Когда б не баня, все бы мы пропали. История старинной русской традиции

В начале XVII века, в Смутное время, политическая неустойчивость и экономический развал значительно опустошили казну. Недавно воцарившаяся династия Романовых использовала систему откупов как способ увеличить поступление доходов и стабилизировать бюджет. Государство отдавало на откуп монополии на пользование государственной землей для охоты и рыболовства, на пользование мельницами и лесами, а также на право заниматься промыслами, ремеслами или торговлей. Откупщики, желавшие получить монополии на бани в определенном районе, часто брали заодно и другие откупа. Обычно государство отдавало бани на откуп сразу нескольким людям и старалось сосредоточить монополии на различные услуги и отрасли в той или иной области. Арендаторам могло казаться обременительным содержание бани – ведь нужно было нанимать работников, которые возили бы воду, топили печи, заготавливали дрова, чинили и поддерживали в исправности печи. Но все же дело того стоило, тем более если взятые откупа позволяли заодно контролировать и другие сектора местной экономики[75 - Булгаков М. Б. Указ. соч. 51–53.].

Банные откупщики регулярно платили государству. Все подробности выплат оговаривались на местном уровне с учетом местных экономических условий. Где-то откуп составлял 17 рублей в год, где-то – 50 рублей. Но если к этому добавлялись другие монополии (например, право торговать спиртными напитками или надзирать за азартными играми), тогда цены могли запросто взлетать до сотен рублей в год. В течение первой половины XVII века цены значительно поднялись[76 - Там же.].

Система откупов была не единственным средством, которым располагало государство для получения доходов от бань. Сборщики налогов отдельно ввели еще и пошлину – ее должна была уплатить каждая торговая баня, чтобы ей позволили открыться и работать. С откупщиков, уже заплативших за многолетнюю монополию на управление банями, такая пошлина взималась только один раз[77 - The Muscovite Law Code… Р. 145–146.]. Однако годовое бремя пошлин, каким облагались содержатели бань поменьше, могло быть довольно значительным[78 - Hellie R. Op. cit. P. 541.]. Сообща оба метода налогообложения обеспечивали казне устойчивый приток денег[79 - Милюков П. Государственное хозяйство России в первой четверти XVII столетия и реформа Петра Великого. СПб., 1905. В одном источнике, относящемся к гораздо более позднему периоду – 1770-м годам, – говорится, что “бани и питейные дома” приносят 1,6 % всех доходов в царскую казну. (Marshall J. Travels through Germany, Russia, and Poland in the Years 1769 and 1770. New York, 1971. P. 124.)].

Царские управляющие прекрасно понимали важность банных податей. В 1680-е годы в своде законов было четко оговорено, что взимание сборов за управление торговыми банями находится в исключительном ведении великого князя[80 - ПСЗ. Т. 2. Закон № 1044. С. 561–562.]. Но этим государственные инструменты изъятия доходов еще не исчерпывались. В придачу к откупам и пошлинам, баню можно было облагать поборами еще тремя способами. “Банный сбор” – так назывался налог на частные бани; “банные деньги” взимались с человека, который желал считаться профессиональным управляющим баней; и, наконец, оброком называлась сумма, которую уплачивали государю отдельные купцы за право управлять баней – но без монополии, которой обладали только откупщики[81 - Булгаков М. Б. Указ. соч. С. 49–53.].

Законы проводили различия между торговыми и домовыми банями и, соответственно, управляли ими и облагали их сборами по-разному. Некоторые люди, имевшие домовые бани, иногда пускали в них за небольшую плату гостей или бедных странников, тем самым избегая налогов, которые им пришлось бы платить в случае, если бы они официально держали торговые бани. И государство, и люди, получившие лицензию на управление торговыми, были кровно заинтересованы в закрытии домовых, которые исподтишка действовали как торговые бани[82 - ПСЗ. Т. 2. Закон № 876. С. 329–330; ПСЗ. Т. 3. Закон № 1420. С. 116–117.]. Все эти налоговые законы, взятые вместе, заставляют предположить, что Московское государство рассматривало бани в первую очередь как источник доходов, которые следовало из них выжимать, а вовсе не как источник колдовства, греха и обычаев, которые нужно было регулировать. В отличие от западных обозревателей, московских правителей, похоже, нисколько не занимал вопрос о недозволенном общении полов или о разврате в бане. Не думали они о бане и с точки зрения здоровья. В Московии регулирование деятельности бань начиналось и кончалось взиманием податей.

Попытки упорядочить сбор податей предшествовали реформам Петра I. Но в период его царствования этот процесс сделался более систематизированным: закрылись лазейки, прежде позволявшие некоторым владельцам бань уклоняться от уплаты налогов. В начале XVIII века Петр, желавший сделать Россию более похожей на Европу, начал масштабные преобразования в стране. При этом главная задача отводилась модернизации военной и административной систем. Чтобы осуществить задуманные планы, царю требовалось пополнить казну налогами[83 - Hellie R. Op. cit. P. 541.]. Многие характерные приметы русскости – от стиля жизни, принятого при московском дворе, до традиционных окладистых бород и одежды, какую носили бояре, – безжалостно искоренялись и заменялись западными. Но русская баня уцелела.

Петр не стал ни реформировать баню, ни объявлять ее учреждением, которое поможет государству тем, что будет поддерживать здоровье населения. Он просто повысил подати, которыми уже были обложены содержатели бань. В 1704 году был издан указ, повелевавший направлять все оброчные деньги, поступавшие от торговых и домовых бань, в Ингерманландскую канцелярию, находившуюся в ведении Александра Меншикова – правой руки Петра и главного администратора его реформ. В указе впервые четко говорилось, что городские торговые бани, бани в боярских усадьбах и даже монастырские – все облагались оброком, даже если официально они не действовали как торговые[84 - ПСЗ. Т. 4. Закон № 1955. С. 231–232.]. В городах с населением более пятисот человек бани следовало строить купцам, которые затем должны были выплачивать положенный банный оброк государству. В некоторых случаях бани мог возводить городской глава, но и тогда их следовало вносить в общий реестр и облагать сбором. Жителям небольших городов и монастырских посадов, желавшим иметь свои бани, но не желавшим платить положенный оброк, грозили разрушением бани – и пеней в придачу. Деньги, естественно, должны были поступать наверх – в государственную казну[85 - ПСЗ. Т. 4. Закон № 1954. С. 230–231.].

Потрясает размах административных усилий Петра, направленных на увеличение размеров банных податей и сборов. В законе уточнялось, что все торговые бани обязаны записывать и учитывать свои доходы, а государству предстояло по собственному усмотрению устанавливать тарифы. Если баня переходила в другие руки, новый владелец должен был уплатить дополнительную пошлину. Если возникали разногласия или поступали прошения от тех, кто сдавал бани в аренду, споры должны были рассматривать в канцелярии Меншикова. В тех городах и областях, где бань не было, их следовало строить и сдавать в аренду. А там, где они уже существовали, центральные власти были обязаны следить за исправным поступлением денег в государеву казну[86 - ПСЗ. Т. 4. Закон № 1954. С. 230–231.]. Фридрих Вебер – дипломат, представлявший Британию при русском дворе, – проницательно заметил (приблизительно в середине царствования Петра), что из-за того, что “русские вообще, и мужчины, и женщины”, моются дважды в неделю круглый год, банные налоги приносят “значительные доходы в царские сундуки”[87 - Weber F. C. Op. cit. P. 32.].

Однако налоговое бремя не могло быть слишком тяжелым, чтобы не отпугивать откупщиков, которые в противном случае вовсе не брались бы за управление банями или пытались бы утаивать свои заведения или прибыли от сборщиков податей. С точки зрения государства, чем больше было бань, плативших оброк и сбор за выдачу разрешений, тем лучше. В то же время управляющие банями хотели иметь какой-то гарантированный доход от своей деятельности. Понимая это, Петр ввел в действие законы, призванные помочь торговым баням в некоторых обстоятельствах: так, новые бани предписывалось возводить на порядочном расстоянии от уже существующих, чтобы не переманивать у них посетителей; если владельцы уже существующих в какой-то местности бань могли объединить ресурсы и создать банную монополию, тогда государство ограничивало для них налоговые обязательства[88 - ПСЗ. Т. 4. Закон № 1954; № 1955. С. 230–232.].

