Плохая учительница, хороший снайпер

Глава 6. Проблески истины за чашечкой чая

На ужин была баранина. Дешевая, изрядно пережаренная и утыканная чесноком, как мишень для дартса – стрелами. Зато мятный соус подали замечательный – пряный, свежий, с легкой кислинкой. Старательно перепиливая ножом жесткое мясо, Хизер пыталась понять – это случайные совпадения или точно просчитанная стратегия? Может, это тщательно спланированная диверсия? Кухарка виртуозно балансировала на грани чудовищного и прекрасного, создавая в среднем приемлемый результат.

– О господи. Молли можно доверить что-нибудь кроме яичницы? – закатила глаза Кингдон-Куч.

– Насчет яичницы я бы не была так уверена, дорогая, – тут же вклинилась тощая, как самка богомола, и настолько же дружелюбная Матчик, преподающая управление потоками силы. На ее бледном угловатом лице отражалось все страдание народа израильского, томящегося в плену у египтян. И пытаемого отвратительной яичницей. – Помните завтрак после Рождества? Яйца были настолько пережарены, что ими можно было подбивать ботинки. Думаю, Молли с похмелья так оплошала. Простые люди, простые нравы, – Матчик тоже закатила глаза.

«Диверсия», – поняла Хизер.

Это точно диверсия.

– О да. Это было незабываемо. Когда мне положили кусок яичницы на тарелку – клянусь, я услышал отчетливый стук, – закатил глаза Хатчинс.

Тут что, тайный клуб мастеров глазозакатывания? Учились они этому, что ли? Перед внутренним взглядом Хизер возникла удивительная картина: преподаватели, чинно рассевшись за партами, с трепетом внимают лектору. А тот, выставив на кафедру деревянный макет черепа с располовиненной глазницей, важно вещает: «Глаза надлежит закатывать неспешно, но уверенно, до полного напряжения Rectus Superior. Вы должны почувствовать значительное усилие, но не боль. Госпожа Кингдон-Куч, будьте так любезны, продемонстрируйте классу…»

– …это нравится? – строго спросила Матчик. На мгновение Хизер почувствовала себя гимназисткой, застигнутой преподавателем на преступнейшем небрежении материалами лекции.

– Простите?

– Я спрашиваю: как вам все это нравится? – Матчик широким жестом обвела рукой стол. – Вряд ли в Логрисе встречается настолько же ужасная кухня.

– В Логрисе встречается и более ужасная кухня, – совершенно честно ответила Хизер. – Бывала я как-то в одной таверне… Там повар крысятину вместо курятины подавал. Такой скандал был, когда мошенничество вскрылось, – Хизер наконец-то отпилила кусок баранины и с гордостью оглядела плоды трудов. – Но есть и положительный момент. Поголовье крыс в рабочих кварталах в тот год сильно понизилось.

Под оторопелыми взглядами коллег Хизер положила в рот кусочек баранины и принялась старательно пережевывать.

– Чудесное мясо, такое пикантное. Дорогая, передайте кухарке мою благодарность, – милостиво кивнула служанке Хизер.

Если хочешь нормально питаться – дружи с поваром. Эту очевидную истину любой егерь усваивал в первый же месяц службы.

Обласканный похвалами повар, возможно, не станет угощать тебя сливочными пирожными. Но и в тарелку не плюнет. А это, знаете ли, очень важный момент.

Кухня располагалась в отдельном здании. Сторож, провожая Хизер по узким, давно не метенным тропинкам, объяснил смысл этого странного стратегического решения. Оказывается, кухня в учебных корпусах создавала бы излишние ароматы, тем самым отвлекая преподавателей и студентов от обучения. Поэтому господин ректор мудрым решением перенес пункт хозяйственного довольствия в крохотное подсобное помещение у самой границы парка. Когда-то там был домик садовника, но за неимением средств беднягу уволили, переложив его обязанности на хромого сторожа. В домике установили большую дровяную печь, перетащили туда котлы и сковородки, а в вечно сыром подвале сделали овощехранилище.

