Всё добро на кухню волоки,
Книжка? Вроде сказочка про мышку.
Засыпает сытый мальчуган,
В бой идет солдатиков дружина,
Бьет Щелкунчик в старый барабан,
И повержен в прах король мышиный.
Осенний рай
Осенний рай мышам – сарай,
Где на зиму припасы.
Когда в духовке каравай,
А под крюком колбасы.
Когда гирляндами висят
И луковки, и перцы,
Тогда от счастья ясный взгляд
И сильно бьется сердце.
А вот листва… Да бог с ней, брат.
На хлеб ведь не намажешь…
И пусть грачи на юг летят —
Вабче не жалко даже.
Неотразимый
Меня ты обманула, коварная злодейка,
А я отнес в химчистку пушистую шубейку.
Ты говорила: «Ладно, смотри теплынь какая,
Февраль ушел, а следом пришло начало мая».
Я взял да и поверил: перчатки снял и шапку,
Мои замерзли ушки, мои замерзли лапки.
Пошел я к старой бабке, прошу ее, канючу:
Свяжи-ка мне нахвостник – пушистый и колючий,
И шарфик, и жилетку, и парочку штанишек,
Чтоб не замерз до смерти бездомный серый мышик.
А бабка прогоняет, беззубая смеется:
«Иди-ка ты отсюда, чего тебе неймётся!
Я пролески для леса сегодня вышиваю,
Мне некогда, повеса, сейчас пора такая!»
Как зябко мне, как грустно! Замерзну, так и знайте,
Найдут мой труп остывший на солнечной лужайке.
Тогда вам станет стыдно за ваш обман жестокий.
А может, не замерзну, я с виду толстобокий.
Упитанный, румяный, отъевшийся за зиму,
И в лужах этим мартом вабче неотразимый.
Морской волк
Избороздил я сто морей в вонючем трюме.
И потому я на лицо всегда угрюмый.
Слегка обвисшие усы и нос плаксивый,
А ведь когда -то был и я – вполне красивый.
Лелеял страсть в своей душе к морским просторам,
А сам в подполье просидел противным вором.
Как только вылезу наверх, вопят безумно:
«Мы тонем, крысы поползли из наших трюмов».
От крысы мышь не отличить! Ну что мне делать?