Когда торговые бани приходили в упадок или по иным причинам прекращали действовать, для их починки и восстановления работы требовались огромные средства. В таких случаях, чтобы поощрить купцов, опасавшихся и риска, и больших расходов, государство заключало с ними взаимовыгодные сделки. Например, такой случай произошел уже после смерти Петра: один купец согласился построить и взять под свое управление баню при условии, что ему позволят платить в казну меньший оброк, а еще выдадут разрешение на управление корчмой. Чтобы капиталовложение казалось этому купцу еще более выгодным, государство пообещало освободить его на пять лет от уплаты всех податей, если только к тому времени он не окупит все понесенные издержки[89 - ПСЗ. Т. 10. Закон № 7718. С. 681–683.]. Эти законы были призваны стимулировать капиталовложения в бани и одновременно обеспечить в дальнейшем поступление в казну новых налогов.

Убытки в этом случае несли те, кто раньше пускал за небольшую плату людей в свои частные бани. Хотя официально брать за это деньги запрещалось, домовые бани явно пользовались спросом и конкурировали с торговыми, впрочем, обычно туда ходили клиенты победнее. Здесь закон тоже становился на сторону торговых бань, повелевая закрыть домовые – вернее, запрещая хозяевам пускать туда чужих людей. В 1719 году вышел указ, налагавший штраф на людей, топивших собственные домовые бани в любые другие дни, кроме субботы. Баням же, получившим от государства лицензию, позволялось работать во все дни недели. По закону, санкт-петербургская полиция должна была взимать установленный штраф за первое нарушение, удваивать его за второе и утраивать за третье. Наказание за четвертое нарушение полагалось качественное иное: “бить батоги нещадно, для того что им Сакнтпетербургским жителям Его Царскаго Величества указом подтверждено, и определенным офицерам того смотреть предложено, дабы конечно не в указные дни, кроме Субботы, не топили”[90 - ПСЗ. Т. 5. Закон № 3395. С. 718.]. Другой закон просто запрещал людям из низших сословий строить домовые бани в Санкт-Петербурге. В изданных позднее указах уточнялось, какие материалы разрешено использовать при строительстве бани, и содержателей бань обязывали принимать противопожарные меры. Домовые бани запрещалось топить в жару или в пору засухи[91 - ПСЗ. Т. 6. Закон № 3730; № 3728; № 4047. С. 352. Т. 7. Закон № 4888. С. 652.]. Эти законы подразумевали более традиционные методы охраны государственного правопорядка – введение особых правил во имя общего блага города или общины. Конечно, за некоторыми из этих законов стоял в первую очередь страх перед пожарами, но одновременно их легко можно было применять для ужесточения контроля над домовыми банями, бравшими плату с посетителей. Такова была явная цель похожих постановлений, принимавшихся на местах в первой половине XVII века: по меньшей мере в двух случаях запреты топить домовые бани в жаркие дни объяснялись желанием не только предотвратить пожары, но и увеличить доходы официально работавших торговых бань[92 - Булгаков М. Б. Указ. соч. С. 50. ПСЗ. Т. 4. Закон № 2058. С. 309, 310; ПСЗ. Т. 7. Ч. 385. Закон № 4616; ПСЗ. Т. 7. Закон № 5006. С. 733.].

Петр I круто изменил внешнюю политику, военное дело, а также интеллектуальную и культурную жизнь в России, желая приблизить ее к остальной Европе. Нетрудно представить себе, что он вполне мог бы объявить торговые бани вне закона – чтобы и на этом фронте угнаться за европейскими модами. В начале XVIII века настоящая европеизация могла бы привести к ликвидации бань и запрету мытья. Однако баня не принадлежала к числу тех исконно русских традиций, которые Петр или высмеивал, или пытался модернизировать. Когда царь строил на берегах Невы свою новую – умышленно рациональную и европейскую – столицу, в градостроительный проект были включены бани и выглядели они приблизительно так же, как и те, что существовали в русских городах столетиями[93 - Богданов А. И. Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга, от начала заведения его, с 1703 по 1751 год. СПб., 1779. С. 156.]. Новизна заключалась лишь в усилиях государства, направленных на систематическое налогообложение бань. Петр модернизировал существовавшие ранее подати, чтобы получать максимальную прибыль: обложил оброком все бани, установил лицензионный сбор и ввел специальную подать для всех торговых бань. Когда выяснилось, что многие домовые бани де-факто действуют как торговые, были выпущены особые законы с целью приструнить их владельцев. Народ мог сколько угодно любить баню – но в глазах государства она оставалась в первую очередь источником доходов. Действия Петра ограничились в данном случае легким завинчиванием гаек и укреплением ранее существовавшей системы взимания податей и сборов.

* * *

Сохранение торговых бань спустя продолжительное время после того, как их объявили вне закона и закрыли по всей остальной Европе, было одной из причин, почему Россию и русских считали на Западе нецивилизованными. Такой взгляд нашел отражение в самом, пожалуй, популярном из сочинений иностранцев, посетивших Россию в петровскую эпоху, – а именно в “Любопытных и новых известиях из Московии, 1698 г.” Фуа де ла Нёвиля:

Сказать по правде, московиты – варвары. Они подозрительны и недоверчивы, жестоки, содомиты, обжоры, скряги, попрошайки и трусы, и все они – рабы, за исключением членов трех иноземных семейств… Все они очень грязные, хотя часто моются в местах, специально предназначенных для этой цели, где парятся при помощи печей, которые раскаляются до такого жара, какого во всем мире никто, кроме них, не мог бы вынести. В этих местах мужчины и женщины находятся вместе[94 - Записки де-ла Невилля о Московии // Русская старина. 1891. Т. 71. № 9. С. 419–450.].

Для людей, уже представлявших себе Московию страной отсталой и распутной, подобные рассказы о банях служили отличным подтверждением их предубеждения.

В самой России реформы Петра I, положившие начало разрыву между народом и вставшей на путь европеизации аристократией, не оказали серьезного влияния на бани. Конечно, Петр нашел способы крепче опутать их налоговыми обязательствами. Кроме того, яснее обозначились различия между банными обычаями разных общественных слоев. На публичные бани в городах распространялись иные указы и правила, нежели на частные бани или на бани, имевшиеся в боярских поместьях или при монастырях. Не имевшие лицензии домовые бани тоже начали считаться маленькими предприятиями, которые обслуживали бедняков и надеялись, что государство их не заметит или по крайней мере сочтет незначительным источником доходов и потому обойдет своим вниманием. Но при всех небольших изменениях в законодательстве, русская баня – “душа и плоть Руси” – сохраняла относительно стабильное положение. Большие публичные бани существовали со времен Киевской Руси, если не с более ранней эпохи. Параллельно – и, наверное, столь же давно – существовали маленькие парные избы. Колдовство, свадебные обряды, азартные игры, пьянство и секс вовсе не обязательно вступали в конфликт с интересами государства, которое думало прежде всего о податях. Баня служила пространством, где “без стыда” собирались нагие мужчины и женщины, где ворожили кудесники и где купальщики “сами себя мучили”. А еще она смывала с православных грязь, позволяя им на следующий день идти чистыми в церковь и прикладываться к кресту.

В зависимости от того, кто и когда писал о русских банных обычаях, они представали либо сходными с обычаями других народов, либо свойственными одним только русским. Баня воспринималась как место, где купальщики могли очиститься, но могли и оскверниться; она была объектом внутригосударственной политики отчасти как частное место (стоящее особняком от всех прочих видов деятельности и иногда принадлежавшее частным лицам и управлявшееся ими), отчасти как публичное пространство (общественное, торговое и получавшее лицензию от государства). Баня трудно поддавалась осмыслению в тех самых категориях, которые предлагались для определения понятия современной “цивилизации”. Эти противоречия уходили корнями к самым ранним историческим преданиям, упоминавшим о банях и о землях, которым позднее предстояло войти в состав России. И они сохранялись на протяжении многих веков как показатели русского национального самосознания с самой поры возникновения первого русского государства в X веке до петровских реформ начала XVIII века.