Письма к подруге. Первые 100

– В театр не поступают, Верочка. В него попадают, как в тюрьму. Или под колёса поезда».

Представь себе, что каждый день несмотря ни на что, человек должен играть чужую роль. Не себя, а кого-то другого. И так хорошо, чтобы мы поверили в это. Он просто обязан жить жизнью своего героя. И нам не важно, что человек чувствует. С каким настроением он пришёл в театр или на съёмочную площадку. Нам важен результат. Мы платим деньги и хотим видеть зрелище.

Мы случайно узнаём, что кто-то из актёров ушёл из жизни. И ещё меньше знаем об их жизни. Помнишь Лестрейда из нашего фильма про приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона? Его играл, по моему мнению, великий актёр советского времени Борислав Брондуков. А его знаменитая фраза: «Слышь, родственничек! Верни рубь! Мне Афоня рубь должен!» А он умер в нищете и забвении. Так больно это осознавать. И его история не одинока во вселенной. Мы так часто завидуем славе, не понимая, что за ней стоят сотни сломанных судеб и жизней самих актёров.

А как много молодых актёров ежегодно заканчивают актёрские училища, мечтая стать звездой экрана. Плох тот солдат, который не хочет стать генералом. Вот только солдат много, а генералов мало. Ведь есть актёры вторых планов или массовок. Стоит понимать, что за всей яркостью жизни актёров, стоит тяжёлый труд и бессонные ночи. И такие же страхи, а вдруг я стану непопулярным, вдруг меня забудут.

И порой будни самого простого человека насыщены самой жизнью больше, чем человека с глянцевой обложки. А мы продолжаем ходить на заводы и фабрики, мечтая о том, чтобы стать звездой сцены, но при этом не понимаем и не ценим своё счастье простой жизни. Я написала рассказ «Театр» и посвятила его молодому актёру Н.Е., игра которого меня впечатлила. Я также преклоняюсь перед творчеством всех людей этой профессии.

Театр

Посвящено актёрскому мастерству Н.Е.

***

Что такое театр? Нет, не так: что мы понимаем под ТЕАТРОМ?

«Посмотрите налево. Мы видим архитектурное строение конца 19-го века. Оно пережило одну войну, вторую войну и ещё бог знает что. А сейчас проедемте дальше».

Или, например, так: «В этом театре творил великий ОН. Это было 100, 50, 40 лет назад».

Ну, или вот так: «В этом самом театре ставил постановку САМ!» Кто сам? И вспомнит ли кто-то о нём много лет спустя?

***

Я люблю смотреть, как просыпается театр. Репетиция закончена, уборщицы отгремели вёдрами. Театр дремлет. Он ждёт зрителей. В зале царит тишина. Рабочие сцены ещё не шумят, проверяя декорации. Всего миг тишины. Занавес закрыт. Свет погашен. Но Театр всего лишь дремлет и видит сны. Он помнит каждого актёра, который творил на его сцене. Он помнит все слёзы людей в зале, их смех, их переживания. Театр – это не просто здание, которое построили из камня. Театр живой. Он дышит, он видит, он ничего не забывает. Все взлёты и падения, все успехи и провалы. Аплодисменты и крики «Браво!» Он помнит. И в этой тишине, находясь на сцене, я слышу всю историю его жизни. Я дышу с ним одним воздухом кулис. Я люблю эту тишину. Этот миг, порой такой неуловимый. Моя душа проникается его великим прошлым. Теперь я готов выйти на сцену и снова стать частью его истории.

За сценой начинают бегать люди, готовясь к спектаклю. Театр начинает просыпаться. Но я продолжаю ждать. Я жду первого зрителя. Когда в пустой ещё зал входит человек, он ощущает себя королём. Он один. Он представляет себе, что весь сегодняшний вечер будет только для него. Только для него и никого другого. Это, конечно же, полёт моей фантазии. Может он просто приехал слишком рано и решил не ждать в фойе? Может ему вообще кто-то подарил билет, а он просто пришёл сюда, не зная даже, что будет за спектакль? Но я верю, что он пришёл увидеть волшебство театрального действия. И все актёры нашей труппы будут играть только для него. Я хочу верить, что он пришёл пережить боль героев, как свою собственную. Я верю. Я ухожу в гримёрку. Нужно ещё успеть подготовиться к спектаклю.

***

Премьера! Что может быть лучше для актёра? Только главная роль в предстоящем спектакле. Прошло много времени с момента прочтения сценария. Множество репетиций, нервов, срывов и радости. Сколько труда и сил вложено в этот спектакль. Режиссер бегал по сцене и постоянно доказывал нам что-то. Убеждал, что так не нужно играть. И что мы перестали его слышать. Показывал как нужно и говорил, чего он добивается от каждого из нас. Были дни радости, когда та или иная сцена удавалась.

Сшиты костюмы, подготовлен реквизит, созданы образы. Театр затаился в ожидании Премьеры. Он ждёт. Он терпелив. Он день за днём смотрит старый репертуар. Он уже в предвкушении! Занавес!

Что может быть волнительнее игры в день премьеры. Как воспримет игру зритель? Будет ли доволен режиссер? Услышит ли Театр шквал аплодисментов? Но, как только ты ступаешь на сцену, то забываешь обо всём. Ты живёшь своей ролью. Ты уже не ты! Ты больше не принадлежишь себе. Ты принадлежишь искусству, зрителю, театру. Ты живёшь и дышишь этой ролью.

И вот спектакль позади. Нас вызывают на «БИС!» Это очередная победа. Победа всего коллектива. Театр остаётся довольным. Ему будет о чём видеть новые сны. Он записал меня в свою историю. Я смог! Я справился! Это то, ради чего я тружусь. Я доволен. Зритель уйдёт из зала счастливым. Он пришёл в Театр и потратил своё время не впустую. Значит и я прожил это время не зря. Значит, я нужен миру.

***

Но Театр живёт дальше. День премьеры закончился, а жизнь не стоит на месте и идёт дальше. Иной раз, придя в Театр, я осознаю, что устал, неважно себя чувствую или просто без настроения. А выходить на сцену необходимо. Ведь это моя работа. Именно в такие дни начинаешь копание в себе. Зачем всё это? И нужно ли вообще? Что изменится в Театре, если я просто уйду из него? Возникает желание схалтурить, ведь спектакль идёт по накатанной. А что…? А если…? А зачем…? Начинается самоедство. А может всё вообще зря? А если я сыграю вполсилы, то никто и не заметит. Я устал. СТОП!

Что такое ТЕАТР? Это живой организм, а люди в нём – это части его тела. Они живые. Именно ими живёт и сам Театр. В кино всё гораздо проще. Премьера записана на киноленту, она сохраняется в веках. Иногда она реставрируется, но всё равно остаётся такой же, как была в первый день. Любой человек может отмотать её на любимое место и просмотреть миллионный раз. Но Театр живёт. Невозможно зафиксировать спектакль в день премьеры. Он проходит этапы изменения. Что-то дорабатывается, что-то меняется. Актёры живут своей жизнью и привносят ежедневные изменения сообразно своему настроению, своему виденью сегодняшнего дня. Временами диалоги звучат механически, как заезженная пластинка. Временами они претерпевают метаморфозы, которые, к сожалению, не всегда идут спектаклю на пользу. Но, как бы ни было плохо актёру, шоу должно продолжаться.

Порой так хочется крикнуть в зал: «Мне плохо сегодня! Моя душа рвётся на части!» Однако никого не интересуют слёзы арлекина, если они не по сценарию. Именно поэтому я прихожу слушать Театр, пока он дремлет. Первые звуки надвигающегося спектакля, первый зритель, который пришёл сюда, чтобы увидеть мою игру. Для него сегодня это важно. Он отложил в сторону все свои дела. Он не пошёл пить пиво к друзьям, он не сел смотреть мыльную оперу. Он пришёл на мой спектакль. И я буду играть для него. И пусть сегодня не день премьеры. Пусть спектакль уже другой. Я буду играть так, как никогда раньше. Ведь именно сегодня я сделаю кого-нибудь чуточку лучше. Именно сегодня кто-то переосмыслит свою жизнь. Именно сегодня я совершу пусть маленькое, но чудо. И даже если хоть один человек выйдет из зала счастливым, я буду рад. Значит, я прожил ещё один день не зря.

***

Актёр – это моя работа. Я выбрал эту профессию однажды. Я не хочу сходить с этого пути. Я часть организма под названием Театр. И напишут ли моё имя в ряд великих уже не важно. Важно, что Театр в моменты сна будет вспоминать мою игру. Ведь я уже стал его частью. Я ЖИВОЙ! Я УЖЕ ЖИВУ НЕ ЗРЯ!

22.02.2016 г.

P.S. Так хочется написать молодёжи:

Мечтайте иметь семью и много детей. Мечтайте строить дома и возводить целые города. Мечтайте сеять хлеб и радоваться утру в деревне. Мечтайте открывать неизведанное. Мечтайте о разном. Помимо актёров и певцов существуют сотни тысяч профессий, которые нужны нам всем.

А простым людям-трудягам низкий поклон за то, что изо дня в день вы трудитесь на своих рабочих местах, созидая что-то нужное и полезное для всех нас. Без вас не полетели бы на луну астронавты. Не построились бы стадионы, где играют в футбол или хоккей миллионеры. Не было бы библиотек и театров. Не взошёл бы хлеб. Без вас не было бы ни театра, ни кино. Без вас не было бы ничего.

Береги себя и своих близких.

Пиши мне подруга. Потому что мне не всё равно, что с тобой происходит.

    Твоя Ира Жалейко.
    24.10.2016 г.

Письмо седьмое

Привет, подруга.

Последнее время всё чаще и чаще во многих странах поднимают вопрос абортов. Кто-то просто ходит с плакатами типа: «Нет абортам!» Кто-то доводит этот вопрос до законодательного уровня. И тут мне вспоминается такой запрет в США. Это было жестокое время, когда в грязных квартирах делались аборты медиками, которых лишили лицензий. Медики богатели, женщины умирали.

И тут возникает закономерный вопрос, а кто виноват? Женщина, которая решилась на этот шаг? Мужчина, который даже может и не вспомнит эту женщину, но при этом он всё же остаётся отцом ребёнка? Врач, который делает аборт?

Можно порицать женщин до бесконечности. Если она в пьяном угаре проснулась утром не одна. А если она его любит и встречается уже пять лет, а он всё не готов? А если она студентка и родители сказали: «Родишь ребёнка – выгоним!»? Или мужчина, который хочет пожить для себя, а дети в этот план не вписываются? Или молодая семья, которая решила, что у них нет достаточно денег или жилья? Или врачи, которые сказали, что вам нельзя рожать иначе вы умрёте? Врачи вообще выполняют свою работу. Для них – это очередной рабочий день, а не отнятие жизни у ещё неродившегося ребёнка.

Но давай посмотрим на это с другой стороны. Институт семьи катится в тартарары, а люди при этом скандируют: «Я за свободную любовь!» О какой любви при этом идёт речь?! Это просто беспорядочная половая жизнь, только и всего. Но нет. Мы называем это другими словами, и ты на коне со своим лозунгом. Ты в тренде. Это обычный самообман. Раньше в школе у нас был предмет, в котором объяснялась роль семьи в обществе, роль отца и матери. Роль полноценной семьи. Что же происходит сейчас? Нельзя маму назвать мамой? Бабушку – бабушкой? Нельзя деда обнять и сказать: «Дед?» А почему? Почему так? Я не хочу быть в тренде! У меня были бабушки и дедушки. Мой отец гордился почётным званием дедушка, а мама до сих пор радуется, когда её называют бабулькой. Ласково и нежно. Я люблю, когда меня называют мама или тётя Ира. Да, я мама! Да, я тётя! И это радость.

Раньше наши предки помнили родство до седьмого колена, мы же не сможем перечислить всех троюродных братьев и сестёр. Есть такой советский фильм «По семейным обстоятельствам». Там есть прекрасная фраза героя: «Сейчас квартиры стали малогабаритными. Малогабаритные квартиры, малогабаритные семьи, этак скоро и души станут – малогабаритными». В детстве я всегда мечтала, что моя семья сядет за столом, во главе которого мой отец, а вокруг сестра с её семьёй, моя семья, мама. И нас много. И я люблю те дни, когда мы сидим за одним столом. Это замечательно. Да, нас там не так много, как мне мечталось. Но мы собираемся семьёй, а это главное.

Проблема аборта не может решиться запретами и табу. Нет. Она сможет решиться, только если люди поймут, что семья – это ценность. И её ничем не заменить. Что дети – это счастье. А много детей – большое счастье. Когда наши государства будут поддерживать тебя и везде в СМИ говорить, что вот у нас столько-то больших семей, и мы гордимся ими. Вот мы им подарили дом. Наша страна заботится о таких людях. Когда вместо изучения в школе как пользоваться презервативами, будут рассказывать, что семья – это самое важное в жизни. Проблему нужно решать, начиная с её истоков. А исток – это создание ценности самой семьи. Но у нас происходит всё прямо наоборот. И это печалит.

Много лет назад я написала рассказ на тему абортов под названием «Экзамен». Я хочу его тебе написать в этом письме:

Экзамен

Солнечный луч, пробившийся сквозь зашторенное окно, предвещал тёплый летний день. Однако вставать совсем не хотелось. Сегодня предстояло сдать госэкзамен. И хотя Он был к нему хорошо подготовлен, на душе было тревожно.

«Всё будет нормально. В конце концов, через это проходят многие женщины и продолжают жить дальше. И надо же так случиться, чтобы время приёма у врача совпадало с Его экзаменом! Как только освобожусь, сразу позвоню Ей, а пока надо думать только об экзамене и ни о чём другом».

Хватая на лету бутерброды и запивая их кофе, Он пролистывал конспекты. Слова сливались в длинные нечитаемые строчки и совсем не запоминались.

«Я всё помню, я всё помню, Я ВСЁ ПОМНЮ!!!»

Это была случайная встреча на студенческой вечеринке в общаге. Она очень сильно выделялась из толпы. Красивая и недоступная, живая и в то же время замкнутая. Она была не такой, как все девчонки, которые сами вешались ему на шею. Её надо было завоёвывать. Разузнав у своих однокашников всё, что те знали о ней, Он с радостью ринулся в бой.

Однако бой вскоре превратился в затяжную осаду.

Её жизнь проходила в сплошном кошмаре. С раннего детства она привыкла, что денег у родителей не хватает даже на еду. Большая их часть сразу пропивалась. Родители устраивали каждодневные попойки, которые чаще всего заканчивались скандалами. Её семья славилась на всю округу. Бабки у подъезда провожали Её вздохами: «Бедная девочка!» Детям во дворе было запрещено с Ней общаться. Она чувствовала себя прокажённой в этом мире, а жить так хотелось. Всё свободное время было посвящено учёбе, ведь только поступив в институт, у неё был шанс выбраться из этого кошмара. И увидев своё имя в списках поступивших, Она немного расслабилась. Изменившийся круг общения немного раскрепостил Её, но стена замкнутости, которую Она воздвигла вокруг себя, чтобы выжить, осталась.