Рябиновая долина: Когда замолчит кукушка

Я с недоумением посмотрела на него.

– Что именно? – Я даже не поняла, к чему относился его вопрос.

Он насупился и опустил голову. Ну, ни дать, ни взять, молодой упертый бычок.

– Ты сказала: «Не стоит, ДОРОГОЙ». Я правда тебе дорог?

Я постаралась скрыть улыбку и ответила, как можно серьезнее.

– Конечно. Ты мне дорог. Тебя это удивляет?

Он отчаянно замотал головой, собираясь еще что-то сказать. Но, затевать диспут на улице о наших с ним отношениях, когда у обоих в обуви хлюпает холодная вода, я посчитала каким-то глупым, что ли. Мы что, малолетние дети? Я обратилась к Игорю, вложив в голос максимум расположения и доброжелательности.

– Послушай, я устала, как собачонка после загона зверя. К тому же мы оба промокли. Хочется в тепло, и в постель. У нас с тобой будет еще масса времени поговорить на любые темы. Только, давай завтра. Хорошо? Прости, у меня уже нет никаких сил. Только не обижайся, ладно? – Я заглянула ему в глаза.

Он тяжело вздохнул и как-то обреченно кивнул головой. Я, торопливо чмокнула его в щеку, и заспешила в сторону корабля. А в след мне летело его радостное: «До завтра, Люся!!!»

Подходя к кораблю, я совсем утратила всяческое внимание к дороге, и, споткнувшись о какую-то выбоину в асфальте, чуть не открыла калитку лбом. Это привело меня в чувство после лирического настроения, возникшего во время прощания с Игорем. И тут, я заметила фигуру мужчины, отиравшегося возле моей машины. Я внутренне напряглась, но, тут же расслабилась, узнав в подошедшем Сашу, водителя КамАЗа. Выдохнув с явным облегчением, я пробурчала на его приветствие:

– Здравствуй, Саша. Чего тебя в такое время носит здесь, да еще в такую погоду? Случилось чего?

Он как-то затравлено огляделся, будто, из-за любого куста ожидал внезапного нападения врагов.

– Меня Петрович прислал…

Я его перебила.

– Саша, пойдем в дом. Чего под дождем мокнуть?

Развернулась и пошлепала по лужам ко входу, уже не выбирая сухой дороги по одной причине. Ее уже не было. А в моих ботинках тоже хлюпало, так что мне было уже без разницы, где идти, лишь бы быстрее попасть в сухое тепло дома.

Саша за мной трусил резвой рысью, не переставая оглядываться. Было такое чувство, что он уходил от погони. Только, кто за ним гнался и по какой причине, я выяснять не стала. Стянув с ног мокрую обувь, я включила чайник и прошла в хозяйственный отсек корабля, чтобы включить баню. И только потом, вернулась в кухню и спросила, жевавшего пироги, Сашу.

– Ну, выкладывай, что опять у вас стряслось, что до завтра подождать не могло?

Сашка кое-как проглотил большой кусок пирога, и извиняющимся тоном произнес:

– Вкусно… – Я милостиво махнула рукой, мол ешь, не стесняйся. Но, все же, продолжала вопросительно смотреть на него, ожидая ответа. Сделав внушительный глоток чая из кружки, он заговорил. – Ну, в общем так. Отвозил я сегодня грунт из котлована. Нам сейчас отвели специальное место, куда мы должны все это возить. И оно, это место, отсюда километров шесть будет, аж за горой. Называется оно «старый карьер». Там когда-то давно щебень брали на строительство дороги. Но, он стоит заброшенный уже много лет. Там все края карьера уже молодыми деревцами заросли. Так вот, кузов я опрокинул, и уже обратно ехать собрался. Глядь, а невдалеке огонь горит, и дым черный валит. Ну, ты ж, Алексеевна, понимаешь, любопытно мне стало. – Я с серьезной физиономией покивала головой, мол, само собой, понимаю. А, довольный моим вниманием Сашка, продолжил. – Подъезжаю я значит поближе. А там дорога кончается. Я-то машину на обочине оставил, а дальше пешком. Идти пришлось недалече, метров триста всего. А там… – Он сделал эффектную паузу, а мне захотелось стукнуть его по голове. – Там, «Жигули» Сергеича догорают… Кто-то их в карьер скинул и поджог. Хотя, может они и сами загорелись, если бензобак взорвался. Только все это, уж больно подозрительно… – Торжественным шепотом закончил он.

