понемногу готовила пути спасения.

И работать стала иначе, используя новейшую методику. И в Китай собралась, чтобы научиться новому. И квартиру папину продала, как Егор и мечтал, да вот только деньги ему она не собиралась вручать. И никакого раздела своего имущества тоже не собиралась производить. Перебьется Егор! У нее иные планы!

Она опять превращала себя в ту сильную Алику, которой и была всегда, до своей встречи с Егором!

Она получила горький урок от семейной жизни и убедила себя, что никому из мужчин нельзя доверять и что лучше быть одной – сильной и самостоятельной. И независимой. Без этих штампов-капканов в паспорте. И больше не желала становиться слабее. Ни с кем и никогда!

Глава 7

Москва

За все время на пути к Москве, Алика и Алексей, находясь в одном купе, не сказали друг другу ни слова, и даже имен друг у друга не спросили, представляете?!

Ну, так уж получилось, что когда Алексей проснулся днем, оделся, даже позавтракал и выпил чаю, то Алика в это время крепко спала, отвернувшись к стене, и укрывшись с головой, и ни разу не просыпалась. А когда Алексея сморил дневной сон – тут уже Алика проснулась и, обнаружив своего попутчика спящим, осторожно, стараясь не шуметь, выпила ту бутылочку воды, и даже, с трудом жуя, съела то вкусное печенье, что увидела на столике. И посетив санитарную комнату, вернулась обратно в купе, прилегла на свою полку и снова уснула. До вечера.

Они оба проснулись, лишь, когда в их дверь постучала деликатная проводница и предупредила что скоро конечная остановка – Москва!

Поезд подъезжал к Москве, приближаясь к Павелецкому вокзалу, и Алексей и Алика непроизвольно, одновременно вдруг засуетились, и не глядя друг на друга, отворачиваясь, в молчании начали готовиться к выходу. Алексей даже ненадолго покинул купе, деликатно предоставив возможность своей странной и угрюмой попутчице спокойно одеться.

Алика, сменив ненавистные тапки мужа на свои легкие кожаные кроссовки, вылетела из вагона первой. Она, ступив на перрон вокзала, энергично сделала несколько шагов и вдруг замедлила, остановилась, ежась от холодного, пронизывающего ветра.

Темно, незнакомо, холодно, поздний вечер…. Она растерялась от мысли – а куда, собственно ей идти? Так странно было осознавать это, пришедшее ей в голову непонимание своего дальнейшего пути. Странно и непривычно.

И вдруг раздавшийся позади нее мужской голос вывел ее из оцепенения:

– Ну, что? Никто не встретил?

Алика искоса взглянула на своего попутчика, задавшего этот вопрос, и обреченно кивнула в ответ. Ну не признаваться же мужику, что ей попросту некуда идти.

Вы не поверите, но прожженному жизнью Алексею, повидавшему за свою жизнь огромное количество самых разных женщин, вдруг стало, нестерпимо жаль эту странную тетку. И совсем не ту огромную бабу, какую он напридумал себе и ожидал увидеть, а вот эту маленькую, испуганную, дрожащую на московском ветру, «бабенку» неопределенного возраста. Да еще и кем-то жестоко избитую.

И эта «бабенка» была удивлена еще больше, когда он вдруг сказал:

– Н-да…. А поехали со мной?! Я тут неподалеку от Москвы живу, в деревне. И у нас там свободных домов много, один уж точно найдется. – Алексей с жалостью оглядел маленькую женскую фигурку, так нелепо выглядевшую сейчас на перроне Павелецкого вокзала в этой своей огромной мужской куртке, старушечьем платке на голове, странной юбке и в модных молодежных кроссовках на ногах, и добавил: – Поживете там немного, в себя придете, а потом уже отправляйтесь по своим делам, с Богом. – И замер в ожидании, что ответит эта «тетеха».

Знал бы он, насколько Алике сейчас стало легче. И дышать и мыслить и просто жить. Да, ей жизненно необходимо прийти в себя, обрести снова уверенность и силы. Передохнуть, совсем немного, а потом…. И она, обрадовавшись такой свалившейся на нее удаче, такому неожиданному предложению (пусть даже и от этого деревенского мужика, пропахшего рыбой), согласно, кивнула ему в ответ. Молча. Она сейчас была не в состоянии произнести ни слова от накрывшей ее радости.

Алексей снисходительно принял ее согласное кивание, усмехнулся и, поправив свой рюкзак за спиной и подхватив мешок с рыбой, предложил ей двигаться за ним к выходу, и скомандовал:

– И не отставать!

Он, невзирая на свой простецкий внешний вид, уверенно, не обращая ни на кого внимания, продвигался по перрону, на ходу набирая в телефоне чей-то номер. Алика шествовала за ним, почти упираясь носом в его спину, стараясь не отставать, и услышала, как мужчина сказал в трубку невидимому собеседнику:

– Алло, Михалыч, привет! Да, я приехал, как и предупреждал. Ты на машине? Отлично! Ну, давай, подхватишь меня у выхода, я уже двигаюсь туда. Всё, до встречи.