Саша Саша

– Слушай, Самойлова, ты же сегодня на танцы пойдешь?

– Ну, наверное, – отвечаю я.

Я действительно собираюсь туда заглянуть ненадолго. Быть там без Аси и, не имея возможности побыть с Сашей меня не прельщает. Только вот какое дело до этого Кирюхе?

Он немного мнется, но все же продолжает:

– Я знаю, что ты рассталась с Киркиным. Вот.… Слушай, Санек, а ты можешь там быстрее? – рыжий зло смотрит сверху вниз на Сашу, но тот и бровью не ведет, продолжая методично запихивать учебники в рюкзак.

– Я стараюсь. Отвали, – огрызается тот, не поднимая головы. – Саш, пойдем, скоро Ирина Петровна и Аркадий Павлович должны подъехать.

– Да, – быстро соглашаюсь я, потому что мне не нравится этот долговязый Кирюха. Да и как он тогда унижал меня, я тоже до сих пор не забыла. Встаю из-за парты и хочу пройти по проходу к двери, но Кирюха загораживает мне дорогу. Приходится остановиться и задрать голову вверх, чтобы понять, какого фига он преградил мне дорогу.

– Чего еще? – раздраженно спрашиваю я.

– Слушай, ты прикольная. Может, замутим с тобой сегодня? – выдает мне этот странный субъект и по его лицу расползается самодовольная улыбочка.

Блин, он, что и вправду сейчас это сказал? Думает, что я захотела бы мутить с ним? От удивления я открываю рот, не зная даже, что ответить. И я не понимаю, какой частью своего мозга он думает, потому что, по всей видимости, он считает мое возмущенное молчание за знак согласия и накрывает мой открытый рот своим. Я чуть не давлюсь от того, что его язык, блин, оказывается с поразительной скоростью в моем рту. Но не успеваю я хоть что-то предпринять, как слышу грохот где-то сбоку от себя, и в следующее мгновение невидимая сила отрывает рыжего от моего рта.

Рефлекторно вытираю губы, но в следующее мгновение забываю об этом, так как вижу, как Кирюха заваливается на парту, а над ним с замахнувшимся кулаком стоит трясущийся от злости Саша:

– Еще раз ее тронешь своим вонючим ртом или еще хоть чем-то – я прибью тебя. И я, блять, не шучу, – голос его срывается от ярости.

Я знаю, что этот человек мне точно никогда не сделает больно, но даже мне сейчас немного страшно. По всей видимости, и Кирюха понимает, что, не смотря на свой рост, физически Гаранин сильнее его. Поэтому лишь судорожно кивает.

В следующее мгновение Саша рывком поднимает рыжего и встряхивает его. Господи, если до этого я была влюбленная в своего парня, то сейчас я точно и безвозвратно в него втюрилась. Настоящий рыцарь – разве не об этом мечтают все девчонки на планете? Мое мечтательно-восторженное настроение портит взгляд, который я бросаю в дверной проем. Там стоит, замерев на месте, Карина. Она переводит свой взгляд со злого, не сводящего глаз со своего врага Саши на немного испуганно, пятившего к выходу Кирюхе. Парни ее не замечают. Потом она смотрит на меня, и я понимаю, что она все слышала. Ее полные удивления глаза вмиг наполняются слезами, а потом я отчетливо вижу в них ненависть и ярость. Она все поняла.

Карина исчезает как раз в тот момент, когда Кирюха поворачивается к двери и на ходу тихо бросает:

– Псих.

Он уходит. Я хочу сообщить Саше, что нас видела Карина, но не успеваю это сделать. Парень одним резким движением оказывается передо мной и, прижав меня к себе, целует. Я растеряна, но отвечаю ему. Когда он отрывается от меня, я спрашиваю:

– Что это было?

Он очерчивает контур моей верхней губы своим большим пальцем и хрипло отвечает:

– Хотел, чтобы я был тем, кто последний тебя целовал.

Я улыбаюсь в ответ, забывая и про наглого придурка-Кирюху, и про Карину, которая увидела сцену ревности Саши, и даже про то, что в класс могут в любой момент зайти. Мы так стоим еще немного, а потом он просто забирает мой рюкзак, и, держа под локоток, выводит из класса.

Как только мы оказываемся в коридоре, я хочу отдернуть руку, но Саша мне не позволяет это сделать.

– Ты чего? – удивленно спрашиваю, пока он так и идет со мной по направлению к спортзалу, где будет проходить мероприятие. Мимо снуют возбужденные предстоящим празднеством школьники и не обращают на нас внимания. Но в любой момент мы можем столкнуться со своими одноклассниками или чьими-то родителями, и тогда хватка Саша на моей руке может показаться им странной.

Саша продолжает смотреть вперед, но по сжавшимся челюстям, я понимаю, что он слышал. Резко дернув меня в сторону к окну, он останавливается, бросает на подоконник рюкзаки и сплетает наши пальцы. Он смотрит на меня внимательно и напряженно.

– Мне надоело, – говорит он, все еще не понятно на кого злясь. – Надоело притворяться, делать вид, что ты мне безразлична, и что я не ищу тебя глазами на всех переменах. Что я вместо того, чтобы слушать урок, думаю лишь о том, как мне так повернуться и взглянуть на тебя, чтобы никто этого не заметил. Надоело, что дома мы садимся всегда в разных концах комнаты и притворяемся недолюбливающим друг друга людьми, боясь вызвать подозрения. Мне надоело смотреть, как всякие уроды пристают к тебе, лапают и даже целуют, когда я не имею права даже притронуться к тебе! Я так больше не могу, Саш.