– А воду туда ведрами надобно таскать, – грустно вздохнул сторож. – На водопровод господин ректор так и не расщедрился. Ну, я таскаю, конечно, куда же деваться. Но больно уж это хлопотно. В школе-то вон сколько народу жрет, а я тут один-одинешенек. Воды натаскай, дров натаскай, того-сего, пятого-десятого. А еще ведь за садом ухаживать надо!

Хизер оглянулась вокруг. Никаких признаков того, что кто-то ухаживает за садом, не наблюдалось.

– А почему господин ректор не переделал печку под кристаллическое питание?

– Так деньги же! Эти ваши кристаллики ого-го стоят, а у нас, в академии, бюджета – шиш да ни шиша. Простите за такие слова, госпожа, – безо всякого раскаяния извинился садовник.

– Поначалу да, – согласилась Хизер. – И стартовая покупка кристаллов дорогая, и переделка печки. Но потом ведь только и требуется, что заполнять опустевшие емкости. В академии куча людей с фамильярами, да и без фамильяров умельцы найдутся. Тот же господин Хатчинс. Вряд ли они станут работать бесплатно, но и обычную стоимость заполнения аккумулятора тоже вряд ли потребуют. Не понимаю я господина ректора.

– Зато я понимаю, – буркнул сторож. Воровато оглянулся по сторонам, хрипло откашлялся и склонился к Хизер, обдав ее ароматами дешевого табака и выдохшегося перегара. – Все я понимаю, – прошептал ей на ухо сторож. – На кристаллики у господина ректора денежков нету. А кресло кожаное, все гвоздиками блестящими обитое, он перед Рождеством в кабинет-то купил. Тяжеленное – жуть. Мы с Бобби умаялись, пока его на четвертый этаж затащили. Там, в башенке, еще лестница поганая такая – узкая, винтовая. Я себе палец на правой руке пришиб – неделю кулак сжать не мог! На кресло у господина ректора денежки есть, на ковер есть, на пару рысаков игреневой масти тоже хватило. Вот так-то оно, госпожа. Вот так тут оно все устроено.

– Я поняла, – благодарно кивнула Хизер. – Благодарю вас, господин Нэш, за предупреждение.

– Да какой я вам господин. Вы егерь, я егерь. Джонни меня зовут. Хромой Джонни.

– Принято. Очень благодарна вам, Джонни. И выражаю благодарность вот этим презентом, – Хизер протянула Джонни пару медных монет. – Выпейте за мое здоровье лучшего виски в пабе.

– Благодарю вас, госпожа! – сторож, схватив монетки, неожиданно ловким движением спрятал их в боковой карман. – А вот и кухня! Эй, Молли, встречай гостей. К тебе госпожа Деверли пожаловала, наш новый драконоборец. Тоже ветеран-егерь, не какая-то там хухры-мухры! Ты уж уважь госпожу преподавательницу. Угости ее чем положено.

– Деверли? Это которая новенькая? – круглая, как пончик, кухарка выглянула из-за высокого шкафа. В руках она держала глиняный горшок, доверху наполненный фасолью. – Проходите, госпожа Деверли. Что, не наелись за ужином? Наши-то змеи, я думаю, каждому человеку аппетит хуже гнилого хинина испортят. Идите сюда, госпожа, – отставив горшок в сторону, Молли отодвинула стул и заботливо обмахнула его полотенцем. – Присаживайтесь. Сейчас я вам оранжада налью – от ужина господина ректора почти полкувшина осталось. Вы пейте, не торопитесь – а я пока соображу, чем бы вас эдаким угостить.

Расчеты Хизер не подвели. Как только за окошком стемнело, в дверь комнаты постучались.

– Проходите! – крикнула Хизер, ни секунды не сомневаясь в личности позднего гостя.

– Добрый вечер, – немного смущенно улыбнулась Сюзанн Бишоп. – Я не помешала?

– Нисколько. Я очень рада вас видеть. Так хотелось расслабиться и поболтать с кем-то по-дружески за чашечкой чая, – не моргнув глазом соврала Хизер. Если бы ей захотелось с кем-нибудь поболтать по-дружески – этим кем-то, вероятнее всего, стал бы Хромой Джонни. И болтали бы они за стаканчиком виски. Но что поделаешь. Есть такая вещь, как необходимость.

К тому же Сюзанн не так уж плоха, если вдуматься. Слишком пуглива, не видит дальше собственного носа и забивает голову романтическими бреднями… Но кто из нас идеален?

– На этот раз я подготовилась, – Хизер торжественным жестом указала на стол. Рядом с дымящимся чайником возвышалась горка миндальных мадленок, контрабандой пронесенных из кухни.

– О, какая прелесть, – прижала ладони к пышной груди Сюзанн. – А у меня есть немного инжирового джема!

– Предлагаю объединить продовольственные резервы. Печенье с инжировым джемом – лучшее завершение этого безумного дня.

Осторожно погладив кончиками пальцев Хисса, Сюзанн выставила на стол перетянутый беленькой салфеткой горшочек. Опустившись на стул, Сюзанн аккуратно расправила на коленях скромное синее платье:

– Ну? Как прошел первый урок? Вы, наверное, сильно переволновались?

– Не без этого. Но я, кажется, справилась. Наверное. Может быть.

О дружеской поддержке Безголового Тедди, смягчающего нервные переживания, Хизер предусмотрительно умолчала.

– Студенты вас слушали? Не болтали между собой, не читали под партами книги?

– Да вроде бы слушали. Если судить по тому, что вопросы они задавали вполне осмысленные.

– Вам даже вопросы задавали? О, это успех! Если студенты заинтересовались настолько, что начали задавать вопросы – значит, вы их заинтересовали. Когда я материал объясняю, дети меня даже не слушают толком.

– Дети? Какие дети? – не поняла Хизер.

– Ну как же. Ученики. Студенты, – растерянно поглядела на нее Сюзанн. – Вы же студентам лекцию читали.

– Вот именно. Студентам. Но не детям. На выпускном потоке учатся взрослые парни и девушки. Сколько там самому младшему – лет двадцать? Люди к этому возрасту собственную семью заводят, детей рожают. Если бы эти дети вместо драконоборческой академии поступили в военную – носили бы погоны офицеров.

– Да-да, конечно, – смутилась Сюзанн. – Я понимаю. Но согласитесь – студенты не имеют жизненного опыта!

– И что? Можно быть неопытным и в тридцать, и пятьдесят.

«А можно и в двадцать пять» – мысленно закончила Хизер. Сюзанн производила впечатление человека компетентного – но катастрофически неопытного. И не желающего этот опыт приобретать.

– Вы полагаете? Да, наверное… – Сюзанн задумчиво помешивала ложкой в чашечке, раскручивая крохотную воронку чая. – Мне, честно говоря, очень трудно воспринимать студентов как взрослых людей. Для меня все ученики – дети. Может быть, в этом и заключается проблема?

– Возможно. Я говорила со студентами так же, как говорила бы с новобранцами. И в дальнейшем планирую придерживаться той же стратегии.

– И как же вы говорите с новобранцами?

– Обыкновенно. Если уж человек пошел в егеря – вероятно, он осознает риски, но все равно планирует выжить. Моя задача – просто указать к этому самый надежный путь.

– Так это же у вас… – тоскливо вздохнула Сюзанн. – А я всего лишь помогаю наладить более тесную связь с фамильяром. О выживании, как видите, речь не идет.

– Разве? – вскинула брови Хизер. – Но мощный, отзывчивый фамильяр – самый надежный способ подзарядить жезл. Замена империта отнимает в разы больше времени, к тому же чревата неоправданными рисками – запасной кристалл можно потерять, выронить из рук, забыть дома в конце концов. Я лично видела снайпера, который засунул вместо разряженного кристалла новый – и понял, что он тоже разряжен. Видимо, парень, собираясь на дежурство, просто схватил не ту стекляшку.

– Ох, – прижала ко рту ладонь Сюзанн. – Он жив? Этот снайпер?

– Он – да. А щитовая, которая его прикрывала, мертва. Если хотите, я попытаюсь донести эту нехитрую идею до учеников.

– Если вас не затруднит… – смешалась Сюзанн.

– Нисколько. Паршивцы должны понимать, сколь велики риски. И если уж они отказываются получать нужные навыки – пусть знают, чем платят за излишнюю самоуверенность.

– Самоуверенности им не занимать, – согласно вздохнула Сюзанн. – Особенно Каррингтону. Вот уж кто родился с золотой ложкой во рту.

– На меня он произвел впечатление избалованного засранца. Что, впрочем, неудивительно – при таком отце.

– Не имею чести знать генерала Каррингтона лично… Но доверяю вашему компетентному мнению, – по губам Сюзанн скользнула улыбка. – А Каррингтон-младший, в сущности, не так уж и плох. Излишне самоуверен, конечно. Дерзок. Непочтителен. Этот мальчишка воображает, что он король мира, но… При этом Алекс отлично учится. Посещает дополнительные занятия. Он на удивление дисциплинирован и даже в некотором роде рассудителен. Не помню ни одного случая, когда Алекс стал бы зачинщиком драки.

– А зачем ему драки? – не поняла Хизер.

– Ну как же. Мальчишки постоянно дерутся…

– Но мы же не про детей говорим. Юноши кулаками решают споры, которые невозможно решить словами. Ну и повышают свое место в мужской иерархии. Нехитрый, но весьма эффективный способ. Каррингтон, видимо, достаточно умен, чтобы в конфликтах ограничиваться вербальной агрессией. И занимает слишком высокое положение в иерархии – настолько высокое, что подтверждать его просто нет смысла.

– Наверное, вы правы, – отделив вилкой кусочек мадленки, Сюзанн критически оглядела его, отряхнула от крошек и отправила в рот. – Честно говоря, я не очень-то разбираюсь во всех этих мужских иерархиях. Но кое-какие вещи я все-таки вижу. Есть мальчики, которые действительно любят драться. Тот же, к примеру, Патрик Маклир. Он просто ищет повод для конфликта, а если вдруг не находит, то создает его. Каррингтон явно не из таких.

– Значит, амбициозен, но не агрессивен? – задумалась Хизер. – При этом усерден и склонен к позерству…

– Да. Приблизительно так.

– Ну что ж. Думаю, с этим можно работать.

Глава 7. Все неприятности – от уладцев

Безголовый Тедди призывно смотрел с прикроватной тумбочки. В его выпуклых стеклянных глазах таилось утешительное обещание, но Хизер стойко отринула соблазн.

Если задуматься… первый урок был не так уж и плох. Можно даже сказать, очень неплох. Хотя, конечно, не идеален. При всем желании Хизер не дотягивала до чугунной доходчивости мастера Тронберри, почетного ветерана Первого егерского полка. У мастера Тронберри не было левой руки, правого глаза и кончика носа, а ухо походило на запеченную в золе картофелину. Зато у него было умение доносить до сопляков истину, не расплескав ни капли.

Сияющий, мать его, идеал.

У Хизер так не получалось.

Но Хизер действительно прилагала усилия. Пускай она тут всего лишь на полгода – это уже немало. За несколько месяцев парней и девчонок можно поднатаскать. Конечно, они не станут профессионалами. Ни один выпускник этой занюханной академии никогда не сравнится с выпускниками Школы Ланселота Озерного, выдающей по пачке квалифицированных драконоборцев каждый учебный год. Но ребята хотя бы получат базу. Они выйдут из академии, зная, как высоко находится планка, до которой нужно допрыгнуть. А это уже хорошо.

Человек должен понимать, насколько он глуп и необразован. Трезвое понимание своих недостатков – первый и самый необходимый шаг к успеху.

Зажмурившись, Хизер глубоко вдохнула, открыла глаза и поглядела в зеркало. Поправила чуть покосившийся галстук. Выровняла тянущуюся к карману цепочку часов. Пригладила аккуратно зачесанные волосы.

Какого дьявола она здесь делает? Почему возится с безмозглыми сопляками, неспособными отличить профессионала от гребаной, мать его, секретарши? Могла бы сейчас в «Хромом единороге» с егерями эль пить, а не херней заниматься.

Безголовый Тедди маняще блеснул глазами в золотом луче солнца.

– Ну уж нет, – строго сказала Хизер. – Никакого, мать твою, алкоголя.

Мастер Тронберри, случалось, обдавал первые ряды аудитории густейшим односолодовым выхлопом – но у мастера Тронберри не было руки и глаза. Если педагог анатомически комплектен, на снисхождение рассчитывать не приходится.

