30 секунд до рая. Сборник миссионерских рассказов

– У вас есть что-нибудь… попроще?

– В каком смысле? – не поняла Света.

– В смысле самых дешевых цветов.

– Кустовые хризантемы – 120 рублей. Каждая ветка выглядит как целый букет. Так что можно купить одну ветку, упаковать…

– А сколько стоят розы?

– Большие – 120, те, что поменьше – 90.

– Вот! – одобрительно подытожил мужчина, уже лучше. А что насчет гвоздик?

– 80 рублей штука. Но гвоздики по одной не смотрятся. Вы цветы по какому случаю выбираете?

– Хочу жене сделать приятное, – бахвалился покупатель, явно ожидая одобрения со стороны продавца за свое редкостно хорошее поведение. – А эта пальмовая ветка сколько? – он ухватился за зелень, которой доукомплектовывались букеты.

– Рабилиния – 40.

– Я ее беру! Дороговато, конечно, но… – и покупатель, достав пухлый бумажник из заднего кармана брюк, молнией нервно закрыл в нем отдел, из которого торчали тысячные купюры. Он вынул 50 рублей из отдела, где лежало еще несколько сотенных, и подал деньги продавцу со словами. – С этой пальмой я буду как голубь мира.

– Рабилиния не продается, – отрезала Света.

– Хотите сказать, что не продается зелень без цветов? Или нет сдачи с пятидесяти? Так сдачи не нужно. Я сегодня добрый.

– Нет. Вам ничего не продам.

– Разве магазину не нужна выручка? – опешил покупатель.

– Я сама буду решать, что нам нужно, а что – нет. Не продам цветы, и точка!

Когда мужчина вышел, обиженно звякнув дверными колокольчиками, Света взорвалась

– У-у-у, кабелюка! Как жене, так «что попроще», а как любовнице – бумажник в тысячах. Хочет букетом…, да ладно бы букетом, а то драной веткой свои паскудные дела замести. Обычно приколы, типа: «Дайте хороший букет с женой помириться», – вечером начинаются. А этот «голубь» где и с кем всю ночь валандался, что мириться только под утро прилетел? Прям как мой третий муж!

Света не собиралась выходить замуж третий раз. Но любовь ураганом ворвалась в ее не сложившуюся жизнь, когда она, едва зализав сердечные раны и обиды после крушения второго брака, решила все же собрать волю в кулак и жить дальше. Тем более что в свои 28 лет, она оставалась прехорошенькой, а «подвешенный» язычок не давал ее никому в обиду.

Рамиль ухаживал красиво и богато: духи, конфеты, пластинки «АBBА» и «Boney-M», дефицитные шмотки и подписка на собрание сочинений Дюма. Такое директор гастронома мог себе позволить даже в советское время. Сперва, Светлана подшучивала над нежданным кавалером и близко не подпускала. Она знала, что Рамиль женат, и не собиралась лезть в чужую семью. Но было невероятно приятно, что среди всех остальных внимание директора сосредоточилось именно на ней. Звук комплиментов столь сладостен и ни к чему не обязывает… А какой у него взгляд! Невозможно оторваться от этих внимательных ласковых глаз…Мурашки до пяток добегают от одной только его улыбки, от приветливого слова… Какая разница женат он или нет? Главное – быть с ним, чувствовать нежность его рук, вдыхать аромат его волос, смотреть в его прекрасное мужественное лицо, ловить каждое движение бровей, угадывать, где на этот раз будет их свидание и дарить себя всю без остатка горячо, нежно, трепетно… И уже не прячась от посторонних глаз, Света везде показывалась под ручку с женатым мужчиной.

Через год романтических встреч, жене Рамиля надоело постоянное наличие соперницы в ее жизни, и она подала на развод. Директор гастронома перебрался в Светину коммуналку, а когда с бывшей женой закончил все формальности, влюбленные поженились. Вскоре молодожены смогли обменять комнату на двухкомнатную квартиру, разумеется – с доплатой. Вот оно настоящее счастье!… Но Рамиль все чаще стал приходить домой поздно, оправдываясь то неотложной работой, то днем рождения друзей. К тому же, необходимо было поддерживать связь с вышестоящим начальством, с поставщиками…

Когда Светлана кидала в стирку рубашки мужа, они часто пахли женскими духами (всегда разными). Пару раз на его майке она замечала следы женской помады.

– Да это твоя помада! – искренне возмущался муж.

– У меня нет такого оттенка, и я на ночь не крашусь, – затевала скандал жена, но в ответ слышала неожиданно грубые обвинения в излишней подозрительности. Страстные ночи и дорогие подарки уверяли ее в правдивости слов Рамиля, и она успокаивалась…до следующего раза.

Еще спустя год неожиданно для Светы финансовое состояние семьи стало ухудшаться. Рамиль жаловался на бесконечные проверки, штрафные санкции, на снятые за провинность премии. Из дома стали пропадать какие-то вещи, и даже продукты. Конечно, не смертельно перед праздником обнаружить отсутствие припасенной банки шпротов, но все же неприятно. Только сейчас до Светы стало доходить, что «Дюма» попал к ней не из книжного магазина, а из домашней библиотеки, а коллекционированием пластинок эстрадных звезд занималась бывшая жена Рамиля, он же всегда относился к музыке индефирентно. Когда же из шкатулки пропал перстень, подаренный ее первым мужем, а потом точно такой стала носить их новая продавщица из кондитерского отдела, Света, не говоря мужу ни слова, написала заявление в милицию.

– Да я с такой идиоткой вообще не желаю иметь больше ничего общего, – несколько часов спустя орал Рамиль, кидая в лицо жене перстень, снятый с руки заплаканной Клавы из «кондитерки». Реакция мужа очередной раз шокировала Светлану. Ей казалось, что в сложившейся ситуации именно он станет плакать, умолять, просить прощения, наконец. Но Рамиль повел себя так, словно это он – обиженная сторона и всю вину за случившееся взвалил на растерявшуюся от подобной наглости жену. Разумеется, ни о какой дальнейшей семейной жизни не могло быть и речи. Они снова разменяли квартиру. И Света опять оказалась в коммуналке, только теперь в другом городе…

Прямо у цветочного ларька на остановке транспорта, вопреки правилам дорожного движения, резко затормозила разукрашенная машина, визгом тормозов возвращая Свету в реальность. «Спасибо, родная, за дочку» – гласила надпись, покрывая крупными буквами весь автомобиль от бампера до капота, и, оповещая по какому поводу в семье праздник. В киоск на крыльях счастья ворвался взбудораженный крупный мужчина

– Букет! Срочно букет! Самый красивый, самый шикарный, самый дорогой!

Света пожалела, что среди готовых у нее были только букеты, рассчитанные на средний класс клиентов. Такому же покупателю можно было втюхать и девять орхидей, упаковав их соответствующим образом и скосив при этом не менее десяти тысяч. Продав самый дорогой букет всего за две тысячи, Света с завистью смотрела как мужчина бросал его на заднее сиденье машины, которая с визгом сорвалась с места и скрылась за ближайшим поворотом.

– Везет же некоторым… Их любят, с ними носятся, цветы дарят. А мне, пожалуй, за всю жизнь мужья только в ЗАГСе цветы и дарили. Какие же подарил мне Рамиль? Ну, да! Конечно – розы! Он всегда перед женщинами выпендривался. Впрочем, Сава мне тоже розы принес…

Сава был ее первым мужем. Едва ей исполнилось восемнадцать, она выскочила замуж за своего одноклассника по самой большой и вечной любви. Но до того как мать успела вернуть все деньги, занятые на свадебные расходы, они разошлись по еще большей глупости. Ну не нравилось Свете, что муж оставляет после себя крошки на кухонном столе, и все тут.

Все мы вступаем в жизнь с багажом чужих решений, принятых нами за истину в последней инстанции. Кому-то хватает мудрости по ходу дела их корректировать и выстраивать свою шкалу ценностей. Кто-то только со временем учится на своих ошибках, не успевая вовремя «перегруппироваться», чтобы не разбиться о результаты своих промахов. Но кое-кто предпочитает навсегда оставаться «недорослем», без конца набивающим одни и те же шишки и обиженно вопиющих в Небо: «За что?».

Как истинная комсомолка, Света была твердо убеждена, что горькая правда, твердо высказанная прямо в глаза, всегда гораздо лучше боязливого оправдания недостатков мужа. Мама перед свадьбой что-то говорила о взаимном терпении. Но кто его знает, как оно в реальности выражается в семейной жизни, если отца помнишь смутно, а поведение мамы с ним вообще в сознании не отложилось? Кто же знал, что некоторые мелочи стоит упускать из вида, словно их никогда не было, а слово «спасибо» предназначено не только для едва знакомых людей, но даже для благодарности самым близким за их, казалось бы, прямые обязанности. Браки сохраняют банальные фразы, сказанные от любящего сердца.

