Ведьмин корень

– Здесь, по-моему, кузнец, у него молот в руках! – крикнула Виктория. – Кузнец и лиса! На лисе зелёная шапочка!

– Неужели? Виктория, ты приносишь мне удачу.

Повариха заглянула в спальню.

– Вы меня звали?

– Будь добра, принеси мне эту карту.

– Ой… Простите… – Виктория расстроилась. – Они такие интересные, я стала рассматривать и все перепутала… Но я сейчас найду!

– Не нужно, дорогая, всё хорошо! – с воодушевлением сказала Айлин. – Спасибо.

2

Ухаживали за Джио две молчаливые темноволосые девушки-сиделки, которых наняла Хозяйка. Ходили они в платьях простого покроя, из невыбеленного льна, у одной фартук и накрахмаленная шапочка были розовато-серого цвета, у другой – кипенно-белые. Их величавая медлительность успокаивала.

– Сестра… – звал Джио, и над ним склонялось участливое лицо.

Если бы не жуки, разъедающие его изнутри, он бы, наверное, в первую очередь поинтересовался их именами и благодарил чаще – как они того заслуживали.

Ковыляя с ходунками в туалетную комнату, Джио не смотрел по сторонам, его больше не восхищало великолепие Спящей крепости. По ночам становилось легче, словно натрудившиеся за день жуки давали себе и ему отдых. В эти минуты Джио хотелось с кем-нибудь поговорить по душам – спокойно, а не корчась от боли. Но дежурившая у его постели сестра, в розовом или белом, дремала в кресле, и ему было жаль её тревожить.

При свете ночника он передумал тысячу горьких дум.

Мальчишка сказал, Джио останется здесь навсегда. Мысль об этом была так страшна, что в конце концов Джио научился её избегать. У него ещё будет время, когда жуки выползут из-под кожи и дадут ему вздохнуть свободнее – тогда он подумает, как отсюда выбраться. А если придётся пожить в Дубъюке некоторое время, он поживёт, приспособится.

Мимо комнаты в анфиладе, где он лежал, ходили разные люди, но из-за ширмы его мало кто видел. Правда, бывали и постоянные посетители.

Каждый день его навещал Шаркающий дед в бархатной куртке, молча стоял над ним, и если Джио в эту минуту имел неосторожность застонать, с одобрением тряс головой: вот! то, что надо! И удалялся с чувством глубокого удовлетворения.

Побывала красивая девушка, внучка Хозяйки, смотрела с ужасом на расползшееся по его груди красное пятно.

Однажды пришёл бритый наголо светлоглазый атлет, попросил сиделку оставить их наедине, сел на стул и уставился на Джио.

– Вернулся, значит?

– Что надо? – морщась, сказал Джио.

– Зови меня Котасом. Пришёл развеять некоторые твои иллюзии. Лежишь тут и мечтаешь: оклемаюсь – что-нибудь придумаю, рвану отсюда. Не-а. Не получится. Вещи можно очистить от жуков, человека – нет. Я по роду занятий изучаю архивы. Так вот, никому ещё не удавалось. Это видел? – Котас кивнул на старый табурет под стеклянным колпаком. – Примерно двести лет назад поселился здесь такой же чужак, соблазнившийся камнем. Бегал как заяц и с тупым упорством. Покупал с рук заклинания, будто бы нейтрализующие жуков. Подлечится – и сразу в дорогу. Сначала мог передвигаться по Дубъюку, потом в пределах Спящей, потом только по этой комнате. А последние шестнадцать лет провёл на этом самом табурете. Напоминает домашний арест, но вместо браслета жуки, и они всегда начеку. Не бегай, понял? Скучновато тебе будет сидеть здесь, поджав ноги, до конца жизни.

– Да иди ты, – со слезами на глазах сказал Джио.

– Но есть проверенный способ облегчить твои страдания. Жуки поодиночке злее и выходят неохотно. А когда на коже впервые появляется чужая слюна, это их беспокоит, они выползают и объединяются, чтобы противостоять агрессору. А тут камень, и они ползут к нему. Слышал, местные за тобой охотятся. Будут рады тебя заплевать. Хочешь, проверим? Плюну в тебя сейчас. Не думай, что это какая-то циничная шутка. Так делали. Вынесут штрафника к дверям Спящей, а там уже очередь выстроилась. Чем больше плевков от разных людей прилетит, тем лучше… быстрее поправишься.

