Ветра, дороги и улыбки

Надо ж в чистую квартиру ребятёнка забирать!
Никогда полы не мыл он. Ни сегодня, ни вчера…
«Как их мыть?» – чесал он репу – «Не умею! Не могу!
как же, всё-таки, нелепа эта жизнь на берегу!
Если дам я в чём-то маху – извиняйте за труды!»
Как на палубу, с размаху, вылил три ведра воды,
швабру взял, и, что есть силы, драил так, что пол трещал…
Тут внизу заголосили, и звонок заверещал.
Колотили в дверь. С отвагой, он открыл, лишь только смог.
И соседи, всей ватагой, завалились за порог.
«Что творишь ты, право дело?! Всё течёт, плывёт ковёр…»
«Что я сделал, что я сделал… Ну… Полы слегка протёр»

Про бабушек, ток-шоу и домогательства

Пиарщица

До чего же модно стало домогательства вменять!
Вот, недавно, бабка Гала захотела в суд подать.
Пропиариться на славу, прогреметь на всю страну,
ведь, на днях, дедуля Слава косо на неё взглянул.
В поликлинику ходила за талонами к врачу.
В давке, он прижался с силой, даже ущипнул чуть-чуть.
А когда сидели рядом в очереди в кабинет,
он её буравил взглядом, ухмылялся нагло, дед.
Пару раз толкнул старушку, невзначай упёрся в бок,
и поставил свою клюшку, прям, у бабушкиных ног.
А когда упала палка, шандарахнула об пол,
дед, за ней нагнувшись жалко, глянул бабке под подол.
Что он там увидел – тайна. Не об этом разговор.
Но, наверно, не случайно покраснел, как помидор.
И кричала бабка споро, выступая перед СМИ:
«Мне, с таким интим-позором, свет, таперича, не мил!
Домогался! Тыкал в спину в кабинете у врача!
И тогда валокордину напилась я, сгоряча!
Заманил он в бокс соседний, чтобы на диван присесть.
Свет померк… И вздох последний…
Там я потеряла честь.
Видно, чем-то уколол он. Ведь, сидел у самых ног…
Я ж не помню, с корвалолу – смог он там, али не смог?!
И пущай меня, робята, с пробивным моим грехом,
кажуть и в «Пусть говорятах» и с Малаховым в «Прямом»!
И на первом пусть проверят на детекторове лжи!
Как же я с такой потерей и позором буду жить?!
Не хотела я, в начале, предавать огласке блуд,
только внуки настояли: «Пусть наказан будет, плут!»
Но! Скажу на всю Рассею:
Может, даже хорошо,
что деды ишшо умеют!
Не бессильныя ишшо!»

Бабка и слэнг

Речь мирская изменилась, нчего не разберёшь.
Бабка старая решилась, говорить как молодежь.
Круто, клёво, классно, смачно и прикольно. Вот прогресс!
Обрела в инете мачо, стала лайкать в СМС.
Да! Нашла в сети бойфренда, Перец классный! И не муж.
Нацепила всяки бренды. Джинсы драные к тому ж.
А глаза горят, как угли. Во, чувак! Ядрёна вошь!
Ты меня в сети погугли, обязательно найдешь!
Пишет файлы, эка матерь! Постит, клеит, ей же, ей
«Будешь ты меня донатить, точно буду я твоей!»
А на небе светят звёзды, а короче, суперстар.
Значит, будем хэппибездить, лет, наверное до ста!

Тесты ДНК

Я хочу, поддавшись моде, всех сразить наверняка!
На ТВ, при всём народе, сделать тесты ДНК.
Ничего не стало проще, чем кормить акул пера.
Может, Балкину я тёща, может, Гаскову сестра.
Ну а вдруг Седову дочка! Может, это перст судьбы!
Пусть припомнит свои ночки – где и с кем когда-то был!
Ну, а что б смотрелось любо, надо попотеть сперва:
У меня четыре зуба – вставлю новых тридцать два.
Стану рыжей, цвета чаю, чтоб закрасить седину.
И губищи накачаю, как у жабы растяну.
Ну а грудь! Как два баллона! В декольте —вся на виду.
И, походкой окрылённой, в телевиденье войду.
Как ужи на сковородке, пусть юлят передо мной
Теле-дядьки, теле-тётки и ведущий, сам не свой.
Сочиню пяток историй, вся в слезах, их расскажу.
Пусть Звезда со мною спорит! Всё правдиво! Страшно! Жуть!
В завершении кошмара, белый вынесут конверт.
И Звезда, как от удара, покачнувшись, пискнет: « Нет!»
Не спеша конверт откроют… Пусть нули там! Не беда!
Я теперь сродни герою. Я теперь – сама Звезда!

Домогательства

Озверела бабья свора! Их интригам нет конца!
Посадили режиссёра и ославили певца.
С той и этой виноватый… Злое слово, как кинжал.
Ту в углу зажал когда-то… Ну, а может, не зажал.
Подарил пяток конфеток и с тоской смотрел в глаза.
Напаскудил с той и этой сорок лет тому назад.
Насмотрелась бабка теле, и кричит: « Чем хуже них?!
До того все оборзели там – в Америках своих!!»
И она, в плену у моды, стала вспоминать быльё: