Москва романтическая

Такой запон носили члены Ложи Скорби

Ковер степени мастера. Из собрания Музея религии

Знаки и символы масонства

Гонения на масонов задели М.Хераскова лишь косвенно, однако долго после этого его обходили в чинах и не выпускали из-под постоянного полицейского наблюдения. От преследований его избавило заступничество Державина.

Граф Леон

С 1806 г. владельцем роскошного дворца на Тверской становится масон и «светский лев» – граф Лев Кириллович Разумовский (Леон), племянник знаменитого Алексея Розума, так понравившегося императрице Елизавете, что из простого придворного певчего превратился в графа и первейшего из вельмож. Льва Кирилловича ожидала блестящая карьера. Семнадцати лет от роду он ездил с посольством князя Н.В.Репнина в Константинополь. По возвращении поступил на военную службу в лейб-гвардии Семеновский полк – один из самых блестящих в столице. По словам современников, юный граф был достаточно храбрым воином, сражался под началом самого Суворова, однако нездоровье не позволило Льву Кирилловичу продолжить военную карьеру. В 1796 году он вышел в отставку, некоторое время путешествовал по Европе, а потом осел в Москве.

Сертификат (диплом) мастера-масона. Подобные документы выдавались (и иногда выдаются сейчас) после возвышения члена ложи в 3-ю степень

Водворившись в доме на Тверской, Лев Разумовский или, как обыкновенно звали его в обществе, Le comte Leon [граф Леон], перестроил его по своему вкусу, по последней парижской моде. Тогда же, говорят, на воротах дома и над окнами первых этажей появились изображения львов, намекающих тем самым на имя владельца. Здание сохранило ампирный облик с симметричным фасадом и белокаменным дорическим портиком. Внутри сохранились мраморные колонны, роскошная парадная лестница с коваными решетками и изысканная нарядная лепнина.

«Львы на воротах», воспетые А. С. Пушкиным в одной из глав «Евгения Онегина»

Согласно моде, во дворце было два ряда анфилад, то есть парадных комнат, где из дверей первой всегда бывает видна последняя комната. Для красоты на противоположной от двери стене последней комнаты вешали зеркало или прорубали окно, что давало иллюзию бесконечного пространства. Первая анфилада шла вдоль парадного фасада, выходившего на Тверскую, вторая выходила окнами в роскошный сад, наполненный всякого рода затеями, со всевозможными гротами, беседками и водопадами, которые так любили московские вельможи времен императрицы Екатерины Великой. Со второго этажа непосредственно в парк вел широкий пандус, начинавшийся обширной террасой. В летнюю пору на этой террасе предпочитали ужинать. Была в доме и огромная парадная столовая зала, устроенная по ширине всего дома.

По словам современников, в доме был роскошный зимний сад, один из лучших в Москве. Впрочем, главные их оранжереи были в подмосковной усадьбе Горенки, а в доме помещались лишь самые редкие и диковинные растения, которые были украшением пышных балов и всевозможных увеселений.

По словам современников, умный и обаятельный Лев Разумовский был истинным барином и настоящим аристократом: росту он был высокого, лицо имел приятное, поступью очень строен, в обращении отличался необыкновенной вежливостью и рыцарской честностью. Он был самый любезный говорун и часто отпускал живое, меткое, забавное слово. Граф пленял женские сердца, но никогда не злоупотреблял чужими чувствами. Он имел очень привлекательную внешность и стал первым светским львом Москвы и Петербурга. Лишь только граф поселился в новом доме, как тут же вся Москва стала ездить к нему в гости на всевозможные веселые маскарады, блестящие балы и домашние спектакли.

Граф Лев Кириллович Разумовский. 1810 г. На портрете В. Боровиковского графу Леону 53 года. Когда он садился за стол, чтобы сыграть в карты с Голицыным, ему было 45

Быть приглашенным в его роскошный дворец было величайшей честью. Кроме того, граф был страстный картежник и в его доме постоянно собирались заядлые игроки, чтобы играть по-крупному. В то время умение играть в карточные игры, особенно в те, где игра шла на деньги, сделалось правилом хорошего тона, своеобразной культурной традицией, проигнорировать которую означало показать себя неотесанным и отсталым человеком. Карточная игра превратилась в нечто большее, чем просто игра. Она стала символом и свидетельством высокого социального статуса, причастности к европейской светской культуре. Игра по-крупному, без оглядки на кошелек, входила в число привилегий и «дворянских вольностей». Одним словом, играть в карты было модно, играли все…

А. Брюллов.

Портрет графини М. Г. Разумовской, урожд. Вяземской, в первом браке – Голицыной. 1830 г.

По преданию, именно в этом доме за игорным столом картежник и мот князь А. Н. Голицын проиграл хозяину не только все состояние, но и свою красавицу жену Марию Григорьевну, урожденную Вяземскую.

Когда пятнадцатилетняя княжна впервые появилась в свете в 1794 году, все восхищались ее античной прелестью, сравнивали с Юноной и прочили богатых женихов. И оказались правы: к ней посватался князь Александр Николаевич Голицын, прозванный москвичами cosa rara – «редкая вещь». Человек он был в высшей степени неприятный и вспыльчивый. Несчастная княжна на коленях умоляла родителей не отдавать ее за Голицына. Однако князь был знатен и невероятно богат. А, главное, умел пустить пыль в глаза. Так, когда Вяземские согласились-таки отдать ему свою дочь, он подарил невесте на свадьбу столь роскошный убор из жемчугов и бриллиантов, что в обществе сочли это просто неприличным: драгоценности были ценнее, чем те, которые надевали в день свадьбы царские невесты.

Мария Григорьевна стала княгиней Голицыной. В свете ее называли «печальной красавицей» – она действительно была неизменно печальна. Супруг великолепно одевал ее и вывозил на все балы, хвастаясь ее красотой. Но в уединении семейной опочивальни между ними установились невыносимые отношения. Поговаривали, что князь даже бил ее. Князь Александр Николаевич Голицын действительно был редкостным негодяем: мало того, что мучил жену, так еще и оказался патологическим самодуром и мотом. Его расточительность поражала даже видавших виды прожигателей жизни. Князь Голицын зажигал трубки ассигнациями, бросал извозчикам золото, цыганкам – драгоценности, был всегда неизменно весел и предавался всем возможным удовольствиям и возлияниям. И вскоре пустил по ветру практически все свое состояние, ради которого за него и отдали бедную Марию Григорьевну.

Кроме того, князь был одержимый картежник, готовый поставить на кон абсолютно все. Именно этим и решил воспользоваться Лев Кириллович, чтобы вызволить из рук негодяя «печальную красавицу», в которую сам отчаянно влюбился. По слухам, сначала Разумовский хотел вызвать алчного князя-тирана на дуэль. Но вместо дуэли сошелся с ним за игорным столом. И выиграл!

После долгого и сложного развода Мария Григорьевна вышла замуж за Льва Разумовского. Супруги часто принимали у себя князя Голицына. Он завел привычку обедать у своей бывшей жены и частенько появлялся с нею в театре. Мужья меж собою дружили, что вызывало зависть у московских кумушек, и поэтому сплетням не было конца.

Несмотря на счастье освобождения от мужа-тирана, Мария Григорьевна была глубоко оскорблена тем, что ее, урожденную княжну Вяземскую, поставили на карту, как какую-нибудь крепостную девку. Эта история наделала много шума в высшем свете. Самое интересное, что осуждали милейшую княгиню, а не ее самодура-мужа. Возмущались тем, что супруга заядлого картежника, исполнив «долг чести», взяла да и вышла замуж за графа Разумовского. Более того, этот брак оказался еще и счастливым.

В высшем свете новый брак не признали, так как имя милейшей княгини было запятнано.

Чету Разумовских перестали принимать в высшем свете. Покончил с этими пересудами император Александр I. Государь был романтичен, сам познал страстную любовь и по мере возможности покровительствовал влюбленным. Именно он особым распоряжением позволил графу Шереметеву жениться на его крепостной Прасковье Ковалевой (Жемчуговой). И теперь снова вступился за возлюбленных. Однажды, на одном из балов император подошел к Марии Григорьевне и громко назвал ее графиней, а не княгиней, чтобы подчеркнуть тем самым законность ее отношений со Львом Разумовским. После этого уже никто не решался их осуждать. Двери в высший свет снова оказались открыты.

Супруги Разумовские прожили шестнадцать лет в счастье и согласии. Граф Леон страстно и трепетно любил свою выигранную жену до самой своей кончины. Детей у них, к обоюдному сожалению, не было. Но зато они взяли в семью воспитанника и двух воспитанниц. Поговаривали, будто бы это дети Льва Кирилловича от крепостных прелестниц. Ибо даже самая страстная любовь в те времена не становилась препятствием для небольших шалостей.

Во время нашествия Наполеона супруги Разумовские были вынуждены покинуть Москву. Дом был порядком разорен и разграблен. В парадной гостиной французские солдаты забивали скот, безнадежно испортив наборный паркет и шпалеры. Современница писала: «Знаешь ли, что французы сделали из гостиной Разумовских?.. В кабинете графа устроили бойню. Там нашли зарезанных коров и телят, в нижнем этаже устроили конюшни».