Новую учительницу ждали. Не с любовью пока еще, но и не с досадливой скукой, как ждали зануду Квистена. Украдкой оглядывая лица соседей, Алекс видел на них одно и то же – настороженное, предвкушающее любопытство. На первом уроке Деверли сумела вызвать у слушателей интерес – и теперь слушатели гадали, постоянный это эффект или случайный.

– Эй, Каррингтон, – перегнулся через узкую парту Падди. – А ты в команду записываться будешь?

– Естественно.

– Не боишься, что папочка заругает?

– С чего вдруг? – Алекс повернул голову – совсем немного, просто чтобы видеть краем глаза движение сзади. Разворачиваться полностью он не собирался. Вдруг Падди вообразит, что он значим настолько, что Каррингтон ради него готов совершать лишние телодвижения. Нельзя вводить людей в заблуждение и внушать им ложные надежды. – Я тренировался в группе у Квистена, отец не возражал.

– Так это ж у Квистена. У Квистена мы строем маршировали и раза три по мишеням стреляли. Или четыре, не помню. У Деверли, думаю, совсем по-другому будет, – Падди подождал очевидно напрашивающегося вопроса, не дождался и продолжил как ни в чем не бывало. – Думаю, у Деверли будут нормальные тренировки. Ну, как у егерей. Думаю, она будет учить нас настоящей охоте. А твой папочка такого не одобряет.

– С чего это ты взял? – Алекс наконец-то повернулся – и Падди счастливо осклабился.

– Да потому что! Ты, Каррингтон, сахарный мальчик. Под дождь нельзя – растаешь, к огню нельзя – расплавишься. И в дальний угол нельзя забросить, а то крысы сожрут. Когда генерал-майор узнает, что его драгоценный наследничек всерьез обучается бою с драконами – он же от злости треснет.

«И почему это должно меня волновать?» – хотел сказать Алекс. Но не сказал. Потому что семейные дела Каррингтонов никого не касались.

А еще потому, что Алекса это действительно волновало.

Если отец узнает, что Алекс не ограничивается теорией драконоборства… он же от злости треснет. И треск будет слышен от Тинтагеля до Каледонии.

Но Алекс все равно был намерен записаться в новую группу. Может, потому, что не хотел больше зазубривать бессмысленную теорию. А может быть, потому, что хотелось услышать треск.

– Слушай, Каррингтон, а ты… – снова завел шарманку Падди, и Алекс вдруг ясно увидел: вот он поднимается из-за парты. Вот делает два шага назад. Вот от души пинает стул Падди, и чертов засранец, нелепо взмахнув руками, летит на пол. На лице у него изумление, щедро разбавленное страхом. – Эй, Каррингтон, а вдруг тебя не возьмут в группу? – не унимался Падди. – Снайпер ты, честно говоря, так себе, а Деверли не Квистен. Вдруг она сахарному мальчику скидок делать не станет?

– Ты столько раз повторил, что я сахарный… Падди, скажи правду: ты хочешь меня облизать? – выпятив губы, Алекс послал воздушный поцелуй, и Падди предсказуемо взвился.

– Что?! Да ты охренел, гребаная английская…

– Что здесь происходит?! – рявкнула от двери Деверли. – Немедленно успокоились.

Голос у нее был точь-в-точь как у псаря, осаждающего зарвавшуюся свору. Падди, изумленно приоткрыв рот, послушно опустился на место. Алекс хотел было проигнорировать окрик – но с удивлением понял, что уже сидит ровно, сложив перед собой руки.

Чертовы, мать их, рефлексы.

Спасибо, папочка.

Садиться в кресло Деверли не захотела. Преподавательская кафедра тоже чем-то ее не устроила. Упершись маленькой круглой задницей в стол, Деверли скрестила длинные ноги в гладких черных ботфортах. Алекс с удовольствием остановил на них взгляд. Не демонстративно – но и без лишней скромности.

Обозначил, так сказать, интерес.