Глава 6

Я, сделав озабоченное выражение лица, почесала нос. Надо было как-то обозначить серьезность момента, чтобы не разочаровывать Сашу. А он закончил свою речь торжественно:

– Вот, Петрович и велел бежать к тебе и все рассказать. Сказал, что Алексеевна должна, мол, знать об этом факте. – И его рука потянулась за очередным пирогом.

Я стала его благодарить. И в своих выражениях, надо сказать не поскупилась. В общем, дала понять, что информация очень важная и интересная. Довольный Саша встал, дожевывая на ходу пирог, и проговорил не очень внятно из-за того, что рот его был занят этим самым пирогом.

– Ну, я тогда пошел. А то, мужики ждут. – И протянул мне руку для пожатия.

Я крепко, по-мужски пожала его протянутую ладонь. Потом, спохватившись, торопливо проговорила:

– Погоди… Возьми пирогов, мужиков угостишь.

Быстро завернула угощение в пакет и протянула Саше. Сдержанно поблагодарив, он, наконец вышел за двери. А я схватилась за телефон. Звонила я, конечно, Игорю. Сообщив ему о находке, задумчиво проговорила:

– Надо бы Степанова известить. Но, мне хочется сначала самой поглядеть на эту машину.

В трубке телефона на другом конце повисло молчание. Потом, раздалось сдержанное покашливанье и голос Игоря произнес:

– А что ты там хочешь обнаружить? Машина сгорела. Понятно, что кто-то следы заметает.

Ответа на его вопрос я и сама толком не знала. Понимала только, что мне зачем-то это было нужно. Чтобы что-то ответить, я пробурчала:

– Так вот… Может эти самые следы и хочу поискать, которые заметают. Может, не все еще успели замести… Ладно, давай до завтра. Я сейчас в баню, и спать. Утро вечера мудренее.

Простившись с Игорем, я закрыла на ключ все двери, и отправилась в баню. Уже лежа в кровати в темной спальне, я подумала, что все равно, надо посмотреть, что там с этой машиной. На этом все мои раздумья и закончились, и я провалилась в сон.

Снилось мне невесть что. Какие-то собаки, крысы, непонятные рожи и погони. В общем, когда прозвенел будильник, я открыла глаза, и с облегчением поняла, что это был сон. Быстро вскочила, сбегала в душ. Оделась, собрала передачку в больницу для Сергеича, схватила ключи и вышла на улицу.

Было еще очень рано. Солнце еще не встало, и тяжелые ленты серого тумана, напоминающие слоистый пирог, ползли со стороны реки. Судя по всему, моросящий дождик «снегоед», как назвал его Игорь, шел всю ночь. Потому что, снега уже почти совсем не осталось. По крайней мере, на открытых участках его не было. Река шумела надсадно, преодолевая ледяные оковы зимы, стараясь взломать их и вырваться на свободу. Я плюхнулась в машину, подождала пока она немного прогреется, и аккуратно вырулила в открытые ворота с территории корабля.

Доехав до развилки дорог, откуда был поворот к дому Игоря, я слегка притормозила. И через мгновение, вывернув руль вправо, поехала в сторону старого карьера. Не могу сказать, что это было каким-то взвешенным решением. Скорее, это можно было назвать минутным порывом. Упряма я была до невозможности. И уж, коли, мне чего втемяшивалось в голову, избавиться от этого не было никакой возможности. А тратить время на споры, приводить веские аргументы (к слову сказать, которых у меня и вовсе не было), не было у меня ни малейшего желания. Времени еще было вполне достаточно. Мы особо никуда не опаздывали, поэтому я решила, что вполне успею все как следует осмотреть. Если ничего не обнаружу, то и сообщать о своей поездке незачем. А если обнаружу… Короче, война план покажет.

Я доехала до места, где накатанная щебеночная дорога заканчивалась. Дальше шла старая дорога на карьер, уже порядком заросшая молодыми деревцами и кустарником акации. По рассказам Саши, именно здесь он оставил машину, и отправился дальше пешком. Развернув сой автомобиль, я вышла, и вскоре увидела следы КамАЗа. Не раздумывая долго, отправилась по заросшей дороге в сторону заброшенного карьера.