Скрежеща зубами от боли, Джио ответил на предложение ругательством. Котас с одобрением кивнул и ушёл.

Кто обожал Джио, так это мальчишка с лупой. История Джио вызывала у него восторг и ужас. Его не подпускали к больному, но, когда сиделка уходила обедать, Гонзарик, к этому времени уже вернувшийся из школы, был тут как тут, и у них было целых полчаса на разговоры. Джио быстро привязался к забавному и неглупому мальчику, который скрашивал его одиночество, и даже поделился с ним некоторыми сокровенными мыслями – о ловушке, в которую попал, о Клотильде, которую больше никогда не увидит… Гонзарик слушал его с серьёзностью, которую трудно было ждать от восьмилетнего ребёнка.

– Сколько я здесь, не скажешь?

– Сейчас посчитаю. Шесть дней.

Они пробовали в лупу разглядеть жуков.

– Осторожнее, парень, вдруг перепрыгнут на тебя?

– Госпожа Айлин сказала, это невозможно.

Было неприятно узнать, какую антипатию испытывает к нему дама с сапфирами – Хозяйка мурров. Она приходила несколько раз, высокая, худая, неизменно элегантная, с глазами печальной лани, и никогда с ним не заговаривала, только интересовалась у сиделки, не нужно ли чего. Как-то раз он услышал сквозь дрёму их с ловиссой негромкий разговор: вид мучающегося Джио напугал Фанни, и ей окончательно расхотелось быть Хозяйкой. Теперь наследница целыми днями сидит в библиотеке и учит древние диалекты, чтоб найти в старинных книгах способ избежать этой ужасной участи.

– Его ждёт трудная жизнь, – сказала Хозяйка. – Предместья не забудут, что из-за него погибла мурча. Вчера ко мне приходила делегация. Требуют выдать нашего больного, то есть фактически разрешить им самосуд, или – отправить его в тюрьму в Лапнике. Покинуть город он не сможет, а значит, я буду постоянно подвергаться давлению со стороны местных. И ещё неясно, как к нему отнесутся мурры.

– По-моему, Сантэ и Господин Миш вполне к нему лояльны. Даже не особо интересуются, – сказала ловисса.

– А остальные? Приходили на него посмотреть? В общем, неизвестно, Длит, позволительно ли ему тут находиться и сколько ещё неудобств он нам доставит.

– Между прочим, Айлин, он приехал сюда из-за вас… выполняя волю отца.

– Из-за денег, чего уж там.

– И тем не менее. И он сын Хаммонда, единокровный брат Эдама.

– Потому и терплю. А ты как будто рада его возвращению, Длит? Имеешь на него виды?

– Для нас его возвращение благо, потому что его знания не рассеются в чужих городах.

Джио открыл глаза.

– Почему ты не предупредила меня про камень?!

Хозяйка вздрогнула, а ловисса хмыкнула.

– Хорошо, что мы уже на ты. Я дала тебе кучу денег, Джио Риц. Как же я запамятовала, что некоторые всегда хотят больше? Вини не меня и не Хейго, который недосмотрел, а свою жадность.

– Ненавижу тебя, – прохрипел Джио. – Чёрта лысого ты получишь, а не мои знания!

Она усмехнулась.

– Ну, там видно будет. Надеюсь, договоримся.

– Я хочу увидеть мать, – твёрдо сказал Джио, который понял, что владеет чем-то ценным, и оно может служить предметом торга. – Мать из долины!

– Начинается, – сказала Хозяйка.

…Следующим утром в Спящей крепости появилась Амика – в красиво расшитом, но не пёстром, платье, с наброшенной на плечи дорогой шалью. Она была всё ещё очень бледна, но на ногах стояла твёрдо. Сопровождала её та самая Шани, которая терпеть не могла Джио и обзывала дурнем. У неё и сейчас был крайне злобный вид. Будь её воля, она бы, наверное, выцарапала ему глаза. Сегодня на ней было меньше золотых украшений, а на шее у Амики висел на шнурке похожий на глаз сверкающий зеленоватый камень с голубыми прожилками.

На встрече присутствовала Хозяйка и её белолицый секретарь. Хозяйка неплохо изъяснялась на трудновоспроизводимом языке нижних, была хорошо знакома с невыносимой Шани и даже симпатизировала ей. Зато между ней и Амикой возник небольшой спор.