Ягодка для Хулигана

Но всё без толку. Он не видит никого и ничего, кроме обидчика.

– Оставайся тут, Ягодка, и не высовывайся, – подмигивает мне Дементьев и выходит вперёд, заслоняя меня собой.

Назревает настоящая драка. Уже не просто потасовка.

Меня накрывают паника и чувство вины. Ведь это всё произошло по моей вине и только. Если бы я не затеяла эти дурацкие игры с местью, если бы я…

– Ты не виновата, – внезапно раздаётся голос Карины рядом со мной. Она мягко берёт меня за руку, и смотрит так, словно читает все мои мысли. – Данила давно пора поставить на место. Да и это только их выбор, Дана, – драться или нет. Влас сам решил вступиться за тебя. И я считаю, что это правильно. То, как Данил с тобой поступил – свинство.

Я ошарашено смотрю на Карину, вдруг осознавая одну вещь:

– Вы знали? – В груди всё сдавливает, пока я жду ответа.

Но я знаю, что она скажет. Знаю. И от того ещё хуже.

Карина просто кивает, бросив быстрый взгляд на Марго. И я только сейчас вспоминаю о бывшей подруге. Она стоит в самом дальнем углу образовавшегося круга, у дерева, и нервно кусает ноготь на большом пальце – её излюбленная дурацкая привычка. Она всегда так делает, когда нервничает. Но бросаться на помощь своему «возлюбленному» Маргарита не спешит, предпочитая свою личную безопасность.

– Почти весь поток знает. – Тихо продолжает Карина, обрушивая на меня реальность ещё больше. Ту реальность, которую я не хотела видеть. Признавать. Или замечать. Предпочитая находиться в своём мирке, где есть настоящая дружба и любовь.

– Но почему никто и слова мне не сказал? – Всё равно вырывается у меня обиженное.

– Никто не хотел лезть. Сама понимаешь, – пожимает плечами сокурсница. – Данил – всеобщий любимчик, а Маргарита – твоя подруга. Это ваше дело.

Логично. Но несправедливо! Чёрт возьми, как всё несправедливо!

Пока мы перешёптывались с Кариной, Данил уже успел ещё раз попытать счастья, нападая на Власа, но безуспешно. Тот ловко уворачивался от всех его ударов, как заправский боец.

Но кто его знает, может Дементьев действительно изучал единоборства? Он ведь всего пару месяцев как учится с нами.

Я вновь смотрю на Власа и понимаю, что не могу оторвать взгляд. Парень двигается грациозно. Играючи. Так, что Рогожин на его фоне смотрится озлобленным и неопытным юнцом. Подростком, который не умеет не только контролировать свои эмоции, но и драться.

Как бы мне ни хотелось уподобиться Маргарите и остаться в стороне, я не могу так поступить. Поэтому мягко высвобождаюсь из ладоней Карины, держащих меня за руку и одновременно с этим удерживающих на месте, и выхожу в импровизированный круг, в котором дерутся парни.

– Прекратите сейчас же! – Громко и чётко чеканю я.

– Пошла отсюда, шлюха! – Шипит Рогожин, кидая на меня презрительный взгляд. – Мне целый год отказывала, строила из себя недотрогу, а на новенького сама запрыгнула! Шлюха! – Снова повторяет он, сплёвывая на землю.

У меня внутри всё леденеет. От обиды. От шока. От несправедливости его обвинений.

Да он же сам изменял мне с Маргаритой втихаря! А теперь обвиняет меня?! Скотина…

Я не успеваю больше ни о чём подумать, потому что буквально через секунду после того, как Данил меня обзывает, ему прилетает хук справа от Дементьева. Да такой силы, что Рогожин вырубается, тряпичной куклой заваливаясь на землю.

Я зажимаю рот ладонями, чтобы не закричать, с ужасом глядя на эту картину. С ужасом глядя на новенького.

Это с какой силой нужно было ударить Данила, чтобы он потерял сознание? Несомненно, Рогожин заслужил, но…

Влас кидает на меня короткий острый взгляд исподлобья, сжимает и разжимает кулак. Что-то видит в выражении моего лица, мрачно улыбается, хмыкает, а потом разворачивает и уходит вглубь леса.

Блондинка и ещё одна девушка, сидящая поодаль с гитаристом, подбегают к Данилу, пытаясь привести того в чувство. К ним присоединяются парни, спорящие о том, что пострадавшего нужно отнести в главный корпус, чтобы ему срочно оказали первую медицинскую помощь, ведь у Дана может быть сотрясение.

Другая же часть студентов начинает возмущаться и протестовать. Если депутатского сына принести в таком состоянии и показать Лидии Михайловне, отдыху конец. Мы завтра же покинем территорию бывшего лагеря и будет долгое выяснение обстоятельств, а затем кара виновных. И хорошо, если это будет трудотерапия.

Третья сторона предлагала всё-таки отнести Данила, вызвать врача. Но рассказать куратору версию, что Рогожин с Дементьевым напились и подрались. И пусть их и выгоняют.

Никто из присутствующих не хотел отвечать за произошедшее. И их нельзя винить за это.

Я же кусаю губы и заламываю пальцы от волнения и тревоги. В груди поселилось давящее чувство – предчувствие чего-то нехорошего.

И интуиция, как обычно, не подводит.

Спор однокурсников разрешается сам собой – на поляне появляется Лидия Михайловна. Её брови нахмурены, а на лице явное осуждение. А за её спиной стоит староста потока, виновато косясь на меня.

Понятно…

Лилю не назовёшь ябедой. Она всегда старается следовать правилам и сделать, как лучше. И неважно, что об этом думают другие.

В данной ситуации самым лучшим решением действительно было сообщить обо всём куратору. Вот только, что именно Лиля рассказала Лидии Михайловне и в каком свете преподнесла всё – пока остаётся загадкой.

Я опускаю глаза и вздыхаю.

– Что вы тут устроили? – Таранина держит себя в руках, не повышая голос. Но её тон такой, что им можно лёд крошить.

Мы все съёживаемся под её взглядом, пока она подходит к Рогожину, который до сих пор не очнулся. Кураторша осматривает Данила, делает оценку повреждений и отдаёт команду двум парням, что стоят рядом с ней:

– Быстро в главный корпус. Несите носилки из медицинского кабинета. Лиля, бегом за аптечкой, она в автобусе. Вова, звони в скорую.

Студенты мигом отправляются выполнять поручения. Таранина, не отходя от Данила обводит цепким взглядом нашу застывшую компанию, недовольно цокает языком и останавливается на мне.

– Где Влас? – Спрашивает она требовательно.

Я не сразу понимаю, почему интересуются у меня.

– Н-не знаю, – отвечаю с запинкой. – Он ушёл куда-то, – оглядываюсь в сторону леса и показываю рукой, – туда.

– Что за бедовый поток, – вздыхает женщина, поправляет очки и зажмуривается. После чего поднимается на ноги, так как парни, которых послали за носилками, уже прибежали обратно.

Данила осторожно погружают на носилки и не спеша уносят в главный корпус. И всё это под контролем куратора.

Но, прежде чем уйти с поляны, Лидия Михайловна разворачивается, смотрит на меня и говорит:

– Дана, жду вас с Власом у себя в кабинете, как только этот виновник торжества вернётся. У нас будет серьёзный разговор.

По телу пробегает нервная дрожь, и я киваю, забыв спросить о том, когда мы должны зайти в кабинет. Ведь я даже не знаю, где Влас и когда он вернётся. Но переспрашивать не решаюсь.

Облюбованная нами поляна погружается в полную тишину. Слышны только сверчки да звуки трескания костра. Мы все стоим, не зная, куда себя деть. Каждый считает себя виновным в происходящем, потому что никто не остановил Власа с Данилом. Никто не вмешался и не разнял их вовремя.

– Да уж, попадос, – первой из общего ступора выбирается Карина. Она мученически стонет, взъерошивает волосы и садится на бревно, лежащее у костра.