Мой буревестник. Стихотворения

ведь время никогда
и никого не лечит…
нам не дано поймать
упущенную нить.

Настоящее

Не друзья мы с тобой, не любовники,
я не знаю, как нас называть,
я вчера гадала на соннике
и всю ночь промечтала опять.

И в прохладный, волнительный вечер
лишь покажется в небе луна,
ты набросишь мне куртку на плечи
и откроешь бутылку вина.

Разольёшь по бокалам разлуку
и отчаянья тихую грусть,
скажешь мне:
«Не нужны мы друг другу»,
я тебе улыбнусь:
«Ну и пусть».

Нас укутает ночь одеялом,
мы забудемся в свете огня…
станет завтра не важным – устала,
без остатка сегодня твоя.

Заговорщики

Ты слышишь то же, что и я?
Танцует дождь, и с крыши
несутся ручейки, струясь,
и что-то шепчут, слышишь?
Потише, друг мой, помолчим,
позволь с тобой забыться…
и пусть пылают кумачи —
оставим в прошлом лица
всех тех,
кто дальше не пошёл,
а то, что не сложилось,
отправим в небо багажом,
чтоб громом разразилось.

Перезвон

От весны до зимы – два сезона,
мы безумно торопимся жить
и, пробравшись в закрытую зону,
рвём без жалости тонкую нить.

Перезвоном в душе отдаётся
позабытых желаний тоска,
и не греет весеннее солнце,
и блестит седина на висках.

От зимы до весны – только эхо
проведённых в неволе ночей…
шепчет бес:
«Ты грешна»,
только грех ли,
что молюсь за тебя у свечей?

Теплота

Укрой мою печаль, позволь забыться,
позволь мне надышаться теплотой,
пусть не смолкают утренние птицы
и нежно шелестит морской прибой.
Ласкают губы, дрожью отдаётся
касание твоих горячих рук
в душе моей, а утреннее солнце
смеётся радостно, я слышу стук
измученных сердец, остановилось
застыло время, я шепчу: «Постой…»
отчаянно, почти неуловимо…

позволь мне надышаться теплотой.

Холст

На холсте, разрисованном мелом,
отпечатаны наши следы,
и всё то, что вчера мне хотелось,
и всё то, что рассказывал ты,
на холстине вчерашним пробелом
затерялось в тоске суеты.

Омут

В сознании дыра,
и отчего-то тошно,
опять я потерялась в новом дне
и не пойму сама,
что истинно, что ложно,
как выжить, как бы выпутаться мне.
Скукожилась душа
до крохотных размеров,
скулит она в потёмках чуть дыша