Москва парадная. Тайны и предания Запретного города

В 1899 году владелицей усадьбы стала Мария Ивановна Протопопова, супруга крупного московского предпринимателя и банкира, который долгие годы был старостой храма Успения на Могилыдах. Он был известен в городе как щедрый благотворитель: на его средства были построены и содержались богадельни, детские приюты и другие учреждения.

Главный корпус представлял собой одноэтажный деревянный дом на каменном фундаменте, с мезонином и антресолями. На первом этаже было тринадцать светлых комнат, четыре темных чулана и коридор. Деревянная лестница вела в мезонин, в котором была темная комната и три светлых.

В каменном подвальном этаже находились помещения людской, кухни, столовой и поварской. Дом имел печное отопление, водопровод и канализацию. За главным зданием был небольшой сад и хозяйственный двор с двумя каменными амбарами и служебными постройками: конюшнями, погребами, кладовыми, сторожками и дворницкими. Фронтон фасада главного дома, выходящий в переулок, был украшен вензелем «МП», составленным из инициалов владелицы усадьбы Марии Протопоповой.

В 1918-м усадьбу Протопоповых реквизировали и использовали под жилье и размещение различных учреждений. После установления дипломатических отношений между Советской Россией и Германией в 1922 году усадьба в Обуховом переулке (переименованном в Чистый переулок) была передана под резиденцию послов Германии. В главном доме поселился посол Ульрих фон Брокдорф-Ранцау, глава делегации Германии на Парижской мирной конференции 1919—1920 годов и личный друг наркома Г.В. Чичерина.

По воспоминаниям очевидцев, германский посол был холостяк, предпочитал работать ночью, и часто глубоко за полночь принимал советского наркома, чтобы поговорить на философские темы, угощаясь хорошими ликерами и винами.

После смерти посла, в 1928 году послом в Москву был назначен опытный дипломат Герберт фон Дирксен. В его мемуарах есть описание особняка резиденции посла в Москве:

«Сразу после прибытия в Россию мы решили снять дом, который до этого занимал граф Ранцау… Скромная одноэтажная вилла в тихом переулке удовлетворяла нашим требованиям: пять гостиных, большинство из которых небольшие по размерам, но хорошо обставленные (частично нашей собственной мебелью), столовая, способная вместить 25 человек, несколько крошечных комнат для переговоров, а на верхнем этаже наша спальня и гардеробная, внизу – превосходная кухня, гараж и помещение для слуг… Сад, примыкавший к дому, был достаточно просторен для устройства в нем теннисного корта».

Занимая в Москве почетный пост старшины дипкорпуса, посол фон Дирксен часто собирал у себя в доме глав посольств и миссий иностранных государств, устраивал музыкальные вечера. В 1933 году преемником Г. фон Дирксена стал немецкий дипломат А. Надольный, но ввиду расхождений с А.Гитлером по вопросам политики он был отозван из Москвы и уже в 1934 году заменен графом Фридрихом Вернером фон дер Шуленбургом, принадлежавшим к древнейшей фамилии Германии. Он стал последним немецким послом, квартировавшим в Чистом переулке.

Фридрих Вернер граф фон дер Шуленбург

Граф Фридрих Вернер фон дер Шуленбург, аристократ и эстет, воспитанный в уважении к России и воспринявший планы Гитлера как личную трагедию. Он совершил беспрецедентный в истории дипломатии поступок: на официальном ужине приватно поведал советскому послу в Берлине Владимиру Деканозову точную дату начала войны. И здесь, в Чистом переулке посол снова неофициально предупредил высокопоставленных советских чиновников о дате начала фашистской агрессии, предупредив, что он совершает такой рискованный поступок по собственной инициативе. Резиденция посла оказались под пристальным наблюдением советских спецслужб.

Из рассказа генерал-лейтенанта госбезопасности B.C. Рясного: «Одной из наиболее интересующих нас фигур в составе германского посольства был военно-морской атташе Норберт Вильгельм фон Баумбах, активный разведчик, прекрасно владеющий русским языком. Он много ездил и ходил по Москве, якшался с проститутками, имел агентуру, которую мы частично знали. Баумбах один, без семьи, жил на улице Воровского (ныне – Поварская), неподалеку от того здания, где потом обосновался театр Киноактера. Перед отделением была поставлена задача забраться в его документы, чтобы полностью выявить агентурную сеть. Знали, что дома он держит сейф, но квартира никогда не пустует. Когда Баумбах отсутствует, в ней занимается хозяйством горничная, происхождением из русских немок, довольно миловидная особа лет тридцати. Кузнецов познакомился с ней на нейтральной почве, завязал флирт, выяснил, когда точно по дням и часам Баумбах отсутствует.

В подходящий день Кузнецов пригласил горничную в кинотеатр «Баррикады», что на Пресне напротив зоопарка, мы же с мастером оперативно-технического отдела Пушковым проникли в квартиру Баумбаха. Пушков вскрыл сейф, вынул документы, их переснял и вернул на место, не оставив после себя никаких следов. Агентурная сеть гитлеровского разведчика была полностью выявлена, а затем и обезврежена. Самого Баумбаха мы потом сумели скомпрометировать на почве его чрезмерного увлечения женским полом на квартире у Красных Ворот, где он развлекался с одной из своих, но и наших тоже, знакомых. Проделали это с помощью скрытых фотокамер. «…» В интересах контрразведки Кузнецов сумел очаровать горничных норвежского и иранского послов (обе были немками), а также жену личного камердинера посла Германии Ганса Флегеля Ирму. Потом, кстати, подобрались и к самому Флегелю. Он был страшным бабником, на этом подловили и его…»

Контрразведка сумела завербовать Ганса Флегеля и его жену, от которых была получена секретная информация о подготовке к войне с СССР. От них стало известно, что уже в марте 1941 года в подвале особняка начали сжигать документы архива посольства на случай срочной эвакуации, а семьи дипломатов потихоньку, под невинными предлогами отправлять на родину.

В отсутствии Шуленбурга секретный агент НКВД «Колонист» – знаменитый разведчик Н.И.Кузнецов, уговорил Г. Флегеля показать ему особняк в Чистом переулке и затем составил точный план расположения комнат и подробнейшее описание кабинета. Не забыл даже указать, что на столе Шуленбурга стояли в рамках две фотографии: министра иностранных дел Германии фон Риббентропа и… берлинской любовницы, русской по происхождению…

Флегель сообщил также о любопытном факте, подслушав разговор посла с одним из сотрудников. Шуленбург тогда вернулся из Вены, где был принят Гитлером. В разговоре с фюрером посол сделал последнюю попытку отговорить его от нападения на СССР. Гитлер пришел в такую ярость, что смахнул на пол и вдребезги разбил дорогую настольную лампу.

Чекистами был записан разговор посла Германии фон Шуленбурга.

«Я лично очень пессимистично настроен и, хотя конкретного ничего не знаю, думаю, что Гитлер затевает войну с Россией. В конце апреля я виделся лично с Гитлером и совершенно открыто сказал ему, что его планы о войне с Россией сплошное безумие… Верьте мне, что из-за этой откровенности я впал у него в немилость и рискую сейчас своей карьерой и, может быть, я скоро буду в концлагере. Я не только устно высказал свое мнение, но и письменно доложил ему об этом. Я сказал Гитлеру, что СССР не хочет войны с Германией…»

Как известно, Гитлер также не прислушался к мнению своего посла и других здравомыслящих людей, пытавшихся отговорить его от этой безумной авантюры.

Для Шуленбурга все кончилось плачевно: он примкнул к антигитлеровской оппозиции, участвовал в заговоре 20 июля 1944 года и был казнен после провала путча.

22 июня 1941 года, после получения известий об интернировании советских граждан в здании посольства СССР в Берлине и о захвате гестапо помещений других дипломатических и торговых представительств Советского Союза в этой стране, в Москве были предприняты ответные адекватные действия. Советское правительство блокировало здания посольства фашистской Германии на улице Станиславского (ныне Леонтьевский переулок, дом 10). Весь персонал дипломатических и других учреждений Германии в Москве в течение двух дней находился в изоляции на территории своего посольства до тех пор, пока все германские подданные не были отправлены к советско-турецкой границе для обмена на доставленных туда из Берлина советских граждан.

В 1941-м посольство Германии выехало из усадьбы. Чекисты произвели тщательный обыск, особняк был опечатан и пустовал до тех пор, пока 1943-м не был передан вместе с находившимися в нем предметами мебели и убранства Русской Православной Церкви. Пышный вензель «МП» на фасаде теперь мог с полным правом читаться как «Московская Патриархия».

Предшествовало «новоселью» поистине историческое событие. 4 сентября 1943 года в Кремле Сталин и Молотов приняли трех иерархов Церкви – митрополита Сергия, митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия и экзарха Украины, митрополита Киевского и Галицкого Николая. Во время нее были обговорены устав Церкви и те условия, в которых она существовала до кончины СССР.

По словам очевидцев, митрополит Сергий говорил спокойно, деловым тоном человека, привыкшего говорить с самыми высокопоставленными людьми.

Он указал на необходимость широкого открытия храмов, заявил о необходимости созыва Собора и выборов патриарха, о необходимости широкого открытия духовных учебных заведений, так как у церкви отсутствуют кадры священнослужителей.

Здесь Сталин неожиданно прервал молчание.

– А почему у вас нет кадров? Куда они делись? – спросил он, вынув изо рта трубку и в упор, глядя на своих собеседников.

Иерархи смутились: всем было известно, что «кадры» перебиты в лагерях.

Но митрополит Сергий невозмутимо ответил:

– Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза.

Довольная усмешка тронула уста всесильного вождя, и он произнес: «Да, да, как же. Я семинарист. Слышал тогда и о вас». Затем он сказал, что мать его до самой смерти сожалела, что он не стал священником. Беседа затянулась до трех часов ночи. Во время беседы были выработаны Устав Русской церкви и те условия, в которых она существует до сего времени.

После четверти века большевистских гонений на веру и верующих церковным иерархам было дано разрешение созвать архиерейский Собор и избрать на нем Патриарха Московского и всея Руси, а также образовать Синод. Именно на этой кремлевской встрече Церкви для размещения Патриархии передали здание в Чистом переулке. Кроме того, Сталин дал разрешение на открытие богословского института и пастырских курсов, которые позже были преобразованы в духовные академию и семинарию.

По словам очевидцев, в конце беседы престарелый и больной митрополит был страшно утомлен. Тут последовал эпизод, о котором упоминает Солженицын. Сталин, взяв митрополита под руку, осторожно свел его по лестнице вниз и сказал ему на прощанье следующую фразу: «Владыко! Это все, что я могу в настоящее время для вас сделать». И с этими словами простился с иерархами.

Через несколько дней 8 сентября 1943 года в здании Патриархии в Чистом переулке был созван Собор епископов (немногих, оставшихся на свободе иерархов), единодушно избравший Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси.

Это был первый Собор после 1918 года. В нем участвовало 19 архиереев.

Интронизация новоизбранного Патриарха Сергия состоялась в Богоявленском патриаршем соборе 12 сентября – в день памяти святого князя Александра Невского, небесного покровителя земли Русской. А 20 сентября в Патриаршей резиденции впервые принимали иностранных гостей – делегацию Англиканской Церкви.