Линия жизни

– Васька женат, сын у него и дочка. А Славка разведён, жена укатила к себе на родину и двоих детей забрала. Славка даже не может увидеться с ними. Она напрочь вычеркнула его из жизни своей и детей.

– Разве так можно? – задумчиво произнесла Люба. Она считала, что если у мужа и жены не сложились отношения, то дети страдать не должны. Отец вправе принимать участие в воспитании детей. Ночевать Люба вернулась к себе. Вадька, провожая её, всё выспрашивал про её семью. Отца, мать и братьев.

– Мои, считай, с тобой познакомились. Завтра я с матерью серьёзно поговорю, скажу что заявление мы с тобой уже подали и ребёнок у нас будет. Твои вот как?

– В следующие выходные к моим поедем – Люба поцеловала Вадьку и забежала в дом. Наконец-то можно расслабиться и отдохнуть. С началом беременности Любе всё чаще хотелось подольше поспать и понежиться под тёплым одеялом, а не гулять холодными октябрьскими вечерами, грязь месить.

Вадим, склонив свою кучерявую голову, сидел за круглым кухонным столом. Над ним висел красный абажур и стояла тарелка с давно остывшими щами из щавеля. С одной стороны мать зудела, с другой сёстры и братья присоединились.

– Они говорят, баптисты. Семья мал мала и меньше. А мать вообще бреховка, как собака со всеми лается – старшая сестра Клава успела съездить в село Любы и разузнать про её семью.

– А говорят в Москве кур доЯт – Вадька отодвинул от себя тарелку, чуть расплескав её содержимое. Аппетит пропал напрочь.

– Ты как заговорил-то! Ремня всыпать? – старший брат Васька начал расстёгивать свой ремень.

– Ну давай! Давай, бей! – вскричал Вадик, вскочив и опрокинув под собой стул. Братья встали друг против друга.

– Да что же это такое, а? Как опоила она его чем, девица эта бесстыжая – Мария Васильевна встала между сыновьями и обратилась к младшенькому – разве порядочная девушка будет до свадьбы спать с парнем? А беременеть? Она чем думала? Одним местом?

– А чем думала Клавка, когда в шестнадцать лет Варьку родила? А Настя? Тоже от неё недалеко ушла! – разъярился Вадим.

Клавка подлетела к брату и вцепилась в его кучерявые вихры.

– Я тебе дам паразит такой! Я когда замуж вышла, у тебя ещё молоко на губах не обсохло! И что в шестнадцать? Мы с моим Фёдором уже семьёй жили давно!

Мария Васильевна с поникшими плечами ушла в зал. Включила телевизор и села на диван. Она всегда так делала демонстративно перед своими детьми, чтобы они ощутили всю глубину своей вины и раскаявшись, пришли просить к ней прощения.

Первым пришёл Вадим. Он любил мать больше всех и ни разу ей не перечил, за исключением свое скорой женитьбы.

– Прости, мам – парень положил голову матери на колени. Мария Васильевна лишь тяжело вздохнула, Вадька был последышем и самым любимым. Его с таким стеснительным характером, старшие сёстры в школу за ручку водили и чуть ли не на уроке с ним сидели. А тут вдруг бунтовать вздумал.

– Сынок, я же для тебя как лучше хочу. Тебе с ней жить, не мне. А вдруг она до тебя порченная была? А тебе соврала? Ты же у меня такой стеснительный, наивный. Откуда ты чего там понимаешь?

– Мам, я знаю, что Люба до меня ни с кем не была. Я сам видел – смутился Вадька и покраснел, как маков цвет. Разговаривать с матерью о таких вещах, было стыдно.

– А ты знаешь, что у девушек определённые дни в месяце бывают? Ты мог перепутать и попасть в такие дни! – настаивала на своём, Мария Васильевна, не желая принимать в свою семью ни Любу, ни её ребёнка. Не верила она этой девице, что так быстро окрутила её Вадьку!

После разговора с матерью, Вадим призадумался. Стал пристальней наблюдать за Любой, меж ними пробежал какой-то холодок. А на следующих выходных, поехали они в рабочий посёлок к Любе. Её райцентр был, конечно, получше Золотовки. Тут и работы много и перспективы не хуже, чем в городе. Да и жить есть где. Отец Любы пару лет назад выкупил у цыган большую усадьбу на которой стоял старый дом. Там был огромный сад с яблонями, грушевыми деревьями, сливовыми. Кусты малины и смородины, большой огород внизу, к дороге. Сама усадьба была как бы на возвышенности и рядом со старой избой, Максим Алексеевич возвёл фундамент для нового большого дома. В стройке помогал его друг Илья и старшие сыновья. Правда Колька потом ушёл в армию.

– У меня мама очень разговорчивая, отец немного постепенней. Но тоже любит за жизнь поговорить. Крестик у тебя на месте? – обеспокоенно спросила Люба, когда они с Вадькой уже к дому подходили.

– Да на месте – как-то раздражённо ответил Вадим, не понимая фанатизма Любы по поводу креста. Его мать и сёстры с братьями, не были такими набожными. У матери даже и иконы-то ни одной в доме не имелось.

Нина Игнатьевна и Максим Алексеевич встретили детей на пороге дома. Пригласили внутрь. Стол уже был накрыт. Видно, что гостей ждали. Мать ушла на кухню, братья и самая младшая сестра, выглядывали из-за занавески. Шутка ли! Любка замуж собралась!

– Ну? Ты разговаривать-то хоть умеешь? – посмеиваясь спросил у Вадьки, отец Любы. Что-то будущий зятёк очень молчалив и не разговорчив. Сойдутся ли они с Любкой?

Свадьбу, как и загадали, сыграли на ноябрьские праздники. После неё, Люба думала, что поседеет или потеряет ребёнка. Так много и с надрывом, она не ревела за всю свою жизнь.

Глава 5

Нина Игнатьевна упала перед иконами на колени.

– Не благословляю я на этот брак. Не пущу! Приедут, обратно прогоню их – причитала она.

– Нин, да ты что творишь-то! Разве можно так! – подруга Нины Игнатьевны, тётя Поля не знала, что делать. Любка ревёт стоит, платье свадебное помялось, фата съехала. Ленинградская тушь размазалась под глазами и оттого, что она была до ужаса щипучей, у Любы раскраснелись глаза так, как будто она не спала сутки. А девушка и правда не спала. После того, как отвезли приданое Любы в Золотовку, Нина Игнатьевна стала сама не своя.

То ругалась на Любу, то умоляла отложить свадьбу.

– Дитё родится, ничё с ним не будет. Чего уж теперь. А так хоть присмотритесь друг к другу. Чует моё сердце, не твой он. Не твой! И родственники его не чета нашим. Сплетники да атеисты полные! Эх, Любка… где ж глаза-то твои были! – причитала Нина Игнатьевна. Марина, старшая сестра помалкивала. С матерью связываться, себе дороже. Братья Митька, Петька, Санька и Володька были не прочь погулять на свадьбе, Колька тоже, с армии пришёл недавно. Этот вообще вкус дембеля ещё толком не прочувствовал, сразу с отцом по калыму как втянулся, да на стройке нового дома пропадал. Савка и Аринка, погодки, ещё в школе учились, в шестом классе, они вообще не в теме были и замужество старшей сестры их не волновало особо.

Максим Алексеевич стукнул по столу кулаком, устав слушать этот балаган.

– А ну угомонись, женщина! Запой сыграли, приданное отвезли. Всё. Осталось расписаться и Любка законная жена. Негоже ребёнка вне брака рожать, срамота и грех. Раз уж не вытерпела до свадьбы, так пусть теперь замуж идёт и терпит все тяготы семейной жизни. Её насилком никто не заставлял честь свою девичью марать – отец в этот день тоже был грозным. Семья будущего зятя, по душе и ему не пришлась. Но делать нечего. Свои мозги детям не вставишь, остаётся поддержать и принять.

После слов мужа, Нина Игнатьевна немного поутихла. Слёзы высохли, но губы были зло поджаты. Ждали, когда жених за невестой приедет, младшие то и дело выбегали на дорогу, посмотреть. А Люба пыталась оттереть тушь под глазами и привести себя в подобающий вид. Настроение уже не поднять. Свадьба не радовала девушку и хотелось чтобы поскорее всё закончилось.

– Едут! – крикнула Аринка. Началась суета, мать опять завела свою шарманку о том, что благословления материнского не даст и будет Люба несчастлива с этим цЫганом.

