Сердцевинум

Раньше Рине приходилось спать на диване. Теперь диван стоял в гостиной, потому что предыдущие жильцы не вывезли при переезде кое-какую ненужную мебель. Доставшаяся от них кровать была старая и скрипучая, но Рина ложилась, предвкушая приятные сны.

Как-то бабушка рассказала об одном гадании, а Рина его так и не опробовала.

Засыпая где-нибудь впервые, нужно было сказать: «Сплю на новом месте – приснись, жених, невесте!» Но Рина не слишком-то часто ночевала в новых местах и всякий раз как назло улетала в царство снов, едва голова касалась подушки. Сегодня тоже был соблазн забыть о том, что планировалось не один месяц. Но каким-то чудом Рина все-таки вспомнила о заклинании в самый последний момент, уже на грани сна прошептала его в прохладную жесткую наволочку и приготовилась увидеть свою судьбу…

Ее разбудило ворчание Лира.

Кажется, что-то такое и впрямь снилось, но не запомнилось. От досады Рина закусила губу – если уж сон ускользнул, за хвост его не поймаешь.

Чувствуя себя глупо, Рина завозилась под одеялом. Странно, что ее не разбудили другие звуки: гудели стены, беспорядочно хлопали двери. Рина села на кровати и прислушалась: шаги и тихие взволнованные голоса. Это родители услышали гул и теперь обсуждали его, переходя из комнаты в комнату. Вот скрипнула дверца шкафа – это мама достала халат. Собирается выйти на лестницу.

За окном качались тени деревьев, тикали на прикроватном столике маленькие часы. Теперь не заснуть. Да и к чему? Место уже не новое. В общем, плакал ее жених. Не то чтобы очень уж он ее интересовал, но ведь должно быть хоть что-то загадочное в жизни…

Рина вылезла из постели и, впопыхах нащупав тапки, прокралась в коридор. Звуки здесь слышались еще отчетливее. К ним прибавились доносящиеся из-за распахнутой настежь двери негодующие голоса. Рина выглянула в подъезд. Жуть, что творилось!

Разбуженные соседи повысовывались из своих квартир, зевая и бестолково оглядываясь друг на друга. Этажом ниже, видимо, собрались самые воинственные: оттуда доносились уже какие-то боевые кличи. Услышав среди них и мамин клич тоже, Рина нисколько не удивилась. Конечно, мама не могла пропустить бурные коммунальные дискуссии. Это была ее стихия. Папу слышно не было, но Рина не сомневалась – насчет проводки тоже что-нибудь вещает.

Рина решила воспользоваться неожиданной свободой: вышла на лестницу, закрыв в квартире любопытного Лира. Вниз путь был заказан из-за родителей, зато оставалась возможность подняться на четвертый этаж. Шаркая тапочками, она обошла соседей и направилась наверх.

Здесь почти никого не было, только у огороженной сеткой лестницы на чердак сидел, спустив ноги в провал, задумчивый мальчик. На вид он казался чуть постарше самой Рины. Волосы у него спросонья торчали вверх, а на щеке виднелся розовый отпечаток подушки.

– Рина, – представилась девочка.

– Тим.

Он подвинулся, и Рина тоже присела, как оказалось, на перевернутый придверный коврик. Они обменялись рукопожатиями – мальчик сам протянул ладонь.

– Я только переехала, а тут такое.

– Хлеб-соль! – насмешливо фыркнул Тим. – Нашла, куда переезжать. Кто в своем уме с нашим домом свяжется? Или вам не говорили?

– Вроде бы говорили, – неуверенно ответила Рина. – Но у нас и выбора не было. Срочно надо было поменять на что-то наши два полцарства, а в полцарства никто не согласен был, кроме ваших соседей.

– Два полцарства? – Серые глаза мальчика выжидающе смотрели на нее.

– Да. Две половины квартиры в разных местах. Вроде и целая получается, но очень неудобно.

– А-а-а, всего-то. Ну тогда тут много кто на полцарства бы согласился. По всем дворам про нас уже легенды ходят.

– Какие легенды? – заинтересовалась Рина.

Кажется, что-то загадочное пожаловало-таки в ее жизнь. Получше жениха, может.

