Рыжее испытание для босса

В отель я решил заскочить только на несколько минут – время поджимало. Во-первых, подписать документы по закупкам, во-вторых забрать Еву, которая обзавелась попыткой греть жопу в джакузи моего же спа, прилегающего к отелю. Всю дорогу я отвлекался на звонки и успел ответить на пару электронных писем. Времени было впритык, приезжали китайцы. Мне нужно было проявить чудеса расторопности, втюхав им то, что не особенно ни им, ни мне было нужно, и купить то, что было нужно и мне, и китайцам. В то, что они дураки я ни капли не верил, поэтому пытался работать на опережение.

Девушку я не заметил. Дорога была спокойной, время еще не пиковое, тихая улочка, которых в центре много, поэтому на телефон я отвлекался с чистой совестью. На светофоре меня догнал кирпич. Я даже не понял, раздался глухой звук, а потом потянуло холодком. Я обернулся – половинка кирпича лежала на заднем сиденье, красиво присыпанная стекольной крошкой. В окно же дуло.

– Ноги оторву, – злобно бросил я.

Вышел из машины в полной уверенности, что сейчас догоню мальчишку, а это точно мальчишка какой-нибудь, кто еще кирпичами бросаться будет? Не в дикие девяностые живём. Догоню и надеру уши. Время позволило бы, я бы прям за ухо к родителям отвёл, чтобы еще и они наваляли.

На тротуаре стояла девушка. Из категории тех, что мама звала недоразумениями, а я просто ни разу не заморочился тем, чтобы это самое недоразумение разглядывать. Стояла она возле лужи. Часть лужи пребывала на пуховике, который пестрел черно коричневыми потеками. Я понял – облил ее. Но все равно секунды три сражался с желанием зафутболить кирпич обратно, чтобы круглые от ужаса глаза стали еще круглее.

Сделал шаг вперёд и поморщился – слякоть коварно просилась внутрь в не по сезону лёгкие ботинки. Отбросил мысль о звонке в полицию, времени на это не было, и в этот же момент девушка развернулась. И побежала, смешно вскидывая коленки в джинсах. Бежала она по грязи, та разлеталась и летела на ее же пуховик.

– Дура, – в сердцах сказал я. – Кто же ходит в такую погоду в белом?

Махнул рукой и сел в машину. Бросил автомобиль на парковке для гостей. Отель занимал значительную часть огромного старого особняка. Так же здесь располагался спа салон и ресторан, тоже мои, и пара элитных магазинов арендовала часть первого этажа. Еву стоило искать в джакузи, трубку она не брала, что бесило меня не меньше, чем покалеченный автомобиль.

Полуобнаженное женское тело плавилось под руками массажистки. Я привычно окинул взглядом красивые плечи и линию позвоночника, но раздражение брало верх.

– Ты вполне могла поехать на такси, – заметил я. – И бери трубку, черт подери.

– Не сердись, пуся, – куда-то в отверстие кушетки ответила Ева. – Ложись, массаж снимает стресс, ты слишком нервный.

– Десять минут, десять минут и я уезжаю.

Не стал смотреть, будет ли она собираться, спустился к Наталье. Она была следующим после меня лицом в отеле. Стучаться не стал, открыл дверь. Наталья вела собеседование и судя всему была недовольна. Я посмотрел на возможную сотрудницу. На плече красовалось пятнышко грязи. В руках свернутый пуховик, который девушка явно не знала, куда деть. На нем тоже виднелась грязь. Пути Господни неисповедимы, усмехнулся я. Я не имел привычки лезть в дела Натальи и ее сотрудников, тем более при них, но она явно отправила бы девушку домой, а битое стекло нового автомобиля требовало отмщения. А месть – это блюдо, которое подают холодным.

– Оставь девочку, – сказал я. – Может, она справится.

Девочка обернулась. Мама права – недоразумение. Глазищи в пол лица испуганные, словно я сейчас наброшусь и съем. Светло голубые, как будто в акварели щедро воды долили. Волосы – рыжие. И веснушки. Везде веснушки. На носу, на щеках, на лбу. Я скосил взгляд – на шее и ключицах тоже были веснушки. Тем не менее, подбородок задрала, всем видом показывая, что сражаться будет до победного. Я на часы посмотрел – сражению быть не сегодня, я несколько дней уже ищу выходы на Егорова. Сегодня шанс был.

– Пусть остаётся, – бросил я и вышел.

Девочка недоразумение останется на потом. Наверное, она очень смешно будет меня бояться, а я давно не развлекался. Ева, конечно же, опаздывала, но меру знала и через несколько минут показалась в холле, пройдя служебным коридором. Сколько ей не говорили, что для сотрудников – бесполезно.

– Зай, – капризно сказала она. – Я надеялась, что этот вечер мы проведем вместе.

– Зая проведёт этот вечер делая дела, – строго ответил я. – Иначе землю китайцы уведут.

Егоров обладал поистине алмазом. Землёй вокруг озера, практически заповедные нетронутые земли, близко к городу. Когда-то там был лагерь и турбаза, я сам там в детстве отдыхал, но все давно пришло в упадок, а свою жемчужину Егоров упрямо не продавал, хотя некоторые ушлые даже давить пытались. Но старик человек крепкой закалки, его так просто не возьмёшь. И тут пошли слухи – продает. Стар стал, уезжает, хочет передать в хорошие руки, чтобы не засрали. А чьи руки лучше моих?

– Скажи папе, пусть он ему позвонит. Твой дед же дружил с Егоровым…

– Не прокатит, – подцепил я Еву за руку и потащил из отеля. – Таким путём с ним договориться тоже невозможно.

Но сегодня приезжала из штатов внучка Егорова, а ее я с детства знаю. Встретимся, поговорим, там глядишь на ужин напрошусь, как старинный друг семьи. И все, озеро мое, а китайцы в пролете.

– Будешь старуху обихаживать, – капризно сморщила нос Ева.

– Ей тридцать шесть, – покачал головой я.

– Ну и что, все равно старая.

Открыл дверь машины, буквально затолкал в неё Еву, сел сам, тронулся. В машине было ощутимо холодно – ночью обещали минус пять. Ева тоже это поняла, почувствовала ветерок, обернулась и увидела дырку в заднем окне.

– Это что? – удивилась она.

– Дополнительное отверстие для вентиляции.

Ева закатила глаза.

– Права была твоя мама, ты никогда не повзрослеешь.

Глава 3. Катя

От работы нужно было отказаться именно в тот момент, когда я обернулась и увидела наглые синие глаза. Смотрел мужчина с прищуром и без капли дружелюбия. Тут и гадать не нужно – узнал. Узнал, черт побери. Вот в тот момент нужно было вставать и уходить, немедленно. Но…кредитка же. Пуховик чертов. И потом взрослые же люди, не станет он администратору мстить? Где я, а где он. Работать буду по ночам, мы даже видеться не будем. В общем, я себя успокоила.

– Завтра утром приходите к восьми на стажировку, – порадовала меня Наталья Викторовна. – Раз уж сам босс дал вам шанс.

– Я не могу к восьми, – робко сказала я. – Я днем работаю.

– А спать я так понимаю будете здесь, на дежурстве?

– У меня будут выходные…Я справлюсь, обещаю. Мне очень нужны деньги…

Наталья вздохнула, явно сражаясь и с собой, и с рекомендациями босса, и все же решилась.

– Завтра к восьми вечера приходите на стажировку. Если она пройдёт успешно, оформим.

Раньше я бы скакала домой вприпрыжку после таких новостей. А теперь властный босс несколько омрачал перспективы. Буду милой, решила я. Я умею быть милой. И даже нравлюсь людям, Верка говорила, что у меня располагающая внешность. Про Верку вспомнила и вздохнула – домой не хотелось идти. Даже хорошо, что у меня сейчас будет так много работы, реже буду бывать дома.

Я дождалась троллейбуса. Поднялся ветер, с неба посыпались редкие мелкие снежинки. Они мерзли на улице и просились в салон, иногда им удавалось – залетали через щель окна, которое уже лет десять не прикрывалось плотно. Немного пригревшись я, конечно же, уснула. Проснулась на конечной, платить за обратную дорогу пожалела денег и пошла пешком – я от конечки всего в двух остановках живу. На свой родной, четвёртый этаж поднималась медленно и неохотно. Дверь в квартиру открыла и прислушалась – спит. Верка спала, слава Богу. Общаться с ней, тем более ее кавалерами у меня не было ни сил, ни желания.

Квартира принадлежала моей маме. Жить здесь я могла бы совершенно спокойно и вольготно, но с тех пор, как мама попала в больницу, я не сводила концы с концами. Поэтому сама занимала комнату мамы, а в моей жила Вера. Она откликнулась на обьявление о сдаче комнаты и сначала показалась мне совершенно адекватной. Потом оказалось, что Вера толком нигде не работает, очень любит мужчин, которых таскает сюда, а еще иногда выпивает. Но выкинуть ее я не могла, ее ежемесячные платежи перекрывали коммуналку, оставалось еще немного сверху, а еще Вере пришлось бы вернуть залог, а я его уже потратила. Сразу, как получила. Поэтому я училась смирению и любви к ближним, то есть к Вере и ее кавалерам.

В холодильнике было пусто. Высохший кусок сыра аппетита не вызвал. Мы никогда не жили богато, но и не нуждались. Я так скучала по славным старым временам! А теперь… началась та самая взрослая жизнь, которой меня пугали в детдоме. Я там только до семи лет была, но многое запомнила.

– Никто тебе в жопу дуть не станет, – объясняла ночная нянечка. – И никому ты не будешь нужна. Все сама! Так что сейчас плакать и нервы мне трепать не нужно, привыкай к системе.

К системе я так и не привыкла. Два одиночества нашли друг друга и меня удочерила моя мама. Я всегда буду ей благодарна и за это, и за каждый счастливый день из прожитых вместе. Но теперь мама медленно угасала в больничных палатах и все, что я могла для нее сделать – не позволить ей умирать за казённый счет. Я платила, платила и платила снова, я взяла кредит, больше мне не давали, но кредитка… Права была няня, в жопу мне теперь только ветер будет дуть. Одевать то нечего.

– Пуховик, – со стоном вспомнила я.

Пуховик был куплен на кредитку и испорчен в первый же день. Я поставила чайник, села разглядывая масштабы порчи, сдерживала слезы. Я не буду плакать. Мама много лет была сильной для меня, я для нее смогу тоже. Это мой долг.

Раздался грохот, в комнату пошатываясь вошла Верка. Я сразу же вычислила – пьяная, но не слишком. Терпимо. Глаз у меня уже был наметан.

– Как мать? – спросила она.

– Так же.