Я слушаю его, и мое сердце начинает биться медленнее. Он хочет со мной расстаться. Он так больше не может. И мне уже наплевать, что снующие мимо люди заинтересованно на нас смотрят. Мне наплевать, на то, что и родители уже должны были приехать и могут в любой момент пойти искать нас. Я думаю лишь о том, что не хочу расставаться с этим парнем.

– Ты хочешь бросить меня? – шепчу я, не в силах говорить эти слова громче.

– Что? – глаза Саши расширяются. – С ума сошла, маленькая? Наоборот, я хочу, чтобы мы не скрывали больше того, что встречаемся.

– Но как же…, – я не успеваю договорить, как в наш маленький мирок врывается Киркин со своим вопросом:

– Эй, сладкая парочка, вы идете? – он стоит метрах в десяти от нас, усмехаясь. – Вас там теть Ира с дядей Аркашей обыскались.

Саша кивает другу и тот удаляется в сторону спортзала.

– Давай поговорим об этом позже, – предлагаю я, опасаясь, что и еще кто-то заметит наше уединение и сцепленные руки.

– Хорошо, – вздыхает, но соглашается Саша. Я забираю свою руку и хватаю рюкзак. Саша понимает мои намеки и не делает попыток вновь показать мою принадлежность ему.

В огромном спортивном зале все уже готово к началу праздника. Стоит огромная живая елка, или, вернее, сосна, украшенная многочисленными игрушками. Везде развешаны гирлянды и плакаты учеников с новогодними темами. Среди многочисленных рядов стульев, расставленных для гостей, мы отыскиваем места мамы и папы. Они сидят во втором ряду и разговаривают с чьими-то родителями. Мы пробираемся к ним, усаживаясь рядом.

– О, а вот и Сашки, – смеется мама, завидев нас. – Тему видели?

Мы отрицательно качаем головой. Настроения поддерживать веселую болтовню мамы, у нас нет. Но она как будто и не замечает этого.

– Он такой зайка!

– В буквальном смысле этого слова, – скептически вставляет папа.

– Он играет зайчика, – поясняет нам мама, заметив по нашему недоуменному взгляду, что мы с Сашей не очень интересовались ролью брата.

Концерт проходит на «ура». Конечно, мои мысли далеки от происходящих возле елки телодвижений, но все же я замечаю, как смеются зрители и как они громко хлопают. Также я с удовольствием наблюдаю за хмурым зайкой-Темкой. Судя по его вечно закатывающимся глазам после каждой реплики «Лисички», сам он не подписывался на участие в номере. Скорее всего, его заставили, не желая упустить такого большеглазого симпатично зайчика. Мы переглядываемся с Гараниным и фыркаем от смеха. Он тоже заметил «страсть» своего брата к этому виду искусства.

Когда концерт заканчивается и недовольный Тема выходит из-за кулис, мама его фоткает во всех мыслимых и не мыслимых ракурсах. Папа с трудом отбирает у нее фотоаппарат, а потом и телефон, на который она перешла. Родители уезжают, захватив мелкого с собой. Мы заранее договариваемся, что они заберут нас после танцев через пару часиков – мы оба не намерены здесь долго находиться.

Зал погружается в полумрак и наши организаторы включают веселую музыку и лазерный проектор, чтобы максимально приблизить атмосферу к клубному варианту. Еще ни разу не бывала в клубах, но уверена, что это все же должно выглядеть не так. Сашу куда-то утягивает Ваня, и я остаюсь одна. Несколько минут слоняюсь из угла в угол, останавливаюсь около елки. Я не ищу общения, но теперь все знают меня и сами подходят, чтобы поболтать. Какие-то девчонки за параллельного вытаскивают меня на танцпол, и я даже танцую, хотя раньше делала это исключительно одна и в своей комнате.

Примерно через полчаса я замечаю Сашу в компании ребят. Да, я все это время пыталась незаметно найти его глазами. И судя по тому, что как только это сделала, встретилась с его внимательный взгляд, он делал то же самое. Киваю девчонкам и иду к нему.

Возможно, он прав. Хватит притворяться и делать вид, что мы безразличны друг другу. Я хочу быть с ним, и этому обществу придется смириться с данным фактом.

Саша Г.

Я смотрю, как она танцует и понимаю, что ничего красивее в своей жизни не видел. Она не замечает меня, хотя я уверен, что пытается отыскать взглядом. Я стою в окружении человек десяти, среди которых Ваня, Карина и даже Ася. Но я не слушаю, о чем они говорят, и даже не замечаю, что происходит вокруг меня. Все, что я вижу, это как она двигается в так музыке, плавно покачиваясь и откидывая назад волосы. Я не вижу отсюда, но уверен, что они уже влажные от пота.

Наконец она замечает меня, и мы несколько секунд смотрим друг другу в глаза. Она такая красивая. Саша кивает каким-то девчонкам, с которыми я никогда не общался и идет по направлению ко мне. Вот блин, мне всего семнадцать в конце лета исполнилось, а я почему-то уверен, что хочу жениться когда-нибудь на этой девчонке.

Она подходит, и я думаю, что сейчас она остановится как всегда в противоположной от меня стороне. Но Саша удивляет меня, подойдя вплотную. Она стоит напротив и улыбается. Ее губы шевелятся – она что-то говорит мне. Все что я улавливаю из-за музыки, это «…пошли все в жопу!». Я наклоняюсь, чтобы она смога повторить мне свои слова.

– Я люблю тебя и не хочу больше этого скрывать. Пошли они все в жопу!

Я как идиот улыбаюсь, послав мысленно всех тех, кто сейчас таращится на нас, туда же, куда только что послала их моя Сашка. Я беру ее за талию и прижимаю к себе. Склоняюсь к ней и произношу так, чтобы не только она услышала: