Порочные чувства

А затем поцеловал.

Глава 5

МАРАТ

Зажег вторую сигарету. Затянулся, втянул в рот, а затем и в легкие дым, и выдохнул в открытое окно.

– Брат, одного инвалида в семье мало? Тоже хочешь?

– Из-за сигарет? – усмехнулся, и снова затянулся.

– Что случилось?

Обернулся, отвернувшись от открытого окна, и взглянул на старшего брата. Смотреть на него – так себе удовольствие, вечное напоминание о прошлом.

– Что случилось? – повторил Егор.

– Веснина помнишь?

Брат слабо хлопнул по инвалидному креслу, и слабо усмехнулся.

– А ты как думаешь? Смогу я его забыть?

Ну да, вряд ли можно забыть того, кто искалечил так, что с кресла не встать никогда. И никакие деньги не помогут, никакие врачи, никакие президентские клиники, и даже лучшие реабилитологи мира.

– Сегодня дочка его приходила на собеседование. Дочка Веснина, – бросил, затянулся еще раз, и стряхнул пепел прямо на пол. – Продажника нового искали, месяц набирали каких-то идиотов. По телефону не могли общаться, не то, что продавать.

– И?

– И я сказал, чтобы все резюме показывали мне на планерке. Резюме тех, кого пригласили на собеседование. А там она. Резюме дочери этой мрази.

Днем просматривал резюме, отданные мне директором по персоналу, и зацепился за знакомую фамилию. Сразу же велел звать ее прямо ко мне.

– Веснина Алика Владимировна, – повторил я ее имя.

– Ты ведь искал его? – брат скривился, схватился за бок – ничего у него не болит, он давно не чувствует ничего, кроме слабости и температуры. А вот фантомные боли его изводят часто. – Сейчас, получается, нашелся?

– Нет. Нашлась только его дочь. Папаша надежно схоронился.

Та еще мразь, одиннадцать лет назад превратившая моего старшего брата в изломанное существо.

До сих пор помню тот день, когда узнал все. Впахивал, как ненормальный, после универа, карьеру строил. Домой только переночевать возвращался, чтобы снова на работу. Жили мы в обычной девятиэтажке, и в нашем доме пропала девчонка. Ни я, ни брат с ней не общались, она просто стреляла у него сигареты иногда.

И вот, пропала.

Родители её шум подняли, а я пропустил – работал, просто слышал, что два дня вроде этой девки дома нет. Забыл, забил, плюнул. А потом случилось…

Егор просто стоял во дворе, машину решил продать, ждал покупателя. А приехала полиция – только не та, которая людей защищает, а та, которая пытками выбивает признания. Брата забрали только на основании того, что иногда он курил вместе с этой пропавшей Светой.

Сначала угрожали. Утверждали, что всё знают, просили признаться, чтобы срок был небольшой. Ну, поссорились, ну изнасиловал, а затем убил. Явку с повинной обещали оформить, срок маленький дать на этом основании, а там и амнистия к очередному празднику.

Брат в отказ – не общался, не трогал, не убивал. Но этим лишь бы раскрыть дело поскорее, чтобы премия, и звезды на погонах. И плевать, что даже тела нет, а значит, и дела.

Егор уже потом, когда в себя пришел, рассказал: били его так, что думал – умрет. И не только кулаками, а током пытали по приказу Веснина Владимира. И брат в открытое окно сиганул, просто чтобы из кабинета этого убраться.

А этаж был четвертый.

Дальше была реанимация, мне не до этого Веснина было. И девка эта пропавшая вернулась домой – загуляла просто, а потом страшно было к родителям возвращаться, но смелости набралась, и явилась домой. А брат почти овощ.

– Не ищи его, это того не стоит. Здоровье мне не вернуть, а ты забудь, – через силу процедил Егор.

– Что, простил?

– Не простил, но ты не лезь.

– Мне вот что интересно – куда Веснин пропал? Я эту гниду искал, карты пробивал, локации – тишина, – захлопнул окно, и опустился в кресло. – Одиннадцать лет тишины, а я не только в России искал. Везде. Детективов нанимал, причем не кого попало, и ничего – пропал вместе с женой и дочерью в один момент одиннадцать лет назад, как сквозь землю провалился. К матери его ездил, к бабке Алики, та тоже ничего не слышала – куда сын пропал, куда внучка пропала? И тут вдруг внучка объявилась. Алика.

– Она-то вообще ни в чем не виновата – девчонка эта. Сколько там ей? Двадцать лет?

– Двадцать два года, – ответил. – Стажировалась в Рио.

– Бразилия?

– Да. В международном рекламном агентстве, – вспомнил «собеседование», и не смог скрыть усмешку – горячая девочка, все же.

– Не трогай ее. Двадцать два, ребенок совсем. И не она меня била и пытала, а ее отец.

– Я не собираюсь мстить ей. Знаю – не виновата, за отца не отвечает, – отмахнулся я.

– Ты просто оставил ее в покое? – не поверил Егор.

И правильно сделал, что не поверил.

– Нет, – хохотнул. – Не оставил.

– В смысле, ты с ней…? – брат не договорил, уставился на меня, забыв про свои фантомные боли.

– Буду поближе. Пошлю своих людей в Южную Америку, пусть ищут ее папашу. А сам буду рядом. Вдруг он здесь, рядом с дочкой крутится.

Да и трахать дочь того, кого много лет мечтал убить собственными руками – в этом что-то есть.

– Оставил бы ты это, – Егор склонил голову вбок – устал, выдохся.

Нужно уже сиделку звать, чтобы помогла брату с лекарствами, чтобы размяла ему ноги, обтерла пот. Все, как обычно.

– Не оставлю. Девчонке ничего не грозит, её не трону. А папашу – сам понимаешь, – поднялся из кресла, пожал протянутую братом ладонь, и снова эта горечь на языке – был здоровый, молодой парень, и вот во что превратился.

Такое не прощают.