Директива 22

Мадам уже кипела, как вода на огне, и ожидание ответов от нее становится все дольше. Но что-то заставляло ее держаться и продолжать. Я даже немного уважаю ее за терпение, особенно с учетом ее признания в сугубой нелюбви к нам и нашим делам.

– Увидела сама. Вчера рано утром. Я учредитель, в конце концов.

– И каковы были ваши действия?

– Я сочла, что эти суммы будут мне объяснены позже и не стала, конечно, делать ничего. И не обязана отчитываться перед вами, между прочим, в своих решениях. Я не смотрю новостей Альянса, и тем более, конечно, не могла знать, что вы претендуете на эти деньги.

– И когда же Вам удалось получить объяснения?

– Через несколько часов с ло-Лланнренном связались из администрации Тир-ар-Ллеа, и наши счета были заблокированы. Это крайне неудачная ситуация, поскольку там находятся не только эти спорные деньги, но и наши собственные средства. Так что я требую в самом ближайшем времени вернуть нам контроль над счетами. Забирайте свои деньги, солите их, жрите их, купайтесь в них, и оставьте нас в покое.

– Как Вы понимаете, госпожа Горун, мы никакой властью над Вашими счетами не обладаем. Решение об изъятии денег и разблокировке счетов должно исходить от властей Созвездия, поскольку именно они и наложили на Вас вето.

– Но из-за вас. Кто-то из вас, кто-то достаточно важный попросил, и отказать не смогли. Кто-то, кто для Тир-ар-Ллея важней друзей детства, видимо. Не сам ли Палач? – почти выплюнула этот уничижительный титул она.

Она, конечно, все путает. Кровавый злодей для Маворса и герой для Альве, палач Эвердена уже тридцать четыре года, как воссоединился с Великой Алхимией. Меня назвали в честь него, собственно, и после его смерти, если на то пошло. Но его потомки здравствуют, процветают и чрезвычайно походят на него, что несколько объясняет путаницу. Видимо, маворсы тоже такие же, как я, «девочки с Давоса» в отношении альваров.

Впрочем, поправлять ее я не собираюсь – мне нравится цирк, но усугублять я его не собираюсь.

– Оставим такие тонкости на совести дипломатов, – покачал головой с деланным сожалением Кин. – Я чрезвычайно сопереживаю возникшим у Вас проблемам, и надеюсь, что скоро ситуация разрешится к вящему удовлетворению всех сторон. Госпожа Горун, какая сейчас ваша основная сфера деятельности в фонде?

– Я организатор, – коротко бросила она.

– Вы организуете поиски талантливых детей, или мероприятия по сбору денег?

– Я организую ВСЕ. Послушайте, это смешно! Вы битый час задаете мне дурацкие вопросы, не имеющие отношения к расследованию. Если вас не пугает жалоба на вашу контору, то, я, пожалуй, потребую, чтобы ноту протеста направили против вас лично! Как вас там? Кинслеер? Раук? Погодите у меня. Думаете, можно издеваться над гражданами другой страны безнаказанно?

Она отключает связь, и я, наконец, выдыхаю.

– Кинслеер! Раук! Гиллернхорн! – перечисляю я, смеясь. – Жаль, она не видела, что тут еще и я.

– Смех смехом, но толку чуть. Она явно что-то знает, или подозревает, но нам не скажет.

– Принципиально не скажет, – согласилась с шефом Дипика, которая, кажется, уже устала молчать и фиксировать основные пункты разговора на планшете. – Вызываем последнего?

– Да, – потер переносицу Кин. – Иль, не хочешь с ним сам поговорить? Как, так сказать, личный друг Тира с личным другом Тира?

– Сомневаюсь, что могу считаться его личным другом.

– А по-моему, это приравниваемый титул, – вставила Дип. – Неэквивалентный, но того же уровня значимости, как минимум. У большинства людей, знаете ли, есть слабое место насчет тех, кто их спас.

– Обычно совсем не так, – не соглашаюсь я. – У нас есть слабость к тем, кого мы спасаем, а не наоборот. Тот, кто спасает нас самих обычно вызывает раздражение. То есть, в начале, конечно, восторг и радость, но потом чувствуешь себя нелепо.

– Ты это исходя из своего опыта говоришь? – осторожно уточнила Дипика.

– Очень, – лаконично отвечаю я, потому что даже мое личное прозвище связано с неудобным моментом спасения меня, в конечном итоге.

– Итак, ты не будешь с ним говорить.

– При всем уважении, Кин, от меня в такой ситуации больше толку, когда я могу смотреть на ситуацию со стороны и не отвлекаться на мороченье чужих голов, – я кидаю на него критический взгляд, пытаясь сообразить, надо или не надо напоминать ему об очевидном.

Кинслеер сощурился.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Не забудь спросить о причине создания фонда. И о «Трек-Аваланш».

– Почтовая служба? – не понял он.

– Он владеет ей через подставных лиц.

– О, кажется, кто-то сделал свою домашнюю работу?

– Если бы домашнюю работу делал не только я, у нас была бы куча зацепок. Где моя информация о «Соджорне»? А про делишки «Фаради»? А про подходящих хакеров?

В отместку Дипика снова кинула в меня бородатой рыбой – и снова неудачно.

– Отставить шутовство, – Кин перехватил рыбу в воздухе рукой, безо всяких затей и отправил куда-то в угол. – Если есть лишние силы – лучше кидайся фактами, а не рыбами. Откуда у нас вообще это уродство?

– Финансисты на зимнепраздник подарили.

– Лишний повод считать их дебилами. Иль, что-то еще?

– Звоните, – говорю я и отодвигаюсь обратно вне границ поля охвата камеры.

Кирс-ло-Лланнренн был словно готов сорваться со своего места и задрать своей активностью весь мир вокруг. Он весь лучился какой-то нервной кипучей энергией, весь нарядный и яркий. За его плечами был виден роскошный сад, и я рассеянно скольжу взглядом по растениям. Сгенерированные, что ли? Колыхаются в разные стороны.

– Господа, господа, сразу скажите, какого черта вы к нам привязались? Мы всего лишь не такой уж большой благотворительный фонд и не делали ничего плохого, а Тир мне велит сидеть тихо и говорить правду, как будто мы тут все под следствием.

Я обращаю внимание на то, как он назвал имя Тира – очень казуально, нарочито небрежно. Словно пытался сакцентировать внимание на то, что находится в Созвездии на особом положении.

– Мы пока просто проясняем ситуацию, ло-Лланнренн, – с готовностью пояснил Кин. – Чтобы понять, по какой причине был выбран именно ваш фонд для вывода денег.

– Все наши системы проверяют – вероятно, нас тоже взломали, как и вас, – дернул плечом сидхе. – Тут даже особенно нечего выяснять.

– Если это действительно так, то, во-первых, остается непонятной причина, по которой вас выбрали для взлома. Если же у хакера были какие-то зацепки у вас, это может помочь вычислить его. Возможно, вы даже знаете того, кто вас поставил в такую неприятную ситуацию.

Ло-Лланнренн сложил руки вместе и посмотрел поверх сцепленных пальцев на Кина, видимо, обдумывая его слова.

– Спрашивайте.

– Проводились ли за последнее время в Фонде какие-либо работы с привлечением внешних экспертов, так, чтобы они получали доступ к корпоративной сети?

– У нас это происходит на регулярной основе. Много проектов, вы понимаете. Под каждый собирается команда на временной основе, и им предоставляется распределенный доступ.

– За последний год, сколько новых проектов было, и сколько человек получило доступ в вашу сеть?

– У нас было семь проектов, – на следующем куске видео у сидхе в руках появился планшет. – Но все люди, которые задействованы, уже работали с нами раньше.