Два любовника Алисы

Ты не задашь ни одного вопроса.

.

– Ничего себе! Это правда твоё? А ещё можешь прочесть?

– Да ну, я потом не остановлюсь. С ума сойдёшь всю ночь слушать.

– Брось, почитай. Мне как раз что-то такое нужно – у меня музыки куча, а текста хорошего не могу найти. А ты выступаешь где-нибудь?

– Бывает. В барах обычно на вечерах поэтического клуба.

– В Москве только?

В этот момент возвращается Яр.

– Немного дольше задержался, – говорит он, – скучала? Прости, пожалуйста.

Раскаяния в этом «прости» – ноль. Он, кажется, всё ещё мысленно разговаривает со своим Дуровым и Романом Георгиевичем.

– Ярослав, знакомься – это Веста, но я могу называть её Ирой, а вот ты вряд ли.

– Да ладно, пусть называет – Ира великодушно машет рукой, – мне «Веста» не слишком нравится, дурацкое имя, так что, Ярослав, зови Ирой. Разрешаю.

– Что, та самая Веста?

Она кивает.

– А где же твои весталки? *

*(Весталки – жрицы богини Весты, служившие в храме тридцать лет и хранившие девственность)

– А, нет, значит не та, другая Веста, – Ира хохочет, и я тоже.

Мы, в отличие от Яра, уже неплохо выпили и теперь находимся с ним на разных уровнях невесомости. Она предлагает ему присоединиться к нашему шампанскому, но бутылка оказывается пустой.

– А знаете что, – вдруг загорается Ира, – у меня сногсшибательная идея! Поехали ко мне! У меня шикарная коллекция шампанского и виски. И ты мне почитаешь стихи! Устроим поэтический вечер Алисы. Шампань и муза. Здорово, да?

– Спасибо, но нам скоро уже домой надо ехать, – безо всякого интереса говорит Яр.

– Да ладно, вечер же только начинается, не отказывайтесь, я вас очень прошу. Ярослав, у Алисы просто гениальные стихи. Мы что-то должны с этим сделать. Просто обязаны, иначе потомки нам не простят. Я очень заинтересована, у меня чуйка на такие дела во какая! Вставайте же, идём скорее! Ну же, давайте!

Она соскальзывает с высокого стула и идёт в сторону выхода. Я смотрю на её стройную спортивную фигуру с лёгкой завистью. Экстремально короткое платье открывает длинные соблазнительные ноги. Я бы от таких не отказалась, честное слово. Мы примерно одного роста, но у меня светлые прямые волосы, а у неё тёмные и слегка вьющиеся. Сделав несколько шагов, Веста останавливается и вопросительно смотрит на нас.

Я нерешительно пожимаю плечами, вроде как почему бы и нет, может правда поехать? Но на самом деле, мне очень хочется отправиться к ней. Во-первых, Веста-Ира мне понравилась. Она очень открытая и дружелюбная, безо всякого снобизма и звёздного самолюбования, а ведь она действительно сейчас очень популярна. Во-вторых, мне приятно, что её заинтересовали мои стихи и было бы невероятно круто, если бы она сделала песню или даже несколько песен с моими текстами. Себя не обманешь, это бы меня ого, как порадовало. Ну и вообще, почему бы не сделать что-то необычное или даже странное? Я смотрю на Яра, изображая несчастного котёнка, но ему идея явно не по душе.

– Ну что, может съездим? – спрашиваю его.

– Ты правда хочешь? Как-то странно вот так сразу к незнакомому человеку домой ехать. К тому же вечеринка в самом разгаре.

– Я бы съездила, вдруг что-то получится со стихами? Ты же знаешь, как для меня это важно. Давай, а? По первому же твоему сигналу поедем домой. Ну что? Ты как?

3. Необычно и очень странно

Ярик соглашается, и водитель Весты везёт нас в Москва-Сити. Вид из квартиры на сорок седьмом этаже захватывает дух – ночь, море огней и головокружительная энергия города. Я с трудом отрываюсь от большого во всю стену окна и возвращаюсь в центр просторной гостиной, отделанной натуральным камнем. Стиль декора, немного холодный, не такой уютный, как у нас с Яром, но я отдаю должное ультрасовременной обстановке её квартиры.

Ярослав открывает шампанское, а Ира-Веста достаёт из холодильника закуски:

– Смотрите, устриц нет, но есть фуагра, оливки, свежий козий сыр, икра, и сейчас салат с боттаргой* сделаем. Мне её только сегодня с Сардинии привезли.

Она вскрывает пакет с зелёными листьями, высыпает в глубокую миску, похожую на экспонат из музея современного искусства, и тонкой стружкой нарезает янтарную боттаргу.

*(Боттарга – прессованная сушёная икра серой кефали или синего тунца)

– Вот это пиршество, – говорю я, – точно не зря приехали.

– Ха, ты ещё шампанское не попробовала. Ярослав, тебе может виски предложить? У меня есть «Макаллан» пятидесятилетний. Будешь?

– Давай, – соглашается Яр. – Пройдёмся по вискарику, раз такое дело.

Он немного пасмурный, поскольку перспектива слушать всю ночь стихи и пьяную женскую болтовню не слишком его воодушевляет. Ни одно виски в мире не способно компенсировать все эти, мягко говоря, неудобства. Что же, я это ценю. Спасибо, мой герой. С другой стороны, я же тебя ждала, пока ты занимался своими делами в клубе, про душ сегодняшний вообще молчу.

– Шампанское прекрасное, – говорю я, сделав несколько глотков, – нектар богов.

Я уже успела немного протрезветь и теперь снова возобновляю воздушное плавание на волшебных пузырьках. Ярослав, напитываясь янтарной влагой, через некоторое время смягчается, смиряется со своей судьбой и даже начинает шутить. Я в ударе. Читаю свои вирши, и сама проникаюсь красотой слога и глубиной мысли, что случается со мной не так уж и часто.

Ира меня нахваливает, кажется, она действительно воодушевлена. Несколько раз она подскакивает с низкого широкого дивана и начинает взад и вперёд ходить по комнате то проговаривая понравившиеся строки, то едва-слышно напевая их на разные лады.

Кажется, она нас совершенно не замечает и уж точно ни капли не стесняется, падая на диван или садясь, по-турецки поджимая ноги, в своём коротком, как футболка платье. Её увлечённость меня подстёгивает, и я вбрасываю в топку её творческой печи новые и новые строки.

Шампанское и виски течёт весёлым ручейком и градус настроения стремится выше и выше. В какой-то момент, чувствуя себя изрядно навеселе, я требую перерыва. Тотчас, словно выждав, чтобы не прерывать моё выступление, у Яра звонит телефон.

– Ого. Кто бы это мог быть так поздно?

Он фыркает, глядя на экран.

– Роман Георгиевич, да? – спрашиваю я, – кто же ещё может позвонить в два часа ночи.

– Думаю, это в связи с тем, что мы сегодня обсуждали. Наверное, надо ковать железо. Пока горячо, – говорит Яр, проводя пальцем по экрану. – Алло? Нет, Роман Георгиевич, я никогда не сплю.

Веста делает мне знак, и уводит из гостиной, чтобы не мешать Ярославу. Мы заходим в просторную спальню. Свет приглушен, за панорамным окном – калейдоскоп расплывающихся, как на фотографии, ночных огней. Посреди комнаты располагается огромная кровать с небрежно наброшенным одеялом в сером шёлковом пододеяльнике. Чувствуется тонкий, едва уловимый аромат розы и ещё чего-то, волнующего и тревожного.

– Пусть поговорит спокойно, – с лёгкой улыбкой произносит Веста и включает музыку. – Давай, потанцуем.

Звук мелодии раздаётся совсем негромко, но глубоко и мощно, заставляя вибрировать что-то под сердцем.

– Нет, ноги уже не слушаются, извини.

Я сажусь на кровать, а Ира начинает медленно двигаться под музыку. Она танцует красиво и это зрелище меня завораживает. Это длиться пару минут, как вдруг, оказавшись у кровати, она резко прекращает танцевать и приближает ко мне лицо. Я вижу её близко-близко перед собой и пытаюсь расшифровать выражение детского озорства и стыдливости.