Фуга. Кто бы мог подумать

– Думаешь, он расскажет? – усомнилась Марина

– А п-почему нет? Мы имеем п-п-право знать п-п-правду о себе же!

– Но он столько лет молчал!

– Может, для этого была причина? – предположил Богдан.

– Не важно, теперь мы знаем, что нас усыновили. Скрывать п-п-пправду нет смысла. Он расскажет, отец никогда не лжет!

Марина нехотя согласилась.

Андрей снял очки и потер уставшие глаза:

– Я сейчас был свидетелем весьма увлекательного разговора! – и он рассказал ребятам то, что услышал на кухне.

6

Андрей был не доволен собой и сидел, потупив взор. А все потому, что разговор с отцом сегодня вечером вышел крайне неудачным. Ребята, как и собирались, пошли к нему во флигель, чтобы расспросить о газетной статье. Но отец и слова не дал вымолвить! Как только понял что к чему, сразу оборвал все вопросы и велел не соваться в это дело. Велел забыть прочитанное , а вырезку выбросить! Он вел себя сурово и непреклонно, говорил строго, назидательным тоном. Андрей терпеть не мог такой тон – он означал, что ребята разочаровали отца, а для Андрея это было непозволительной оплошностью. Конечно, он пообещал избавится от статьи а заодно и от всяких мыслей о ней. И, конечно, Андрей так и поступит! Даже не смотря на нытье Марины, которая хотела вопреки воли отца продолжить поиски ответов. Она предложила спросить обо всем у мамы, но и ослу ясно, что если отец ничего не сказал, то мама и подавно будет молчать. Богдан предложил поговорить с Сашкой, как старший, он может помнить или знать что – то, но Андрей сказал категорическое нет! Ослушаться отца недопустимо! Все же, ему было досадно, что они не получили разгадку тайны вырезки. Любопытство так и скреблось внутри, щекотало недра души коготками!

И вот теперь мальчик сидел пристыженный и старался не встречаться взглядом с отцом. Это оказалось не трудно, за ужином Сашка перетянул на себя все внимание. Он сидел во главе стола напротив отца и вяло ковырялся в тареле. Наконец, немного поиграв жевалками, он отложил вилку и спросил:

– Отец, ты позволил Любе навещать смотрителя с лодочной станции?

– Да! – с живостью ответил отец. – Это хорошая мысль! Прекрасный образец христианского милосердия и самоотдачи!

– Но в самоотдаче тоже надо знать меру!

– Что значит – меру? – пробасил отец Иоанн. – Не понимаю тебя, сын! Этот несчастный человек живет, как изгой! А теперь он болен и нуждается в помощи. Если люди увидят, что церковь принимает его, то и сами переменят отношение! Мы должны своим примером наталкивать других на благие дела. Мы должны разжигать огонь любви! Кто знает, может люди смогут разглядеть в нем брата, порой для этого достаточного одного шага! И Люба поступает умно, желая этот шаг совершить.

– Я считаю, что это опасно! – не унимался Саша. – Мы должны верить и прощать, конечно так, но и голову терять не стоит. Всем известно, что он убийца! Он был в заключении! И не остановился на этом, здесь он пытался убить ребенка!

– Это выдумки! Пустая болтовня, слухи! А то, что ты веришь им, не делает тебе чести!– отчеканил отец. Все, кто сидел за столом уже давно позабыли о еде, а только с интересом следили за спором.

– А что не выдумки, просвети меня? – Саша был уже сильно взвинчен и не скрывал этого.

Отец шумно выдохнул:

– Он действительно совершил убийство. Но все это в прошлом! Здесь он живет давно и не сделал – и не сделает – ничего плохого.

– Откуда такая уверенность? – в сашкином голосе уже слышались нотки отчаяния.

– Я знаком с ним, сын. И я склонен доверять этому человеку, вопреки общему мнению. Потому что я стараюсь думать своей головой, и тебе тогоже желаю!