– Что ж ты такое родной дочери-то желаешь – покачала головой тётя Поля, жалея искренне Любу. Мать её была на язык не сдержанна и все об этом знали, как и том, что жизнь её была не лёгкой. Обижали часто Нину Игнатьевну, пока она бронёй не обросла и не научилась защищаться от людских нападков. Не всем была по душе её многодетность и верующий муж, в спину летели насмешки и упрёки.

– Я может наоборот отговорить её хочу! – упрямилась Нина Игнатьевна, отказываясь брать икону Казанской Божьей матери для благословления молодых.

– Да поздно уже! Вон, на пороге жених уже топчется! – тётя Поля распахнула дверь и первым впустила Вадьку. Тот тоже был каким-то потерянным. И его родня ему всю дорогу мозги «промывала». Но он любил Любу и отступить не мог уже. Она встретила его со слезами на глазах и ему стало так безумно жаль эту беззащитную тростиночку, что подхватив её на руки, Вадька прямо так вынес Любу к машине. Он понял, что будущая тёща благословлять не собирается и стоит с воинственным видом.

Погода стояла мрачной и унылой. Местами уже кое-где лежал снег и дул порывистый ветер, разнося мелкие капли дождя.

– Всё хорошо будет. Верь мне – Вадька крепко сжал руку своей любимой и всю дорогу до Золотовского сельсовета они ехали молча и прижавшись друг к другу. Роспись и обмен кольцами прошли без ругани и ехидных высказываний с обеих сторон. Брат Вадьки, Славка достал откуда-то гармонь и стал подпевать незамысловатые частушки. Мать Любы моментально подхватила и свадебная процессия двинулась к дому Прудниковых, где были накрыты столы для праздничного гуляния.

Пили, ели и горланили песни все сообща. А потом молодёжь сообразила организовать музыку во дворе. Благо, что к вечеру немного распогодилось и все рванули танцевать. Люба окончательно успокоилась и решила передохнуть в спальне. Она не совсем хорошо себя чувствовала от переутомления и стресса. Вадька присел рядом со своей женой и с гордостью взяв её руку в свою, крутил обручальное колечко на её тоненьком пальчике.

– Моя ты теперь – негромко произнёс он, забыв обо всём о чём накручивали его сёстры и братья.

– Как мы жить-то теперь будем, а? Вадим – Люба прижалась к плечу мужа и вслушивалась в шумные выкрики на улице. Транзистор громко орал песни группы «Мираж».

– Да как все. Я на хлебовозку устроюсь, ты до декрета доработаешь и уйдёшь в положенный отпуск перед родами. Сына родишь и жизнь пойдёт своим чередом – улыбнулся Вадим.

– А дочка если будет? Не обрадуешься? – осторожно спросила Люба. По всем народным приметам, какие мать знала, у неё должна быть девчонка.

– Ну… рад буду, конечно – неуверенно ответил Вадим. Сын есть сын и дочку он особо не ждал. Вдруг послышались душераздирающие крики и звон бьющегося стекла. Люба в испуге подскочила с кровати, лицо её побледнело.

– Что там случилось? – выкрикнула она. Вот тебе и отдохни пару минут.

Вадим бросился на улицу и ошалел от картины, представшей перед ним. Как потом выяснилось, одноклассница старшего брата Любы, каким-то боком приглашённая на свадьбу напилась и пошла прогуляться с местным жителем Золотовки, тоже приглашённым на праздник. Разгорячённый вином, тот стал настырно приставать к девушке. Она еле вырвалась от него и побежала жаловаться Любиным братьям. Митька, особенно злой среди братьев и занимавшийся боксированием, долго разбираться не стал. Началась драка. Родня Любы и Вадьки, их знакомые и соседи – всё смешалось в одну кучу. У кого зуб выбили, кому голову проломили ломом. Где-то раздался громкий треск рвущейся одежды, отборная ругань со всех сторон.

Вадька чуть ли сам не плача, пытался всех разнять. Ну почему ни одна свадьба без драки не может обойтись?

– Я ща их всех тут перешибу – орал муж Маринки. Он с Колькой, братом Любы почти одновременно из армии пришёл и погулять на свадьбе родной сестры жены, не отказался. Пил только много и меры не знал.