Вкус мечты

Даша уже обошла весь собор, но женщина, стоявшая на коленях перед иконой так и не отходила и Дарье было не ловко помешать ее мольбе, поэтому она встала в сторонке с зажженной свечой и терпеливо ждала, когда просительница закончит и отойдет от иконы.

Стояла гробовая тишина и почти каждое слово произнесенное шепотом, стоящей на коленях прихожанки было отчетливо слышно. Женщина молила Богородицу о выздоровлении ее сына, она молила о чуде, о необходимых для лечения деньгах, говорил, а что одна надежда на нее, покровительницу и защитницу всех страждующих.

Женщина так горячо молилась и со слезами на глазах отдавала поклоны, что Даша не могла остаться равнодушной, она тихонько поставила свечку и выйдя из храма принялась ждать несчастную.

Минут через двадцать женщина показалась у ворот храма, утирая слезы она закуталась в платок и брела с опущенными плечами.

– Простите, пожалуйста, – Даша подошла к незнакомке, – я невольно услышала в храме вашу молитву к Богородице…Могу я вам чем- то помочь?

Женщина посмотрела на нее непонимающим взором, видимо мысли ее были далеки, но потом, очнувшись, ответила: «Да чем тут поможешь? Все в руках Божьих, – и тут же расплакавшись с новой силой воскликнула в отчаянье, – если чуда не произойдет, если я не соберу эти несчастные деньги, мой мальчик умрет!»

Незнакомка кинулась на плечо Даши и зарыдала во весь голос. Даша обняла женщину и принялась ее укачивать как младенца. Выплакавшись незнакомка утерла слезы и произнесла:– « Простите, это все нервы! »

– Ну что вы! Это вы меня простите .А давайте присядем вот сюда на скамейку и поговорим, расскажите что у вас за беда, – предложила Даша.

– Зачем это вам? У вас, наверное, и своих забот хватает.

– А вы расскажите, вам и легче будет.

– Ну что ж, – пожала плечами женщина и присела рядом на скамейку. За разговором время пролетело незаметно, уже стало смеркаться.

–…. Опухоль прогрессирует быстро и если в течение месяца его не перевести в клинику в США и не прооперировать то все будет напрасно. Я уже продала все что у меня было- дом, мебель, друзья и соседи помогли чем могли, но этих денег все равно не хватает, и потом химиотерапия и реабилитационный период, словом, нам не хватает около 100 тысяч евро. Это для меня очень большие деньги и где их взять я просто ума не приложу. Дом продала живу сейчас у брата, в долгах, как в шелках! Вот так… А знаете мне и вправду полегчало на душе, вот выплеснула все вам, словно опустошилась.

– Ну вот видите, а надежду все равно терять не нужно. Скажите, а счет у вас имеется, ну куда можно деньги перевести для операции?

– Конечно, мы сразу его открыли,– ответила женщина, доставая из сумки листок бумаги с реквизитами счета в банке.

– А можно я перепишу, я тоже хочу помочь вам, – сказала Даша.

– Спасибо тебе, – перешла женщина на «ты» и слегка улыбнулась, -тебя как зовут то, сердобольная?

– Даша

– А меня Жасмина. Пойдем, а то уже прохладно стало. Может зайдешь к нам, чаю попьем, мы с братом одни живем, наш дом вон крайний у моря, с кованными воротами, показала в сторону дома Жасмина.

– Да нет, уже поздно, в другой раз, мне пора.

– Заходи, я еще три дня здесь буду, потом поеду в Софию к сыну…

– Хорошо, зайду обязательно, – воскликнула на прощание Даша и помахала рукой.

Глава 6

В понедельник утром помощник адвоката Петер, как и обещал, заехал за Дашей ровно в 9.00. Дарья надела брючный костюм, сделала из волос высокую аккуратную шишку, надела очки и посмотрела в зеркало. Выглядела она вполне по- деловому. Прихватив необходимые документы, молодая женщина спустилась к машине. Петер не сразу узнал в ней ту девушку которую встречал накануне в аэропорту.

Адвокатская контора Тодорова была единственной на весь городок Несебр и представляла собой небольшой офис на первом этаже. Дарью провели в просторный кабинет и усадили за овальный стол, предложив перед этим на усмотрение кофе или чай. Адвокат предстал перед Дашей ровно в назначенное время в 9.30. Прямо как граф Монте-Кристо, – подумала про себя Даша, – ни минутой раньше или позже.

