Забытые истории детства #1

Фея с грустью подумала, что её маленький друг опять прав. Имя появляется, когда рядом есть кто-то близкий и тёплый, а когда никого нет, то имя ни к чему. Вот и она прожила долго-долго одна – без родителей, без друзей, без имени.

– У меня нет имени, – со вздохом призналась она. – Я одинокая безымянная Фея.

– Но раньше? Раньше-то, до Вспышки? Когда были мама, папа, собаки, кошки? Как они тебя называли?

Фее пришлось напрячь всю свою память и добавить немножко известного колдовства, чтобы история прошлого выскочила из запертого сундучка.

Но на этот раз сундучок наотрез отказался выдавать секрет.

– Выходит, ты его потеряла, – заключил Когтигрёнок.

– Выходит, потеряла, – подтвердила Фея.

Увидев, что Фея расстроена, котёнок потёрся о её руку и ласково промяукал:

– Не горюй, я помогу тебе найти Имя. А пока пусть будет Фея. Мне нравится!

* * *

Основной чудодейственный механизм терпеливо ждал своей очереди, поблёскивая в полумраке остриём стальной иглы. Полотно смирно лежало на столе. Что делать дальше, Фея не знала, но полностью доверилась собственной интуиции и прозорливости рыжего друга.

– А как называется то, чем мы сейчас занимаемся? – не унималось любознательное животное.

– Папа назвал бы ерундой, а бабушка называла рукоделием.

– Хм. То есть мы сейчас должны сделать руки? – предположил котёнок.

– Точно! Сделать руки! Ты необычайно мудр для своих лет! – похвалила его Фея. Заклинание возникло само собой: – Руки-крюки! – скомандовала она, и из швейной машины моментально выскочили три тонких изгибающихся железных прута с шустро шевелящимися пальчиками.

Это были руки! Одна держала карандаш, другая звонко лязгала портновскими ножницами, а третья… в третьей ничего не было, но она указывала двум другим, что и как нужно делать. В волшебстве всё устроено разумно. Если вы думаете, что третьи руки не нужны и это лишний никчёмный инструмент, оглядитесь вокруг. Мир буквально держится на третьих руках!

Закипела работа. Рука с карандашом быстро и чётко рисовала пунктирные линии.

– Выкройка, строчка, обмётка… – вспоминала девушка бабушкины слова, каждое из которых тянуло на полновесное заклинание.

– Голова, туловище, лапки… – вторил ей Когтигрёнок, демонстрируя знание игрушечной анатомии.

Первая рука вырезала части выкройки, вторая составляла детали мехом внутрь и засовывала под иглу. Третья, руководящая, рука опускала зажим и придерживала ткань, чтобы строчка не сбивалась с контура. Эту тонкую операцию она не могла доверить никому. Стальная игла с белой сверкающей нитью сделала первые робкие стежки и, почувствовав уверенность, пошла по намеченной карандашом тропинке. Руки действовали споро, их движения приобрели слаженность. Раздобытые в бездонной бочке горсти опилок с морскими камушками быстро придавали заготовкам объём.

* * *

Работа подходила к концу. Рука-начальница в последний раз нырнула в бочку, вытащила оттуда круглый столик, похожий на крепко сбитый грибок-боровичок, и торжественно возложила на него результат волшебного труда.

– Ого! – всплеснула руками Фея. – Это же болванка медведя!

Кот спрыгнул с её шеи, осторожно подошёл к сияющему лунным светом существу и принюхался.

– Медведями не пахнет. И с чего ты взяла, что он болван? Мы не можем судить о его умственных способностях, пока он молчит.

Фея снисходительно улыбнулась.

– Болванка, милый, вовсе не означает болвана. Это швейная заготовка: почти медведь, только без глаз и носика.

– Но почему такой странной формы? И почему именно медведь? – продолжал терзать расспросами Когтигрёнок.

– Это нам ещё предстоит выяснить, – ответила Фея и взглянула на любопытного собеседника. Её губы расплылись в улыбке.

– Ну-ка, посмотри на меня! Повернись к свету!

Через секунду она уже заливалась звонким смехом.

– Глаза… хи-хи-хи… Твои глаза!

– Что! Где! – всполошился котёнок.

– Они поменяли цвет… хи-хи-хи… они жёлтые! – хохотала Фея, едва держась за край столика.

– О, нет! Этого не может быть!

Теперь Когтигрёнка не интересовала болванка медведя. Он пулей помчался к зеркалу и стал внимательно разглядывать свои глаза. Котёнок не знал, плакать ему или смеяться. Если честно, ему понравился новый цвет. Будучи животным дипломатичным, он с гордостью произнёс так, чтобы Фея услышала в другом конце комнаты:

– Они не жёлтые. Они золотистые. Как раз к звёздочке и коготкам. Глядишь, и у меня откроется новый Дар… хи-хи-хи!

– Я тоже, тоже хочу посмотреть. Я очень хочу глазки… – внезапно вмешался кто-то.

Когтигрёнок рванул назад и увидел Фею, сидящую на полу в полной растерянности. Она больше не смеялась. Раскрыв от удивления рот, девушка смотрела на болванку медведя.

* * *

Ночь подходила к концу. Лунный ковёр на полу постепенно таял, уступая место первым лучикам белого солнца. Сумрак рассеивался, но количество загадок не уменьшалось. Чем дальше наши герои проникали в тайну волшебных механизмов, тем больше вопросов возникало у любопытного рыжего котёнка и тем труднее Фее становилось на них отвечать.

Однако стремительная череда событий исчерпала силы Когтигрёнка. Он так устал от удивлений, восторгов и страхов, что рухнул рядом с массивной ножкой столика-грибка.

– Завтра… – жалобно промяукал он, – всё завтра…

– Что завтра, мой милый? – заботливо спросила Фея.

– Глазки, болванка… А сейчас я хочу спать! – захныкал котёнок.

– Ты отправляйся в постель, а я должна доделать работу.

– Ну-у во-от! Теперь меня никто не обнимет, не поцелует, не согреет в своих ладошках, не отнесёт в кроватку и не укутает в мягкий красный шарфик! Какая-то непонятная болванка тебе дороже меня? – Когтигрёнок капризничал самым некрасивым образом.

– Нет, мой дорогой. Но ты же слышал просьбу. Может, она хочет стать настоящим медведем? Неужели мы бросим того, кого создали своими… – Фея покосилась на швейную машину. Рука-начальница погрозила ей указательным пальцем. – …ну или почти своими руками? Мы просто обязаны сделать очаровательную мордашку с ясными глазками, аккуратным носиком и улыбчивым ротиком.

– Я уста-а-ал… – продолжал ныть котёнок. – Я не хочу делать ро-о-отик. Как же болванка могла что-то просить, если у неё нет ротика? – встрепенулся Когтигрёнок от неожиданного озарения.

После ночи фееричных превращений Фея перестала удивляться таким пустякам.