Акация над морем

– Чего кричишь? – раздался хриплый мужской голос с нижней лестницы. На площадку уже поднимался кто-то огромный, под кем хлипкая лестница скрипела и дрожала. В руке у него был большой и яркий фонарь, как у обходчиков железнодорожных путей.

– Что тут у вас?

Алиса и Натали одновременно заговорили:

– Мы шли… Он закричал… Она упала… У неё сердце…

– Понятно. Вы сверху? – он указал большим пальцем на обрыв. Потом всмотрелся:

– И я вас даже знаю.

Они молчали, не зная, что сказать.

– Я тут начальник пансионата, – догадался пояснить он. – Вадим.

Они всё еще молчали.

Он присел на корточки и стал рассматривать Леночку, которая, казалось, не дышала. Потом поставил фонарь на площадку и осторожно взял её на руки.

– Пойдёмте. Только фонарь возьмите…

И он не спеша стал спускаться по крутой лестнице.

– А… Вадим!.. Нам наверх!

– Наверх пойдёте потом, а сейчас ей нужен врач. Это тоже я, между прочим.

Натали посмотрела на Алису: «Да, от Ангела тут мало проку, а врача у нас нет».

Внизу, под лестницей, выходившей на центральную улицу, стоял большой деревянный дом. По знаку Вадима, Натали открыла дверь, а он осторожно внёс Леночку внутрь. В комнате горел свет, было шумно. Вокруг бильярдного стола в густом табачном дыму перемещались тени с киями.

Леночку уложили на диван в углу. Дверь осталась открытой настежь. Кто-то открыл окно и приглушил музыку. Все замерли.

Вадим брызнул водой Леночке в лицо, взял безжизненное запястье. Принесли нашатырь. Вдохнув, она тихонько застонала. Потом чихнула и открыла глаза. Стягивая у шеи и комкая воротничок полосатой рубашки, Леночка попыталась встать. «Сейчас извиняться начнёт», – шепнула Натали в ухо Алисе. Она не ошиблась. Мощная рука Вадима пресекла попытки Леночки сползти с дивана. «Что-то он больше на борца похож, чем на врача», – машинально подумала Алиса.

Все в комнате снова зашевелились, задвигали стульями, табуретками. На столе среди рыбьей чешуи и кусков хлеба зазвенели стаканы и кружки.

– Нам пора, – решительно объявила Натали. – Нас будут искать.

– Конечно, мадемуазель, – насмешливо ответил Вадим. – Как я сразу не догадался! Вся королевская конница, вся королевская рать…

Сидя на диване, он всё ещё держал запястье Леночки, которая с обожанием уставилась на своего спасителя. Конечно, очки она и не подумала надеть.

Видя суровое лицо Натали, Вадим не стал возражать, но заявил, что Леночку понесёт на руках.

Когда они шли мимо вольера с павлинами, Вадим попросил Натали посветить и показал Леночке её «кошмар». Леночка улыбнулась бледными губами и склонила голову туда, где борцовская шея переходила в борцовские плечи.

Наверху уже объявили тревогу. Перед отбоем бригадир «студентов» Борис всегда делал перекличку. Он же по утрам пронзительным голосом кричал: «Подъём!» у самого окошка палатки девушек, отчего больше всего страдала Алиса.

Теперь, ночью, все ходили у края обрыва с разнокалиберными фонариками и кричали: «Девчонки! Алиса! Натали!». Громче всех кричал Ангел.

Появление процессии во главе с Вадимом все восприняли с облегчением. Ангел вертелся у палатки девушек, пока Леночку уложили. Когда Вадим вышел, Ангел деловито пожал ему руку: «Благодарю». На каблуках и вместе с сомбреро Ангел едва доставал до плеча Вадима. К счастью, при рукопожатии обошлось без травм.

Утром Борис, как обычно, прокричал подъём. Ещё сонные, все выстроились на «линейку»-наряд на ой же площади, где по вечерам толкли пыль дискотеки. Из репродуктора бодро неслось: «Мой дельтаплан, мой дельтаплан!!!». Или у радиста не было другой записи, или эта была его любимая.

После сытного обеда Ангел уехал в город и всех отпустили на пляж. Натали аккуратно сняла свой парик орехового цвета, тщательно повязала голову с короткими светлыми волосами белой косынкой и поплыла красивым кролем на отмель.

Алисе лень было плыть за ней. Она придумала себе гимнастику – сидя на опрокинутой лодке, отклонялась назад, пока пальцы рук не касались песка за бортом. Короче, каждый развлекался, как мог. В ярком свете полуденного солнца волны равномерно поднимались блестящими слюдяными горами и опадали, всхлипывая и уплывая снова, но недалеко.