Найденная дважды. Дай мне руку, малыш

Саша и Алеша, низко опустив головы, сделали маленький шаг назад. Заметив это, Максим, злобно зашептал на ухо сестренке:

– А я знаю, кто это сделал. Я все расскажу. Сейчас все расскажу.

– Ты плохой, – шепнула в ответ Саша. – Я тоже тогда про тебя расскажу.

– Отставить разговоры в строю! – прикрикнул на детей отец.

– А я все равно расскажу, – снова шепнул Максим. – Поняла? – расскажу.

– А вот и нет!

– А вот и да! Спорим?

– На две мармеладки.

– Ладно. Интересно, где ты их возьмешь?

– Вы что плохо слышали, что я сказал? – Вадим посмотрел на спорящих очень сердито. – Я спрашиваю в последний раз – кто… хочет… признаться?!

– Это я открутила, пап! – Саша быстро сделала шаг вперед.

Максим, услышав заявление сестренки, даже опешил.

– Как это, ты? – удивился отец.

– Мы с Андрюшей машину делали. А у тебя колесо лишнее было. И зеркал у тебя тоже было два, а у нас – ни одного.

– Она пытается сказать, что надо уметь делиться, – вполголоса проговорил дядя Паша, он даже хотел усмехнуться, но сдержался.

– Лишнего у меня ничего не было. А вас мне придется наказать, чтобы без спроса больше никогда ничего не трогали.

– А вы нас ремнем бить станете? – робко спросил Алеша.

– На первый раз, думаю, с вас и угла будет достаточно.

– А вы моему папе не скажете?

– Нет, если я тебя накажу, то ему это делать не обязательно. А теперь – марш по углам!

Зайдя в дом, Алеша и Саша заняли два угла в зале, уткнувшись в них носами.

– Так вам и надо, – проходя мимо, сказал Максим.

– Ну и что, а ты должен нам мармелад, – не оборачиваясь, ответила ему Саша.

– А я вам ничего не дам.

– Дашь, – Саша от обиды даже больно прикусила губу.

– Обойдетесь. Я его сам съем.

– Дашь-дашь, – подойдя к Максиму сзади, Андрей положил ему руку на плечо. – Тебя никто не вынуждал спорить. Сам додумался до этого, сестру научил – вот теперь и отвечай.

– Ну, и ладно! – дернувшись, Максим убежал в свою комнату и вернулся оттуда с двумя большими мармеладками. – Жуйте, жуйте, воришки.

– Не обращай на него внимания, – на пару секунд покинув свой угол, Саша отдала одну мармеладку Алеше. – Он всегда такой вредный.

– А я его не боюсь, – Алеша улыбнулся, и дети снова уткнулись носами в углы.

В зале наступила тишина, которую нарушало только тихое чавканье довольных, наслаждающихся сладким лакомством, изобретателей.

глава шестая

Чем живут в санатории

или

Кто такой Бог

В середине декабря родители отправили Сашу в санаторий. А вернулась она из санатория только в начале февраля. Больше полутора месяцев девочка не виделась со своим лучшим другом. И вот теперь, когда они, наконец, встретились в автобусе, Алеша от радости принялся безостановочно говорить. Он говорил обо всем, что происходило в школе, во время Сашиного в ней отсутствия, что происходило у него дома, и даже о том, что происходило в мире.

Саша внимательно выслушивала друга и ловко уворачивалась от его рук, которыми он все время махал. Хотя девочке и самой было что рассказать, не смотря на то, – а, может быть, именно потому, – что пребывание в санатории не принесло ей никакого удовольствия.

Саше вовсе не понравилось полоскать рот какой-то розовой жидкостью, налитой прямо в ванну, которой поласкали рот и все другие невольники этого странного заведения. Ей не понравилось делать все по расписанию. Не понравилось, что какая-то стриженая девочка и полненький мальчик все время воровали из ее кабинки гостинцы, привозимые ей родителями. Не понравилось есть жареные языки в огромной столовой.

Не понравились Саше и градусники, которые почему-то нужно было держать подмышкой подолгу перед сном. Эти градусники часто падали у некоторых засыпающих девочек, и потом их приходилось искать под кроватями, чтобы не получить выговор от тетеньки в пожелтевшем от старости халате.

Не понравилось Саше даже то, что учиться в санатории нужно было всего по два часа в день.

А что же Саше понравилось? Ну, понравилось, ей, пожалуй, играть в снежки недалеко от деревянной школы. Понравилось переводить через копирку рисунки с платья, слушать интересные истории, которые не очень часто рассказывала добрая воспитательница с темными вьющимися волосами. А так же, понравилось петь вместе с ней и всей группой песню о забавных розовых человечках, – правда, кто такие были эти розовые человечки, Саша так и не смогла понять.

А еще, Саше понравилось подбивать других девочек бродить ночью по большому зданию, воображая себе, что это не санаторий, а богатый королевский дворец, великолепие которого не сложно было представить в кромешной темноте. Или же воображая, что они бродят по страшному замку, в котором заточены сотни несчастных бедных людей, нуждающихся в их помощи.

Однако такие ночные прогулки по зданию всегда плохо заканчивались для отважных принцесс, и остаток ночи они проводили в углу. Но это вовсе не было самым неприятным наказанием. Гораздо хуже было то, что прежде чем отправить нарушителей правил в угол, какая-то сердитая женщина вела провинившихся к медсестре и та ставила им укол, говоря, что вводит сыворотку совести, дабы в следующий раз девочкам было стыдно, и они не порывались подняться со своих кроватей среди ночи.

Да, много о чем Саша хотела рассказать Алеше, но решила, во что бы то ни стало, позволить ему выговориться, и только после этого начать говорить о своем.

А Алеша, увлеченный собственным рассказом, и сам поражающийся своему неожиданному красноречию, не думал останавливаться. Он не перестал говорить даже тогда, когда дети вышли из автобуса. И, продолжая сопровождать рассказ самыми выразительными жестами, не оглядываясь на подругу, направился к дорожке, ведущей в школу.

Мальчик не заметил, что выйдя из автобуса, следом за ним, Саша поскользнулась и скатилась прямо под автобус. Лежа на гладкой как стекло дороге, девочка пыталась подняться, но, чуть подтянувшись к бугорку, из-за которого, собственно, и упала, скатывалась назад.

Покидающие автобус люди, вероятно, так сильно углубились в мысли о своих делах, что, не опуская голов, стремительно шли прочь от остановки.

Понимая, что сама выкарабкаться она не может, Саша попробовала позвать Алешу. Но толи от страха, толи от бессилия, голос ее прозвучал очень тихо, и Алеша его, конечно же, не услышал.

Видя, как друг уходит все дальше и дальше, весело болтая и жестикулируя, девочка чуть не заплакала. Ей вдруг стало не только очень страшно, но и обидно. Неприятное чувство беспомощности овладело Сашей настолько, что она даже перестала бороться и закрыла глаза. Но в тот самый момент, когда автобус был уже готов тронуться, перебивая звук мотора, до девочки донесся мужской голос.

– Дай мне руку, малыш! – услышала она, и сама, не отдавая в том себе отчета, вытянула руку из-под автобуса.