– Здравствуйте госпожа Самохина, – протянул ей руку адвокат, – меня зовут Георгий Стоянов, я адвокат и поверенный семьи Тодоровых. Меня уполномочили ввести вас в курс дела связанных с наследством Стомата Тодорова, который скончался полгода назад и оставил завещание, в котором часть своего наследства, а именно недвижимость в городе Несебре и счет в банке на сумму 100 000 евро оставлены вам, как одной из прямых наследниц семьи Тодоровых. К завещанию было приложено личное письмо Стомата Тодорова, адресованное Вам, которое я и передаю лично в ваши руки. Вы можете ознакомиться с его содержанием, а потом если будут вопросы я постараюсь ответить на них, – с этими словами адвокат вышел из комнаты, оставив в руках у Даши плотный запечатанный конверт.

Волнение с необычайной силой охватило Дашу- вот сейчас она все узнает, откроется тайна ее семьи и происхождения, то ради чего она и приехала сюда.

В голове все еще сидела мысль что это какая то ошибка, недоразумение, что сейчас все выяснится, и ее отец не болгарин, а действительно альпинист, погибший в горах.

Даша дрожащими руками вскрыла конверт. В конверте было письмо и уже знакомая ей фотография, на которой изображен молодой высокий болгарин с карими глазами и светловолосая худенькая девушка с длинной косой в которой Даша узнала свою маму. Письмо было написано по-русски, аккуратным почерком.

«Здравствуй, Дашенька! Если ты сейчас читаешь это письмо, то значит меня уже нет в живых и я могу рассчитывать на твое снисхождение. На мертвых не держат обиды, им все прощают. Хотя я давно перестал чувствовать себя живым, с тех пор как умерла моя надежда быть рядом с Зоинькой, твоей мамой и моей единственной возлюбленной. Это долгая история, поэтому наберись терпения и прочитай все до конца.

Представь лето 1978 года. Крым. Твоя мама приехала туда со студенческим стройотрядом. Она тогда была еще совсем девчонка – ей едва исполнялось 18, я же был гораздо старше, мне на тот момент было 23, я приехал в составе артистов эстрадного жанра на гастроли. В те годы я был подающий надежды певец. На один из наших концертов и пришли московские студенты, в числе который была и твоя мама.

До сих пор отчетливо помню тот момент, когда я вышел на сцену и стал исполнять свою первую песню я вдруг почувствовал необычайное волнение, но это не было волнение певца перед своим выступлением, к тому времени я уже третий год ездил на гастроли, но такого волнения не чувствовал никогда. Тогда я пробежал глазами по рядам зрителей и увидел на третьем ряду девушку с необычайно синими глазами и длинной русой косой, наши взгляды встретились – и это было как удар молнии. Весь оставшийся вечер я пел только для нее. Девушка тоже не сводила с меня глаз и было в этом взгляде что- то особенное.

Концерт закончился, зрители стали расходиться. Меня, как нарочно, задержали за кулисами, а когда я выбежал в холл дворца культуры где мы выступали, девушки уже нигде не было видно. Как я проклинал себя за эту задержку! Помню, как все свое свободное время я бродил по городу и искал эти глаза. И мне наконец улыбнулась удача – я увидел ее однажды вечером, стоящей на пирсе и наблюдающей закат.

Сначала я увидел ее силуэт на фоне заката, потом ее длинную косу, девушка стояла спиной, и нельзя было сказать в точности, что это была она, но что- то подсказывало мне, что это именно та девушка которую я ищу. Я подошел и поздоровался с ней. Девушка обернулась и воскликнула «Это вы!?». В ее глазах читалось удивление, радость и смущение. Мы стали что- то наперебой говорить друг другу, словно встретились два старых приятеля, которым многое что есть сказать друг другу.

С тех пор мы встречались каждый день. Это было самое волшебное лето в моей жизни, но всему приходит конец, закончились наши гастроли и нужно было возвращаться на родину, в Софию.

Конечно, мы с Зоей обменялись адресами и телефонами и полгода писали друг другу письма, звонили., а под новый 1979 год наконец встретились.

Нужно сказать, что мои родители были категорически против нашего с Зоей романа. Дело в том, что отец занимал высокую должность в партийном руководстве страны и брак с девушкой из простой семьи, иностранкой, пусть даже из Советского Союза, не входил в их планы.

Меня заочно уже сватали в зятья к министру культуры, этот брак должен был обеспечить мне сольную карьеру и безбедное существование.