– Да так, – отмахнулся Тим.

Достав из кармана яблоко, он бережно вытер его рукавом, надкусил желтый бочок, но тут же поморщился и выплюнул кусок прямо на лестницу. Яблоко оказалось червивым – от желтой шкурки до самой сердцевины его пересекала коричневая полоса.

– Ерунда наверняка эти ваши легенды, – с напускным пренебрежением заявила Рина. – Хотя один из подъездов у вас странный такой.

– И ничего не ерунда, – нахмурился новый знакомый. – И не подъезд это вовсе, а квартира с отдельным входом, ее под магазин проектировали. Не говори, раз не знаешь.

Рина оживилась.

– Интересное дело. По всему городу магазины в жилых помещениях обустраивают, а тут специальное для магазина место – и живут.

– Да не живут! Сдают иногда. Пылится, – ответил Тим.

– Из нее эти звуки?

– Этого тебе никто наверняка не скажет. Может, и из нее. Бабушка считает, что это злая сила, которая всех нас хочет погубить.

– Да какая же злая? Прислушайся. Вон как плачет, будто страдает, – больно ей. Или ему, дом все-таки.

– Не бывает домам больно. Это жуткие твари воют. Бренчат рогами и все такое – отсюда грохот.

– Про рога тоже твоя бабушка придумала? – хихикнула Рина.

Бывают же личности!

– Про рога – я, – насупился Тим.

– А труба? Труба у вас такая страшная нависает над крышей.

– Это от кочегарки… Дому лет двести, тогда еще не было человеческого отопления.

– Двести лет! Да ну тебя! За дуру меня принимаешь! – обиделась Рина. – Ой!

Что-то мягкое коснулось ее руки. Рина обернулась и увидела кошку – ту самую, из окна. Она была длинная, черно-белая и вся какая-то острая: с треугольной мордочкой, угловатыми лапами и колючими раскосыми глазами. Кошка равнодушно посмотрела на ребят и в два счета запрыгнула на чердак по деревянной лестнице.

– Это Акулина Андревна, – пояснил Тим. – Питомица Пульхерии Андревны с первого этажа. Но все зовут ее Котлетой.

Рина хотела было спросить, как это Котлета так легко забирается на чердак, но тут на лестнице показалась мама – сначала ее сердитое лицо, потом сердитый силуэт по пояс. Наконец вся мама преодолела пролет, и Рина обреченно вздохнула.

– Регина, вот ты нормальный человек, как ты думаешь? – спросила мама.

По одному ее тону было очевидно, что нормальным человеком Рина считаться не может.

– Видела, сколько времени? Кто тебе вообще разрешил выходить? Ты чего сидишь на полу? – Ну и далее в том же духе. – Быстро в постель! И чтобы никакого больше лестничного шебуршания! Доброй ночи, молодой человек.

Рина понуро отправилась домой. Неужели родители не понимают, что запретами на «лестничное шебуршание» только сильнее разжигают любопытство?..

Влетело еще и за Лира, который, оставшись в квартире за хозяина, не растерялся и погрыз в гостиной плинтусы. Рина еще долго валялась в постели с кислым лицом. Родители спать, конечно, не спешили – засели на кухне новости обсуждать. Вот и чайник поставили, а Рина, может, тоже хотела бы чаю. И зачем ей режим на летних каникулах?

Эх, оставалось только подслушивать разговор.

Говорили о звуках и еще о домах-матрешках. Такие дома строили на фундаментах их предшественников, иногда даже стены частично оставляли. Этот дом, похоже, выстроили на месте старой гостиницы, и многое в нем осталось с незапамятных времен. Звучало не слишком надежно, и Рина внутренне с домом согласилась – на его месте она бы тоже выла и рушилась. Участвуй она в беседе, непременно бы так и сказала. Но ее комментарии не требовались…

Наверное, все-таки чего-то не хватало, подумалось вдруг Рине. Она видела, что умиляться ею уже перестали, а принимать всерьез еще не начали. Хотя с чего бы ей казаться важной по сравнению с родительскими проблемами? Но все же очень хотелось, чтобы личная значимость распространялась чуть-чуть подальше, чем школьный дневник и отчетный годовой спектакль.