Сперва, Света делала Саве ласковые замечания на оставленные после него крошки, мол, мы не одни на кухне – коммуналка ведь. Он соглашался, целовал жену, иногда сметал мусор со стола, но не редко – по-прежнему забывал. Со временем Света все чаще и чаще стала ставить неряшливость мужа ему на вид и уже не нежно, а с издевкой. Савва тоже не давал ей спуску. От обиды и желания за собой оставить последнее слово, он все больше подкусывал и высмеивал жену. Мелкие ссоры переросли в большие скандалы и, наконец, стали привычкой.

– Хватит с меня. Я подаю на развод, – как-то припугнула Света мужа, не зная, каким еще аргументом отстоять свою точку зрения.

– Отлично! Где подписать бумаги? – вспылив, парировал он.

– Да ты меня никогда меня не любил! – в свою очередь обвинила она, мстя, что ее не стали убеждать оставить все как есть.

– Разумеется, нет! Такую уродину разве можно полюбить? – гнул прежнюю линию Савва, еще не понимая, что она завела их в тупик, и еще полчаса назад нужно было срочно предпринять какие-то действия для реанимации отношений.

– О документах можешь не беспокоиться, – сверкнув горящими ненавистью глазами, сдавленно прошипела Света. – Когда вызовут в суд, там подскажут, где их подписывать. А пока – собирай свои вещички и выметывайся к родителям. Эта коммуналка принадлежала моей бабушке. Не желаю тебя больше видеть.

И он ушел злой, несчастный и растерянный. Она осталась наедине с тоской, слезами, отчаянными порывами попросить прощение, примириться и горделивым упорством, а самое главное – с обидой. Обидой, что он сам не вернулся, не прибежал, не сказал: «Какие мы с тобой дураки, зайка! Давай все начнем с начала»; обидой, что она на суде дерзила, а он отмалчивался; что через год он поступил в институт, а она так и осталась с училищем торговли; обидой, что он создал вторую семью, где его ценили и лелеяли; обидой, что по сравнению с ним, она оказалась неудачницей; обидой, что у них все могло получиться. Обиды, обиды, ежедневное грызение себя, тупое всматривание в книгу, не видя строк. И все это до встречи с Павлом. Но с ним отдельная история.

А пока, в ларек вошел приятной внешности полноватый молодой человек, как раз когда Светлана, ушедшая в воспоминания, чуть вместе с тычинками у лилии не выщипала и пестик. Вовремя спохватившись, она отложила цветок и сосредоточилась на посетителе.

– Вау! Какой здесь пьянящий аромат! Прям райский сад! – воскликнул парень. – Только что-то каллов у вас я не вижу. Все раскупили?

– Каллы только по спец. заказу, – изрекла Света, изучающее оглядывая нового клиента.

– А вообще, они сколько могут стоить?

– Без понятия. Их у нас еще ни разу не привозили. Каллы, мой дорогой, могильными считаются.

– Неужели? А у меня невеста на свадьбу хочет букет именно из каллов. Говорит, в Европе это модно. Букет-каплю у вас можно заказать? Я, правда, без понятия, что это за капля такая.

– О! Букет-каплю я даже сейчас могу продемонстрировать. У нас как раз сегодня есть такой заказ, только не из каллов, а из эустом и альстромерий. – Засуетилась продавец, опасаясь спугнуть выгодного покупателя и подозревая, что уже своими подробностями это сделала. И что ее дернуло ляпнуть про могилы? Можно подумать, розы на кладбище не носят. – Вы не обращайте внимания на мои слова. Все эти приметы – людские заморочки, наподобие: «дарить желтое – к расставанию, каллы… тра-та-та»…А желтый, к вашему сведению – цвет золота, успеха, тепла. Знаете, как бизнесмены скупают желтые цветы на свои презентации? А капля вот, пожалуйста, – с этими словами цветочница достала из холодильника небольшой, но пышный букет на подложке.

Бледно лиловые цветы эустом, похожие на мелковатые розочки, словно редкие поцелуйчики свисали с одного края, прикрывая своей нежной красотой невинные руки предполагаемой невесты. Узкие лучики зеленого берграса как тоненькие ручейки, тянущиеся за ниспадающими эустомами, подчеркивали аналогию с водой в букете-капле. На основном поле цветов, состоящем из чайных роз, а также, дальних родственников орхидей – нежно розовых и белых альстромерий, словно утренние росинки, кое-где сверкали жемчужные бусинки, приклеенные заботливой рукой. И как бы долго придирчивый взгляд не осматривал цветочную композицию, она неизменно вызывала только одно чувство – восторг!

– Ух, ты! Здорово! Не даром Анжела на такую красотищу «запала».

– Так что можете подобный заказать или выбрать из каталога, – довольная произведенным эффектом, защебетала продавец. – А если хотите непременно из каллов, то и из них составим, только я у собственника цену уточню. У вас когда свадьба?