– Знаком, как же! Он всего лишь иногда продает тебе рыбу! – тут у Саши мелькнула догадка. – Лодочник тебе исповедовался! – прищурившись, проговорил он.

Отец ничего не ответил, он только крепко поджал губы, от этого борода приподнялась, показалось даже, что он слегка хмурится. Тем временем Саша медленно покивал в ответ на свою же догадку . И все с тем же прищуром добавил:

– Конечно, ты не выдашь тайну исповеди . Скажи одно, он хотя бы раскаивается?

Выражение лица батюшки Иоанна оставалось неподвижным и холодным. Но вот взгляд немного дрогнул и метнулся вниз , Саши этого было достаточно! В сердцах он вскочил со стула и закричал:

– Он даже не раскаивается! Бессовестный убийца! Отец, очнись – мы говорим о Любе!

– Александр, сядь! – прогремел отец и Андрей вздрогнул от неожиданного раската его голоса. – Я вполне могу судить здраво и несу ответственность за свои поступки! Я знаю, о ком мы говорим и чем грозит это! И я не привык, чтобы мои решения оспаривал вспыльчивый юнец! Пока я ни разу не дал повода усомниться в них и впредь попрошу думать, прежде, чем говорить! – он выжидательно посмотрел на сына, но тот не шелохнулся. – Ты понял меня, Александр?

Саша нехотя опустился на стул. Он пылал негодованием, но процедил:

– Да, отец.

– Я не слышу! – покровительственно сказал отец.

Саша вскинул взгляд:

– Да, мой патриарх!

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, в конце концов, отец стерпел фамильярность – все же победа осталась за ним – и перевел взгляд.

– Анжелика, тебе не кажется, что ужин островат? – уже совсем другим тоном спросил отец.

– Нет, – ответила Лика и добавила горчицы в свою тарелку.

– Тебе не стоит увлекаться разного рода добавками, дочка. Это не пойдет на пользу ни уму ни телу!

Лика взмахнула пушистыми ресницами и обратила ангельское личико к отцу:

– Конечно, папа, – еще немного горчицы плюхнулось в еду.

Отец Иоанн совсем не изменился в лице, его голос был ровен и тверд, однако, по малейшим морщинкам у глаз, Андрей понял, что тот рассердился. Даже спор со старшим сыном не поднял в нем негодавания, а вот выходки Лики всегда задевали.

– Не понимаю, зачем ты дразнишь меня, Анжелика? – проговорил он, но ответа не дождался. В семье было заведено несколько негласных правил , которые выполнялись неукоснительно. Одним из них было, никогда не жаловаться на еду. Поэтому Андрей побольше прихлебывал воды, чтобы немного унять жар во рту и помалкивал. Так же , дома никогда не обсуждали деньги, политику, насилие. Ни в коем случае нельзя было перечить родителям! И уж тем более никто не смел ослушаться отца, выводить его из душевного равновесия, возражать ему! Однако, Лика с самозабвенным упорством любила нарушать последнее правило! И как у нее всегда получалось взвинтить отца – с его христианской сдержанностью и терпением , а главное, зачем – большая загадка! Поистине, непостижима женская душа!

– Как прошел первый день в школе? – спросил отец.

– Хорошо! – в один голос ответили Андрей и Марина.

– Кажется, у вас новый ученик в классе, не так ли, мальчики?

– Да, – пришлось подать голос Богдану, так как Андрей все еще прятал взгляд от отца, – откуда тебе это известно?

– Его бабушка часто приходит в церковь. Не помню только, как его зовут.

– Миша Герасимов , – подсказал Богдан.

– Именно он! – отец пригладил бороду. – Бабушка очень за него волнуется!

– Что за него волноваться? -встрепенулся Андрей .

– Гм… Родители всегда беспокоятся за свое чадо. – ответил отец и Андрей тут же потерял интерес. – А что нового у вас, Марина?