Черное. Белое

Так и я, стоя напротив Ренольда, не могла понять: почему надежда на избавление не умирает, и именно из-за этой надежды я чувствую дикий страх потерять мнимо существующую возможность спастись. Если бы исчезла надежда – отключились бы чувства, и мне бы не пришлось дрожать теперь, как осиновый листочек, от страха и причиненной боли. Я бы просто смирилась и ждала своей участи, которая уже не имела бы значения.

– У нас есть еще время, – протянул Ренольд, крепче сжимая пальцы, державшие мое плечо, – поэтому я не буду особо торопиться и постараюсь получить от своей победы максимум удовольствия.

Он видел, как действует на меня его приближение, как зрачки расширяются от ужаса, а в горле застывают слова бесполезного сопротивления. Он знал, что меня охватывает паника, и поэтому наслаждался происходящим.

Притянув меня к себе, он провел тыльной стороной ладони по щеке. Мое тело было напряжено, точно струна, и лишь огромным усилием воли я не стала размахивать руками, пытаясь отстранить его от себя.

– Как ты напряжена, – низким голосом произнес он. – Животный страх в твоих глазах заводит меня еще больше. Я запомню этот взгляд, полный отчаянья и немой мольбы о спасении. Как бы я хотел запечатлеть его, чтобы оставить не только в своей памяти, но и показать Марку – как символ моей победы. Вика, как же прекрасен твой взгляд… – Он понизил голос до шепота.

Потом молниеносным движением он схватил меня и закинул себе за спину. Я не выдержала – начала извиваться в его руках, пытаясь выскользнуть. Он больно сжал мои руки. Я вскрикнула – не то от боли в запястьях, не то от страха, а может – от собственной беспомощности.

– Оставь меня! Оставь! – кричала я, хотя прекрасно сознавала бесполезность этих криков. Что заставляло меня кричать, не могла объяснить даже я сама, а Ренольд так вообще не стал сдерживать грубого, жесткого смеха.

– Кричи! Мне нравится, с каким отчаяньем ты делаешь это! Твой голос, молящий о пощаде, столь же прекрасен, как и панический взгляд.

Я замолкла, заглушая стоны, чтобы не доставлять Ренольду еще большего удовольствия. В ответ он вонзил свои пальцы, внезапно ставшие похожими на острый металл, в кожу на моих запястьях, попадая точно между сухожилиями. Я снова закричала. По рукам потекла горячая кровь, и Ренольд, блаженно закрыв глаза, облизнул мои окровавленные пальцы.

– Тебе больно? Извини, не удержался от еще одной возможности развлечься. Конечно, гораздо больше удовольствия я получаю, наблюдая твои душевные муки, в миллионы раз превышающие все остальные, но позабавиться таким образом – тоже неплохо.

Я сжимала зубы от боли.

– Не хочешь кричать? Ничего страшного, по прибытию на место меня ожидает еще одна порция удовольствия.

Подкинув меня вверх, он принялся бежать. Снег летел в разные стороны, попадал в лицо, глаза слезились от ветра.

Мне было очень страшно.

То, что ожидает меня, теперь казалось неминуемым. Мне стоило молиться только о том, чтобы все поскорее закончилось, но я молилась об обратном.

И зачем я послушала свое сердце и сбежала от Марка, оставив его с Евой? Почему мне не пришла в голову мысль, что Ева может быть заодно с Ренольдом?.. Я могла бы остаться с ним.

Нет, не могла. После поцелуя я действительно не могла. Это было выше моих сил!

И вот теперь я во власти Ренольда, который очень скоро лишит меня всякой возможности еще хоть раз увидеть того, кого я всегда буду любить.

Он утащит меня в то место, в котором я согласна была оказаться только с Марком.

Как же быстро разрушилась моя жизнь! Я не могла поверить в счастье, перспективы которого открывались передом мной, и правильно делала.

Но почему, если моя жизнь закончена, я все еще остаюсь живой? Почему я вынуждена вечно чувствовать эту боль?

Это – плата за то счастье, которое мне довелось испытать.

Отдала бы я такую цену за время, проведенное с Марком?

Да.

Я бы заплатила гораздо больше за один его поцелуй, за улыбку, обращенную ко мне, за одно его прикосновение, за слово, адресованное мне, за взгляд любимых бездонных черных глаз.

И, раз это мой выбор, я должна заплатить за него.

Ренольд в считанные минуты донес меня до какого-то дома, одиноко стоящего на окраине города. Какого города – я не знала. Скорость, с которой он бежал, была огромна, а направление движения – неизвестно.

Судя по тому, что далеко впереди горело множество огней, это действительно был город. Не Акара – это точно, иначе огней было бы больше. Но и не Атем – я бы узнала. Хотя, что я могла узнать, находясь в таком состоянии?..

Единственное, что я понимала – это что в этом одиноко стоящем доме нет никого, кто мог бы помочь мне.

Ренольд занес меня в дом и закинул на диван с такой силой, что я ударилась головой о подлокотник. По рукам еще текла кровь, и я нечаянно измазала ею лицо, когда убирала волосы, прилипшие ко лбу.

– Ты неплохо смотришься. – Ренольд окинул меня раздевающим взглядом. – Сказать тебе, какие мысли крутятся сейчас в моей голове?

– Можешь сначала убить меня.

– Люблю отчаянных. Но нет, сначала мы с тобой покинем границы этого мира, и уж потом развлечемся на славу. Тебе понравится в Аду! Ты рада, что можешь приблизить это событие? Марк слишком долго медлил… Впрочем, я только рад этому. На его месте я бы уже давно забрал тебя с собой, тем более, что ты не против. Мне даже иногда начинает казаться, что в нем проявляются те глупые чувства, которые так часто губят людей. Впрочем, с появлением Евы он, наконец, повел себя совершенно адекватно.

Ренольд подвинул кресло к дивану, на котором я лежала, и удобно устроился в нем. Я пугалась каждого его движения. Не оставалось никакой надежды на спасение, кроме как надежды на чудо. Я не думала о том, что меня ожидает после того, как Ренольд приведет свой план в исполнение. Здесь, на Земле, у меня оставался Марк – самая главная потеря, которая и заставляла мое тело вздрагивать от нервной дрожи при каждом приближении ангелы Тьмы.

Я останусь живой: у меня будут руки, ноги, душа и даже чувства, но не будет Марка. Зачем мне тело, чувства и сознание, если рядом не будет его? Я не могла понять: почему мне оставляют то, что мне совсем не нужно, и забирают самое драгоценное? Что мне делать с мыслями, которые, – я знаю, не дадут мне покоя? Куда мне деть свою память, как вырезать ее из себя?

Нет. Я не хочу вырезать память! Я хочу всегда помнить его… Мои мысли, мои чувства – это Марк. Я сделана из него, я создана для него, – даже если ему это не нужно.

Вряд ли там, в Аду, у меня появится возможность встретить Марка. Он говорил мне, что Ад изменит меня, и Ренольд говорит то же самое. Но я не хочу меняться. Я не хочу находить удовольствие в жизни, которой живут ангелы Тьмы. Я хочу оставаться человеком – вместе с той болью, которая навечно останется в моем сердце.

– Может, выпьешь? – неожиданно предложил Ренольд. – Я могу сделать для тебя такую поблажку.

– Иди к черту! – бросила я ему. Сколько еще он будет мучить меня?!

– Ты удивляешь меня, Вика! Твои чувства бросаются из крайности в крайность. Пару минут назад ты смотрела на меня, точно загнанное животное на своего убийцу. Теперь твой взгляд полон ненависти. Ты уж определись – боишься ты меня или ненавидишь. Но, отдам тебе должное – так, как ты, на меня не смотрел еще ни один человек. Я даже не думал, что в человеке может быть столько силы. В твоем взгляде столько ярости… В тебе точно есть что-то дьявольское! Видишь как – случайностей не бывает. – Ренольд издал грубый, дикий смешок, после чего соскочил с кресла. – Ты разочаровываешь меня – я надеялся услышать мольбы о помиловании… Но, раз их нет, то, пожалуй, приступим.

Он размеренным шагом отошел в другую сторону комнаты, и больше я не могла ничего разглядеть – так темно там было.

Вскоре в дальнем углу засветился огонь, который увеличивался с каждой секундой.

Камин.

Еще недавно я считала огонь своим другом, и вот теперь опять испугалась его. Рядом с Ренольдом он становился зловещим, и мне больше уже не казалось, что вырывающееся пламя желает мне добра.

Комната осветилась достаточно ярко, чтобы я могла разглядеть, где мы находимся. Дом был очень старым, в этой комнате давно никто не жил. Старая, потрепанная мебель, покрытая слоем пыли, полуразвалившиеся стулья… Пожалуй, единственное, что тут хорошо сохранилось – это как раз диван, на котором я сидела. На полу разбросаны какие-то тряпки, а по углам – расставлены сети, сплетенные пауками. Самое подходящее место, чтобы покинуть этот мир.

«Марк, я люблю тебя. И буду любить всегда. Мне так жаль, что все так получилось! Мне так жаль, что я не родилась ангелом Тьмы, чтобы быть тебе подходящей парой. Мне так жаль, что я недостаточно хороша, чтобы сделать тебя счастливым.

Я попала в плен. Он меня и ожидает – вечный плен в том мире, куда ты хотел меня забрать. Я буду жить в твоем мире, но… без тебя.

И в моей душе ты будешь жить всегда. Знаешь, как получается – я теперь многократно зависима. Я зависима от ангела, который отрывает тебя от меня – я полностью в его власти, в его руках, как маленькая мушка, попавшая в расставленные пауком сети. Я зависима от ангела, которого всегда буду любить – от тебя. Да, Марк, каждое мое слово, каждая моя мысль принадлежит тебе, потому что, не будь тебя, у меня были бы совсем другие чувства и совсем другие мысли. Я в плену у самой себя – ведь то сознание, которым я обладаю сегодня, создано тобой.

И если когда-нибудь ты нечаянно встретишь меня, неважно, сколько времени пройдет, неважно, где это случится – ты можешь быть уверен в том, что мое сердце так же, как и сейчас, будет принадлежать тебе.

Я знаю, почему ты сейчас с ней. Потому что ты – ангел Тьмы, а Ева такая красивая. Да даже если бы я была лучше ее, ты все равно мог бы остаться с ней! Потому что ты – ангел Тьмы.

И я никогда не буду винить тебя за это. Ты создан Дьяволом, ты его воплощение, но… ты – гораздо лучше.

Я верю в это, я знаю это точно так же, как и то, что люблю тебя.

Любимый, прости за то, что я так быстро потеряла свое самообладание – расплакалась, точно ребенок, убежала, поддавшись зову сердца. Мне нужно было просто вспомнить, понять, что ты – не человек.

Просто… Иногда я видела в твоих глазах то, чего не видела в глазах других ангелов. Ни светлых, ни темных. В твоем взгляде было что-то, предназначенное только мне и словно созданное мною.

Но с появлением Евы все это исчезло. И поэтому я испугалась. Я ждала чего-то от тебя, вместо того, чтобы самой держаться рядом – ведь ты не прогонял меня.

Может быть, для тебя так будет лучше. И если это верно, я с радостью наступлю на свои чувства.

Скоро я попаду в твой мир. Знаешь, я столько раз представляла себе его… но ты всегда был рядом. Если в Аду есть хоть что-то, что будет напоминать мне о тебе – я смогу справиться с жизнью до тех пор, пока не наступит долгожданное забвение. Марк, я буду жить воспоминаниями о тебе.

Постарайся быть счастливым. Я буду верить в то, что у тебя все хорошо».

– Вика, забавная ситуация… – Ренольд оторвал меня от мысленного обращения к Марку, – возможно, последнего обращения здесь, на Земле. – Второй раз мы с тобой наедине. Второй раз огонь вместе с нами. Я знаю, что ты любишь его. Огонь – это твоя стихия. Хочешь еще разок поиграть с ним?

Отвернувшись от Ренольда, я смотрела в одну точку, стараясь не реагировать на его слова. Мне было очень страшно даже просто слышать его голос.

Заметив, что я игнорирую его, Ренольд начал злиться – в его голосе появилась ярость.

– Я слишком долго возился с тобой! Ни на одного человека я не тратил столько времени.

Одним махом он пересек комнату и резко схватил меня за руки, стаскивая с дивана. Я вырывалась, но он только сильнее сжал пальцы – до боли, до синяков.

Он грубо подтащил меня к камину.

«Этого не может быть, этого не может быть!» – твердила я себе.

Неужели именно так, вот таким глупым и ужасным образом и закончится моя земная жизнь?..

Когда в моем теле начнутся перемены? Марк говорил, что температура повысится, и, по-моему, меня уже бросило в жар.

Я смотрела на огонь и не видела ничего того, что видела рядом с Марком: раньше мне казалось, что я могу высмотреть в огне наши с ним силуэты – силуэты, излучающие счастье.

А теперь… Страх, горе и сильная, невыносимая боль, угрожающая навсегда стать моей спутницей. Боль самой большой в жизни потери.

– Огонь примет тебя! – Ренольд повысил голос до крика. – Он говорит, что уже подружился с тобой! Что же ты? Поприветствуй своего друга!

Я молчала, и Ренольд злился еще больше. По щекам что-то потекло – наверное, последние слезы.

– А я ведь говорил тебе, – продолжал кричать Ренольд, – что ваша сентиментальность до смешного глупа! Подумай сама, на какие жертвы ты пошла ради Марка. Любой человек был бы поражен и восхищен тем, как отчаянно ты защищала чужую жизнь. Пожертвовать своей жизнью, – своей короткой, маленькой жизнью, ради спасения того, в чьих руках ты была игрушкой – это ли не верх глупости? Добровольно принять на себе боль, нестерпимую даже для ангела! Виктория, что ты сделала для него? Ты спасла ему жизнь! Он бы погиб, не закрой ты его своим телом. Ведь ты шла на верную смерть и только чудом осталась живой. Скажи мне: какого черта ты сознательно шла на верную смерть? Чтобы спасти его? Люди никогда не перестанут удивлять меня своей глупостью!

И чего ты добилась? Как Марк отплатил тебе? Бросил тебя, решив, что поразвлечься с Евой гораздо приятнее, чем блюсти твою невинность!

Я издала тихий стон, потому что Ренольд сильно задел меня своими словами. Он точно знал, куда бить, и вот сейчас сделал верный удар.

– Он бросил тебя на произвол судьбы, прямо ко мне в руки, несмотря на то, что ты сделала для него. А теперь скажи мне, что ты жалеешь о своем поступке! Скажи, что наконец осознала свою ошибку!

Он так грубо тряс меня за плечи, что говорить становилось еще тяжелее.

Тихим, еле слышным, но уверенным голосом я ответила ему:

– Нет, Ренольд. Я все сделала правильно. И если бы эта ситуация повторилась, я бы вновь поступила точно так же. А жалею я лишь о том, что в тот день мне не удалось отдать за него свою жизнь.

Ренольд в ярости оттолкнул меня от себя с такой мощью, что я врезалась в стену, после чего от боли тихо скатилась на пол, не издав на этот раз ни единого звука.

– До чего же вы все примитивны! Животные – и те умнее вас. Зачем подставлять себя под удар вместо того, чтобы отомстить тем, кто причинил тебе боль?

– Не старайся, Ренольд… – Голос у меня охрип, и я говорила так, будто в моем горле что-то скрипело. – Тебе не дано понять нас.

– Нет, дано. Вас наделили величайшей глупостью, вполне достаточной для того, чтобы вы губили самих себя. Но ничего – скоро твои мысли изменятся. Скоро ты загоришься желанием отплатить Марку той же монетой, которую он бросил в тебя. И я буду ряд помочь тебе в этом. Скоро, очень скоро ты, наконец, прозреешь и поймешь, как глупо поступила, пожертвовав собой ради жизни Марка!

Я отрицательно покачала головой. Все попытки подняться с пола завершались неудачей из-за дрожи, сотрясающей все тело.

– Нет. Я сохраню свою душу.

Сдерживая рвущуюся наружу ярость, Ренольд снова громко рассмеялся.

– В Аду еще никто не сохранил свою душу.