Несчастные «Жигули» Сергеича лежали почти на самом дне, и вид имели весьма жалкий. Сверху было трудно как следует все осмотреть. И я стала осторожно спускаться по склону, цепляясь за ветки молодых березок. Оказавшись рядом с «Жигулями», я принялась их внимательно осматривать. Кто-то, не особо стараясь, видимо облил салон бензином, а затем, поджег. Когда машина загорелась, ее просто столкнули вниз, в надежде, что огонь сделает свое дело. Судя по помятой, будто пожеванной кабине, машина несколько раз перевернулась, а потом снова встала на колеса. По склону карьера кое-где все еще были довольно большие сугробы сероватого снега. Вот, в один из таких сугробов, «Жигули» и угодили. Салон, конечно, весь выгорел дотла, но, до задней части машины огонь так и не добрался.

Замок на багажнике заело, и он никак не желал раскрываться. Не особо мудрствуя, я подобрала довольно увесистый булыжник, и в несколько ударов решила эту проблему. При этом, я мысленно попросила у Сергеича прощенья за то, что так не вежливо обошлась с его ласточкой. Хотя, снявши голову, по волосам не плачут. В багажнике, конечно, все было перевернуто. Инструменты, какие-то тряпки, старая рабочая куртка, все это составляло одну большую кучу. Но, мои старания не были напрасными. В самом дальнем углу валялся черный пластиковый пакет. Я достала его, и осторожно развернула. Увиденное нисколько, почему-то, меня не удивило. В пакете лежала папка с бумагами, и несколько ровных пачек денег в банковской упаковке. А вот вам, и аванс, который получил Сергеич для рабочих. Я довольно хмыкнула. Теперь речи об ограблении быть не может, от слова «совсем».

Прикрыв багажник, положив для надежности сверху тот самый булыжник, который послужил универсальным ключом, и, прихватив пакет с собой, я стала выбираться наверх. Буквально, через десять минут, я стояла рядом с домом Игоря. Видимо, услышав звук подъезжающего автомобиля, он вышел встречать меня на крыльцо. Пока я шла по дорожке к дому, я пыталась лихорадочно сообразить. Он видел с какой стороны я приехала, или можно еще немного повалять дурака? Этот вопрос решился сам собой, когда я увидела его сердитую физиономию. Приняв покаянный вид, я сбавила шаг, и уже на подходах к крыльцу заунывно стала канючить.

– Ну, прости… Не утерпела… Ты же знаешь, пол ночи не спала, все думала, как там, да чего. Ну, вот, с утра и не выдержала… – Старалась я из всех сил выжать из себя слезу.

Со слезой вышла неувязочка. Не хотела она никак выжиматься, и все тут! Я решила это компенсировать выразительным шмыганьем носа. И забормотала что-то наподобие, мол, он, как историк, должен знать, что еще наши предки говорили, что повинную голову меч не сечет. Игорь, видимо, проникся моими стараниями, или его, просто, стало забавлять все это представление. На его лице появилась едва уловимая улыбка. А я про себя с облегчением выдохнула. Фух… На этот раз, обойдемся без особых нравоучений.

Он пропустил меня в дом, помог снять куртку, и усадил за стол, на котором уже стоял завтрак. Каша, гренки с сыром, остатки от вчерашних пирогов, и чашки для чая. Черный пластиковый пакет я не выпускала из рук, и сейчас он лежал на моих коленях. Игорь изредка косился на него, пока бегал, накрывая на стол, но вопросов не задавал. Наконец, он уселся за стол, разлил по чашкам чай, и уставился на меня с вопросом в глазах:

– Ну…? – Только и спросил он.

Мне почему-то стало обидно. Ну, что это, не мог по-человечески спросить, мол, где это тебя с утра пораньше носило, или, например, что ты там раскопала, или что увидела? А он, буркнул свое «ну», и сидит, ждет ответа. Наверное, поэтому, я хмуро посмотрев на него, ответила соответственно:

– Гну…!! – И принялась с повышенным аппетитом метать в рот ложки с кашей.

Мой друг тяжело вздохнул, и с легким покаянием в голосе, попробовал еще раз спросить тоже самое, только, в более любезной форме:

– Рассказывай, болезная, куда тебя опять понесло одну, да в такую пору? – И не дожидаясь от меня ответа, посему как, рот мой был набит кашей почти до отказа, сказал с тяжелым вздохом. – Не иначе, как понеслась смотреть, где машина Сергеича сгорела. Я ведь так и знал! Поэтому с утра тебя караулил, в окно все выглядывал. Только вот, не укараулил.

Отчаянье и горечь в его голосе заставили меня почувствовать себя последним предателем. Будто я стащила последнюю пайку хлеба у голодного ребенка и втихаря схомячила. В общем, почувствовала я себя паршиво. Лучше бы он на меня наорал, что ли. Посмотрев на него виновато, я, еще раз шмыгнув носом, проговорила: