Хорошая моя

– Иди-иди, доченька, – Эльвира Васильевна взялась за кружево, – а я салфетку довяжу, рядов десять осталось.

Ольга наклонилась, поцеловала мать в пахнущие сиренью волосы, и пошла на кухню. Готовить и готовиться. Нужно продумать, что отвечать на Катюхины запросы. Хорошо бы Лену предупредить, чтобы разговор не оказался для неё ударом.

– Эх, Катька, что ж ты такая беспокойная, как будто от других родителей!

Вскоре кухня наполнилась аппетитными ароматами жареного мяса и лука. Накрыв сковородку со скворчащими котлетами прозрачной крышкой и убедившись, что картошка ещё не сварилась, Ольга взялась за телефон. Звонила сестре, та должна быть на подходе. Если, конечно, её снова не задержал какой-нибудь серьёзный случай.

Лена ответила:

– Да, Олюшка, уже бегу. Хлеба взять?

– Я купила. Послушай, Лен, хочу предупредить.

– Что такое?

– Катюха возобновляет старую песню. Сказала, что за ужином будет серьёзный разговор.

– Пугаешь! Я уж думала, с мамой что-то случилось.

– Пока нет, но как ты себе представляешь её реакцию? Катя начнёт убеждать, что папы больше нет, что ты будешь вместо него делить с мамой комнату.

– Оля, я тебя умоляю! Не усложняй. Скажем, что папа уехал на симпозиум в Японию. Или в Австралию. Не важно. Куда-нибудь подальше. Пока не вернулся, я поживу с ней. Вот и всё! Прости, я на перекрёстке, неудобно говорить.

– А-а…

Ольга отложила телефон и задумчиво посмотрела в окно. Сестра права. Мама дней не считает – симпозиум не закончится никогда.

Катьке снова повезло. Какие они разные. Какие непохожие. Если бы не Лена, можно было с ума сойти в бесконечно усложнявшейся обстановке абсурда.

4. Озерцовы, осколки

Лена Озерцова

Лена комфортно себя чувствовала только в пути – по дороге из дома на работу или домой. Причём в любую погоду. Казалось, только на улице её окружают адекватные люди. Что поделать? Сама выбрала такую профессию. Доктор – круглосуточно доктор. Любой, узнав, что перед ним врач, мгновенно превращается в пациента или в родственника пациента. Молодец Катюха! Младшая сестра рванула в науку, вопреки отцовскому мнению, мол, эта дорога не для женщин. Две же старшие не рискнули, выбрав гендерно подходящие специальности. Бред, конечно. Хотя…

Перейдя улицу, замедлилась. Люди… люди… везде люди! Уехать бы куда-нибудь далеко-далеко! Чтобы скалы, холодные волны, шум прибоя, запах водорослей, чайки, корабль на горизонте. И самое главное: необитаемость. Так не получится, конечно. Ладно, пусть будет пара-тройка совершенно здоровых спутников!

Усмехнулась своим призрачным фантазиям и прибавила шаг. Ольга ждёт, что-то опять стряслось. Она, конечно, стойкий оловянный солдатик, однако противостоять младшей сестре и матери одновременно вряд ли сумеет, брат – слабая поддержка. Он вечный нейтралитет, все у него хорошие. Неприятностей от Коли не ждёшь, но рассчитывать на него как на сторонника не стоит.

Нырнула в прохладу подъезда. Поёжилась: почему тут всегда так? Будто в морге, честное слово. Зябко, бежево, сумрачно. Ну, хотя бы пахнет не дезинфицирующими жидкостями, а вполне себе жизнеутверждающе – кто-то из соседей печёт пироги. Постучала каблучками по ступенькам: цок-цок-цок-цок. Привыкла взбегать. Да и тренировка для сердца хорошая. Правда, отцу это не помогло.

Звякнув, достала ключи, отперла замок, распахнула дверь. О! Как вкусно пахнет! Невольно сглотнула слюну. Стойкий аромат маминых любимых лилий перебивало жареное мясо. М-м-м… Глм.

– Что наколдовала моя бесценная сестрёнка?

– Лен, ты? – выглянула с кухни Ольга. – Сейчас Николаша придёт, и будем ужинать. Он уже во дворе, я в окно увидела.

– Отлично!

Лена отрегулировала воду, с удовольствием подержала кисти под струёй, спешно вытерла отдельным «своим» полотенчиком. Бирюзовым с белым слоником. Старенькое, из детства. Любимое. Взяла с полки крем для рук. Кожа плохо переносит постоянное мытьё, сохнет. В прихожей стукнула дверь, послышалось знакомое сопение. Ну вот, все в сборе.

Коля осветил пространство своей фирменной робкой улыбкой, поджидая, когда старшая сестра вынырнет из ванной. Лена шутливо ткнула его, изобразив пальцами «козу», вдохнула будоражащий запах, свойственный механику гаража: бензин, машинное масло, немного собственной терпкости. Мужчина! Единственный в семье теперь. Правильно Катька сделала, выбрав физику – какую-то особенно брутальную область этой науки – глядишь, найдёт себе кавалера. А им с Олей так и придётся куковать весь век в дамских коллективах. Что у них в клинике, что у сестры в школе, любой завалящий мужичок чувствует себя Казановой. С такими не то что детей крестить, даже в кино пойти не захочешь.

Стол накрывали в гостиной. В четыре руки. Мама выплыла из своей комнаты по первому зову, Катя с трёхминутной задержкой. Когда все, наконец, уселись и взяли в руки приборы, Эльвира Васильевна произнесла неизменную фразу:

– Папу ждать не будем?

Никто ей не ответил.

– Приятного аппетита всем!

– Приятного аппетита!

– Приятного!

Утолив первый голод, Лена внимательно посмотрела на каждого. Мама печальная, Коля отрешённый – и то и другое в порядке вещей. Оля взвинчена, хотя тщательно скрывает это. Катюха полна решимости, выжидает момент для атаки. Скандала не хотелось. Правда, не хотелось. Почему некоторые люди не могут жить без предъявления претензий? Причём, как правило, страдают от этого именно близкие. Лена много раз убеждалась: Катя в любом коллективе, хоть в школе, хоть в университете, хоть в театральной студии, где она много лет занималась, всеобщая любимица и звезда. Почему же дома с ней всегда связан какой-то напряг? Ни Ольга, ни Лена не могли разобраться в этом парадоксальном явлении, педагогический и медицинский опыт не помогали.

– Приготовлю чай, – собрав свою посуду, Лена пошла на кухню. Формально сполоснула тарелку под струёй воды и установила на решётку посудомоечной машины, туда же отправила вилку. Так они приучены с детства: каждый убирает за собой, а последний, обычно это Коля, вытирает влажной салфеткой стол. Собирала всё необходимое на поднос, подождала свистка, поставила туда же чайник, застыла на секунду. В гостиной начинался разговор на повышенных тонах. Уф-ф-ф… Как же не хочется скандала!

Катька со своей тарелкой влетела на кухню, сверкнула злыми глазами на сестру и отвернулась к раковине. Лена поспешила унести поднос. Как бы этот ураган не смёл её вместе с горячим чайником.

Успели расставить чашки, разлить кипяток. Заварник пошёл по кругу. Младшенькая вернулась в комнату, немного успокоившись. Встала рядом со своим стулом, помолчала, поджав губы, а когда все невольно подняли на неё взгляды, заговорила:

– Короче. Мне нужны деньги. Много.

– Деньги? – Эльвира Васильевна успела сделать глоток и, держа на весу чашку, посмотрела заинтересованно. – Зачем же? Впрочем, не важно. Попроси у папы.

– Мама! – повысила голос Катя. Справившись с собой, добавила тише. – Лучше тебе помолчать.

– Хамка, – негромко констатировала Оля, собрала оставшуюся посуду и вышла.

– Мэри Поппинс! – крикнула ей вслед младшая сестра и уселась. – Ну, без неё нет смысла говорить.

Вернулась Ольга быстро, за эти две минуты Лена успела пробежать взглядом по всем. Катюха раскраснелась, понятно, что «экспресс» разогнался и не затормозит, пока не достигнет станции. Коля, опустив ресницы, сосредоточенно пьёт и вертит в пальцах крекер, тот крошится на стол. У мамы подрагивает правая рука, чай едва не выплёскивается. Звяканье Катиной чашки о блюдце сродни паровозному гудку:

– Коль, отведи маму к себе! – её тон заставляет сжаться сердце.

Брат послушно выбирается из-за стола и помогает матери встать, оба уходят.

– Зачем тебе деньги? – интересуется Лена, когда дверь в ту комнату закрывается.

– Я собираюсь замуж. Мы хотим взять ипотеку. В городе есть программа для молодых учёных, очень хорошие условия. Однако без первого взноса не обойтись.

– Замуж? За этого? Как его? Дьяков, кажется? – округляет глаза Ольга.

– Дьяченко.

– Так он женат!