Лорды гор. Да здравствует король!

– Нет. Я бы еще подумал, если б ты предложил мне стать владыкой Темной страны, но уж слишком грязная у тебя работа, потому даже не предлагай.

– Удивительно встретить такое понимание моих тягот. Жаль, что ты так категоричен, потому что времени на уговоры не осталось. Видишь ли, если раньше твоя жизнь представляла для меня какую-то ценность исключительно из-за твоего дара, то теперь – никакой. Ты совершил большую ошибку, когда наградил «огненной кровью» Лэйрина.

– С чего ты взял, что я это сделал?

– Я много знаю об «огненной крови». Наслышан за века, насмотрелся, – по губам Азархарта скользнула ироничная улыбка. – Даже натерпелся. И уж могу понять, что никакая наложенная тобой защита не даст Лэйрину способности смотреть «огненным оком». Только дар. Ты совершил вторую ошибку, когда не придержал любопытное дитя подальше от моих глаз. Я охотился несколько лет за тобой, Роберт, а не за твоим королевством. Для Темной страны я присмотрел другое местечко. Но ты оказался так глуп, что перестал быть для меня бесценным.

– Зачем же ты предлагал мне поклониться?

– Два огненных мага под моей рукой – лучше, чем один. Но главное – я обещал самому себе позвать тебя, а я всегда выполняю такие обещания. Я позвал, ты отказался. Прекрасно. Дар уже есть у моего сына, и успешно адаптирован к моей крови в нем. То, что и было нужно. Даже если ты предусмотрительно запер «огненную кровь», оставив ключ при себе, я знаю одну универсальную отмычку, которая открывает всё.

«Лэйрин, сердце мое, отправь в горы нашего пленника, пока я не забыл, – внезапно отвлек меня мысленный голос Роберта. – Ничего такого важного не пропустишь, обещаю».

Но, пока я сопротивлялась, растопырившись, как куст шиповника, еще успела услышать заинтересованный голос короля:

– Любопытно узнать, что за отмычка, и настолько ли она универсальна.

И увидеть, как Азархарт засмеялся, довольно сощурив зеленые очи:

– Не могу отказать в такой просьбе.

Обломки трости в его руках щелкнули, раскрываясь веерами вороненой стали.

В тот же миг полыхнуло.

И той же яркой вспышкой озарило в памяти слова: «…сожгу в том случае, если сюда явится Темная страна. Они не получат ни эту землю, ни моих подданных в свою армию мертвецов…»

И мелькнуло запоздалое понимание, зачем Роберт приказал зажечь костры и раздать свечи для всенощной во всем королевстве. «Сожгу…»

Всех, боги мои. Всех…

И все это пронеслось одновременно – в миг, когда полыхнуло, и огненный маг разорвал наше соприкосновение.

Поздно.

Пламя хлестнуло в сердце, в мой отчаянный крик:

– Нет! Не надо!

Я, разметнув руки, то ли падала, то ли летела, захлебнувшись шквалом огня. Он врывался, заполнял легкие, пронзал до пяток, скручиваясь в спираль, прорастал в кровь и рвал жилы изнутри, и я уже не знала, о ком кричала, не издавая уже ни звука – своей и чужой мукой, пылавшей душой кричала.

– Нееет!

О неистовом короле равнин, пришпиленном к спинке трона веерами тьмы, вонзенными в его грудь и горло. О чудовищном моем отце, чьи крылья горели, не успев распахнуться в щит мрака. О безвинных людях, что держали в ночи огоньки своей смерти и верили, что этим спасутся.

– Нееет!

О себе, чьи темные, еще не проклюнувшиеся крылья вырывали огненные пальцы, умирающей наполовину и теряющей вторую. О том, что смертью смерть не попрать – смерть станет только сильнее. О том, что и свет может быть мертвым, а тьма – живой…

«Пощади! – глянули из небытия два изумрудных глаза королевы Лаэнриэль. – Ты убиваешь ее. Нас. Больше она не может принять».

Мощь, наполнявшая сердце и душу, ужаснулась и схлынула, оставив меня на этом берегу бытия как раздавленную медузу на камне.

Наверное, это длилось миг. Или вечность. Из-за какой грани смотреть…

Я смотрела уже с этой стороны мира – на Диго, державшего меня за плечи, не давая упасть. Ослепительно белое пламя гудело огненной стеной в зеве камина, вихрилось на шкуре отчаянно скулившей гончей, потерявшей хозяина. Если фантом существует, значит, и его создатель – тоже, еще не все кончено, – коснулась сознания мысль.

– Лэйрин, как ты? – выдохнул Дигеро, увидев, что я пришла в себя.

– Жив. Уходите, сэр рыцарь. Вас ждут горы.

– Вейриэн мертв, – Диго глянул на Зольтара, сложившегося на полу сломанной куклой с прижатыми к животу руками.

– Вижу. Поторопитесь.

Отпустив мои плечи, он сжал губы в нитку, шагнул к огню, но гончая метнулась наперерез, оскалилась, вырастая в размерах.

– Пропусти, – сказала я, и она, ворча, отошла.

Дигеро шагнул в огонь. Через миг между пляшущих языков проявилось небо с белой-белой луной, освещавшей склон скалы. Оглянулся:

– Лэйрин, прости, если сможешь. Меня допрашивали духи рода, я не смог тогда промолчать об увиденном. Теперь смог бы.

Какое это имеет теперь значение.

– Верю. Не до разговоров сейчас, сэр Дигеро. Потом. Закрыть, – приказала я печати.

Стена пламени сомкнулась.

Теперь вейриэн. Я опустилась на колени, проверила пульс. Его не было. Сломанный деревянный солдатик из моей детской шкатулки сокровищ.

Гончая тоже сунулась, лизнула ему руку, лицо. Зольтар внезапно открыл глаза.

– Король сделал это! – прохрипел. У губ запузырилась пена.

– Что сделал?

Вейриэн через силу улыбнулся:

– Огонь. Воссоединил. Очистил. Белый. Смотри.

Ослепительное, как пустынное солнце, пламя срывалось с кончиков моих пальцев.

– Как мне помочь тебе? – я боялась прикоснуться к нему такими руками.

– Ты не сможешь. Здесь я почти мертв. Блокировал боль. Я уже там, в Белогорье. Видишь, даже могу… говорить с тобой.

– Как это случилось?