Дед Мороз для брошенки

– Нет, зайка, папа уезжает, – отвечаю я. Нет смысла лгать детям, им уже по двенадцать лет, они имеют права знать правду.

– А куда едет папа? – спрашивает Лешка, не поднимая глаз от своего телефона.

– А вот он сейчас вам и объяснит, – говорю я и веду детей на кухню.

Глава 2

Валя

Мы с детьми заходим на кухню, но Игоря уже там нет. Я даже и не слышала как дверь хлопнула, усвистал только пятки сверкали.

Смотрю на плиту и вижу только сиротливо пустую сковородку.

– И где папа? – Лешка смотрит на меня удивленно, – куда он без чемодана поехал?

“Ну Кукушкин! Ну погоди! Доберусь до тебя! Кобелина треклятый” – матерюсь я про себя.

Но делать нечего, придется все объяснять детям самой, раз папаша слился.

Я тяжело присаживаюсь на табуретку и приобнимаю детей.

– Понимаете, бывают случаи когда люди больше не могут жить вместе…

– Папа ушел? – Алексей пристально смотрит на меня карими, в отца, глазами, – ты его выгнала?!

– Нет… нет, что ты, я его не выгоняла, – поспешно говорю я, судорожно соображая как выкрутится.

Я не хочу говорить детям, что отец ушел к другой, не хочу, чтобы они ненавидели его. Хочу сохранить для них образ настоящего, любящего отца. В памяти всплывает как мама после развода с моим папой постоянно настраивала меня против отца, рассказывая какой он плохой и как подло предал нас, не задумываясь о том как мне больно было это слышать. Хуже некуда осознавать, что ты не нужен кому-то из родителей.

– Папа ушел от меня, но не от вас, дети, он будет приходить к вам, разговаривать, помогать…– мягко говорю я, твердо решив, что если Кукушкин откажется это делать, то я превращу его жизнь в ад.

– Неправда! – кричит Алиса, смахивая слезы, – это из-за тебя он ушел! Теперь у нас нет папы! Это ты виновата!

– Это правда, солнышко, я виновата, но ты поймешь…

– Когда подрасту?! Бла-бла-бла! Слышали! Ты все время нас только учишь и учишь, как будто школы твоей тебе мало! А папа играл с нами!

– Да, но это не значит что…

– Ты и его все время учила и пилила, вот он и ушел! Мы тебя ненавидим! – выкрикивает Лешка и они с Алисой убегают себе в комнату.

К боли предательства добавляется обида, мне хочется взорваться и высказать детям, что папаша их кобель и потаскун, что это он побежал за старой денежной юбкой, потому что устал от скромной жизни в ипотечной квартире, что он так и не повзрослел, поэтому взрослой в нашей семье пришлось быть мне.

Я через зубы выдыхаю, сжав кулаки. Дети ни в чем не виноваты, им сейчас еще тяжелее чем мне.

Слышу звонок в дверь. Тороплюсь открыть, надеясь что Игорь одумался и вернулся, чтобы объясниться с детьми.

– Привет, – это Ленка, моя соседка и по-совместительству лучшая подруга, – у тебя соль…

Она осекается, видя мое перекошенное зареванное лицо.

– Тихо…тихо…что случилось? – ведет меня на кухню и усаживает снова на табуретку.

– Кукушкин…ушел…к… Тамаре Петровне, – всхлипываю я тихо.

– Ох ты ж ёк-макарёк, как так-то? – восклицает Ленка, – чего его ёжика конопатого понесло-то?

– Да кто ж его знает, Ленк? Устал видать от нищеты, у Тамарки денег знаешь сколько? Ого-го!

– Так сейчас, – Ленка поплотнее закрывает дверь в кухню, включает чайник, – я вот тебе чай успокаивающий принесла, вот как знала! Щас заварю.

Ленка суетится на кухне, а я устало опираюсь на стену. Хорошо, когда есть кому хоть чаю налить.

– А дети? Дети как? – спрашивает Ленка, ставя передо мной кружку с ароматным напитком. Я принюхиваюсь.

– Коньяк? – спрашиваю строго.

– Обижаешь! Рижский бальзам, последняя бутылочка осталась, да там самая капелька, для расслабления, – говорит она, настойчиво впихивая кружку мне в руки.

– Ладно, давай, – отпиваю чай, вкусно.

– Дети меня теперь ненавидят, они думают что я виновата, – вздыхаю я.

– Так а ты им скажи, мол, папка ваш, кобель, нашел другую…

– Не могу я Лен, кто им выбрал такого папу? Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, я сама повелась на веселого и симпатичного парня, хотя видела что у него ветер в голове и за пазухой, я влюбилась и надеялась, что он остепенится, возьмется за ум. К сожалению Игорь так и остался большим ребенком, веселым, милым, обаятельным, но совершенно безответственным! А дети любят его, для них это сложно будет.

– А ты как же? – участливо гладит Ленка меня по руке.

– А что я? Я выдержу, вытерплю, ради детей, вырву из сердца с мясом.

– Да вернется еще, – машет рукой Ленка, – нагуляется и приползет.

–Нет, Лен, не прощу, не смогу, – твердо говорю я, – ты же знаешь, где раз там и два, а жить с кобелем не хочу.

– Да, сложно это, подруга, но ты крепись, сейчас чайку попей, да спать ложись, утро вечера мудренее. Я твоих сорванцов уложу сама.

Я мгновенно чувствую усталость, тяжелый рабочий день и ужасный вечер просто с ног валят. Подозреваю, что Ленкин рижский бальзам тоже сделал свое дело, но так даже лучше. Хочется уснуть и забыться, может с утра не будет так плохо, живут же как-то женщины после такого, хотя мне кажется, что моя боль самая сильная, что никто не в силах пережить такое и потом жить как ни в чем не бывало.

Я доверяю Ленке, она часто остается с детьми, когда мы на работе, так как находится в декрете и лишняя копейка ей не помешает. Дети ее знают и любят, может она сможет их немного развлечь.

– Только не говори им ничего, – бормочу я, зевая.

– Нет, что ты, это же твои дети, сама поговоришь, когда все немного успокоится, они умные, поймут.

– Надеюсь… Спасибо, Лен, – я признательно сжимаю ее руку.

– Да не за что, Валь, мы ж подруги, ну иди ложись.