Однако неприязни к французам супруги не приобрели и после войны предпочитали проводить по полгода во Франции и Италии. Дворец же пришлось долго восстанавливать. Спустя год со дня окончания отделки нового дома граф Леон скончался и был погребен на кладбище Донского монастыря. Со смертью супруга в 1818 году Мария Григорьевна более в сем доме жить не захотела и уехала за границу, а по возвращении поселилась в Петербурге. По словам современников, она никогда не расставалась с портретом дорогого мужа, который висел у нее вместе с самыми намоленными иконами.

М. Г. Голицына пережила супруга почти на полвека и дожила до восьмидесяти шести лет. По слухам, графиня под старость, как и ее первый муж, сильно полюбила азартную игру. Играла она все больше в рулетку на водах и, особенно, в Монако, регулярно оставляя в игорных залах частицу состояния Разумовского. Впрочем, Лев Кириллович был настолько богат, что особого ущерба ее увлечение игрой не приносило. К тому же Мария Григорьевна не была настолько уж азартна и всегда умела вовремя остановиться. По словам современников, будучи дряхлой старухой, она продолжала ездить на курорты и играть в рулетку, уверяя, что сочетание целебных вод и азарта от игры придает ей сил и продлевает ее жизнь.

Любимцы муз, изгнанники фортуны

В 1831 году в особняке Разумовского разместился знаменитый Английский клуб, устроенный на британский манер. В него принимались только мужчины дворянского сословия, и то по строгому отбору, никаких балов и музыкальных вечеров в нем не устраивали, время проводилось в обедах и ужинах, карточной игре, чтении газет и журналов, беседах и дискуссиях. Дамы в клуб не допускались, даже в качестве гостей.

Впервые в России джентльменские клубы появились в Санкт-Петербурге в царствование Екатерины II. С 1772 года в документах появляются упоминания об Английском клубе в Москве. Эта дата принята в качестве официальной даты рождения Московского английского клуба. Интересно, но первый «Аглицкий клоб», увековеченный Грибоедовым, содержали… французы. Петр Павлов Тюлье и Леопольд Годеин. Изначально он объединял иностранцев, живших в Москве, но вскоре в него стали вступать представители московской аристократии.

Соперничество между двумя столицами отразилось и в деятельности этих дворянских собраний. В Петербургском клубе собирались особы, приближенные ко двору. В Москву же отправлялись на покой отслужившие частные лица. Потому атмосфера в московском клубе была гораздо теплее и проще, его членам позволялись вольные высказывания в адрес петербургского двора, высших сановников государства.

Павел I, взойдя на трон, своим указом запретил закрытые клубные собрания. Связано это было с Великой французской революцией. Государь считал их рассадником вредных якобинских идей, подрывающих основания монархии. Александр I отменил указ своего отца, и клуб был восстановлен.

Для восстановленного Московского английского клуба было снято одно из самых шикарных зданий города, громадный особняк князей Гагариных на углу Петровки и Страстного бульвара. Именно здесь Москва чествовала своего героя, великого полководца – князя Багратиона. Обед, данный в его честь, красочно описан в «Войне и мире» Львом Николаевичем Толстым, тоже членом Английского клуба.

Повседневную жизнь клуба описали в своих этнографических очерках «Москва и москвичи» М. Н. Загоскин и В. А. Гиляровский, считавший, что типажи и монологи «Горя от ума» списаны с Английского клуба. Например, в 1815 году в члены клуба не был принят некто г-н Чатский. Клуб подробно описан в «Декабристах» и «Анне Карениной» А.Н.Толстым, назвавшим его «храмом праздности». Сегодня здесь находится одна из городских больниц.

Во время Отечественной войны 1812 года Английский клуб был закрыт второй раз. После победы над Наполеоном он не раз менял адреса, и, наконец, у него появилось постоянное помещение – роскошный и величественный дворец графов Разумовских. Собственно сам клуб занимал в нем только парадный бельэтаж. Все остальное, исключая еще парадный вестибюль в первом этаже, было отведено для многочисленных служащих клуба.

Герб московского Английского клуба

Быть членом Английского клуба было очень престижно. Жаждущих вступить в клуб всегда было много, а число членов было строго ограничено (сначала – триста, а в XIX веке – шестьсот человек), и далеко не всякий, даже принадлежавший к знатнейшей фамилии, мог быть в него принят. Виднейшие люди домогались чести вступить в число членов Английского клуба; князь Чернышев, граф Клейнмихель, Ф. В. Булгарин так и умерли, не попав в число избранных. Среди москвичей XIX века ходила такая шутка: в жизни благородного человека существует четыре основных этапа: рождение, производство в первый чин, женитьба и вступление в члены Английского клуба.

Помимо солидного ежегодного взноса нужно было иметь не менее солидную родословную и достойную рекомендацию от трех членов элитарного клуба. Очередь ожидающих баллотировки на освободившееся место в клубе доходила до двух тысяч человек и растягивалась на годы. Подчас заботливые родители записывали дитя в очередь еще в младенчестве, как, бывало, в гвардейские полки.

Сохранившийся фрагмент исторического интерьера Английского клуба. Фото С. Дороховского

Система баллотировки заключалась в том, что члены клуба получали черные и белые шары, которые потом складывались в специальный запечатанный ящик с именем кандидата. Если соискателю удавалось набрать две трети белых шаров, он считался принятым. В клубе был один весьма деликатный обычай, согласно которому число черных и белых шаров никогда в объявлении об итогах голосования не указывалось. Дабы не портить счастье.

Согласно строгому клубному закону, «забаллотированный» (не прошедший избрание) навсегда лишался права быть кандидатом в члены клуба. Неизбрание в члены Английского клуба почиталось большим позором на всю оставшуюся жизнь. Среди забаллотированных господ был знаменитый актер Сила Николаевич Сандунов, потомок старинного грузинского рода Зандукели. По мнению московских вельмож, родовитый Сила занялся делом низким и для дворянина непристойным. Стал играть на сцене Московского Петровского театра и открыл вместе со своей супругой знаменитые и любимые всеми членами клуба Сандуновские бани. Злые языки говорили, что причиной семейных скандалов супругов была как раз дележка доходов от банного промысла. Знаменитые скандалы актерской четы, веселившие всю Москву, были приняты во внимание при приеме в Английский клуб, где скандалов старались не допускать.

Иногда при баллотировке случились и недоразумения. Так, когда баллотировался граф П.С.Толстой, в ящике оказались только черные шары. По сему поводу было подано заявление, что случилось все это по ошибке. Позже выяснилось, что один его приятель из членов клуба, вопреки Уставу, брал у избиравших шары, но положил их по рассеянности не в то отделение.

В качестве исключения была разрешена повторная перебаллотировка, при каковой оказалось белых шаров 105, а черных – 1. Правда, происходила она как в известном романе – двадцать лет спустя!

Князь Петр Иванович Багратион

Известный поэт своего времени Ф.Ф. Вигель, оставивший о тогдашней светской жизни едкие воспоминания, писал, что в московском клубе бывали три группы завсегдатаев. Это игроки, которые приходили играть в карты, едуны, которые приходили перекусить, и вестовщики – люди, которые собирали и распространяли слухи. Мужчины проводили здесь часы досуга и серьезного отдыха – играли в карты и бильярд, читали газеты и журналы, обсуждали политические вопросы.

С первых дней своего существования и до середины XIX века, в клубе доминировали представители знаменитых дворянских родов – князья Юсуповы, Голицыны, Оболенские, Разумовские, Долгорукие. Постоянными посетителями клуба были высшие представители московской власти – от генерал-губернатора до полицмейстера. Московский генерал-губернатор князь Д. В.Голицын за заслуги перед Москвой был удостоен редкостного звания Почетного Старшины Московского Английского клуба. В его честь был дан торжественный клубный обед.

В клубе состояли многие офицеры и генералы русской армии. Среди них – герой многих войн князь П. И. Багратион, наместник Кавказа А. П. Ермолов и светлейший князь М. С. Воронцов, боевой генерал, подписавший капитуляцию Парижа в 1814 году М.Ф.Орлов и поэт-партизан, генерал Денис Давыдов.

Членом клуба был знаменитый актер М. С. Щепкин. Он родился крепостным, но общественное признание таланта ввело его в избранное московское общество. Почти столетие в клубе состояли Пушкины. Сначала отец и дядя Александра Сергеевича, сам великий русский поэт, а затем и его сын – Александр Александрович.

Среди членов клуба было немало колоритных личностей – таких, как П. В. Нащокин и граф Ф. И. Толстой, прозванный Американцем. Дуэлянт, бретер, картежник, прозвище «Американец» получил после своего участия в кругосветном плавании адмирала И. Ф. Крузенштерна. Вскоре после начала плавания в одном из портов граф Толстой купил себе самку орангутанга – и, по словам его двоюродного племянника – Льва Толстого, «жил с ней как с женой». Во время стоянки на Маркизских островах Толстой завел себе еще одного друга – туземного царя Танега.