– Итак. Сегодня здесь присутствуют те, кто действительно хочет научиться высокому искусству боя с драконами. Спешу вас разочаровать. Бой – это не искусство. Это работа. Грязная, тяжелая и очень опасная, – Девери говорила быстро и четко. Как будто приказ главнокомандующего перед войсками зачитывала. Оторвав взгляд от длинных перекрещенных ног, Алекс наблюдал, как движутся полные яркие губы, складывая звуки в слова, а слова – в предложения. – Те, кто умеют работать хорошо, выживают. И даже получают приличные деньги. Те, кто не умеют работать – умирают. И это хороший вариант.

– А какой же тогда плохой? – преувеличенно бодрым голосом выкрикнул с места Падди. – Дракон перепутает меня с прекрасной девой?

– Нет, – не приняла шутку Деверли. – Плохой – когда вы, умирая, оставляете критическую дыру в обороне. И дракон, используя вашу кретинскую ошибку, разматывает всю группу, а потом принимается за людей, которых вы защищали. Потому что защищаете вы именно людей. Не заводы, не шахты, не полотно железной дороги, а людей, которые там работают. Хреновый егерь в сто раз опаснее хренового хирурга. Критичная ошибка хирурга унесет только одну жизнь, а критичная ошибка егеря – сотни. Помните катастрофу на Бартовских шахтах? Когда дракон прошел на территорию, половина рабочих еще не погрузилась в эвакуационные дирижабли. Около трехсот человек погибло сразу, больше сотни – под землей, в завалах. Дракон, выжрав доступные кристаллы, сжег кислород и оплавил породу, заблокировав спасателям вход.

– Но егеря ведь удерживали дракона, – подняла руку выскочка Ароййо. – Я помню этот случай. Егеря держали дракона…

– Но не удержали. Потому что ловчие поторопились набрасывать сети. Дракона нужно было пропустить на сотню футов вперед, туда, где начиналась скальная порода. Но ловчие попытались заякорить сети в грунт. Земля там песчаная, рыхлая, пару недель до этого шли проливные дожди. Конечно, сети сорвались с креплений. Но не сразу – щитовики и снайперы, поверив, что эту тварь надежно прижали к земле, подошли слишком близко. И погибли мгновенно. Вслед за ними дракон сжег ловчих – и вошел на территорию шахты. Одна-единственная ошибка. Одна-единственная, – Деверли обвела класс внимательным взглядом. – Вы готовы умереть из-за того, что не учли плотность грунта? Из-за того, что забыли подзарядить кристалл в жезле? Из-за того, что не учли силу и направление ветра, влажность воздуха, температуру? С утра было прохладно, но днем потеплело – и залп из жезла уйдет немного вверх. Вместо тщательно выцеленного зазора на шее дракона вы попадаете в чешую… а шанса на второй выстрел может не быть. Вы готовы умереть потому, что не обратили внимания на выглянувшее солнышко?

– То же самое можно сказать любому солдату, – тихо, почти шепотом произнесла Ароййо. На смуглых щеках у нее расцвели темные пятна румянца. Алекс попытался понять, злится Кристина или смущается – но не смог. – Вы можете все это сказать любому курсанту-полицейскому. Бобби ловит преступника, поскальзывается на мокрой брусчатке, падает и получает ножом в бок. Он не учел, что после дождя гладкие камни становятся скользкими. Полицейский ошибся и погиб, а грабитель потом зарежет кого-нибудь в переулке. И полицейский, получается, виноват… Но люди ведь ошибаются! Только Христос безгрешен, а люди всегда ошибаются! Что же теперь, в полицию не идти?

Деверли с интересом поглядела на Кристину Ароййо.

– Ваш отец – полицейский?

– Да. Но это неважно. Ведь о многих профессиях можно сказать то же самое. Все совершают ошибки. Когда ошибается полководец, гибнут не сотни – тысячи людей…

– И полководец осознает это. Принимая решение, он понимает меру своей ответственности. Понимаете ли вы? Я не уверена. Я просмотрела план лекций, которые читал вам господин Квистен и, честно говоря… честно говоря, у меня сложилось впечатление, что в его схеме изложения материала имелись некоторые зазоры.

– Ха! – фыркнул Падди. – В его зазорах имелись некоторые схемы изложения материала.

Алекс, не успев удержаться, ухмыльнулся – и тут же напряг мышцы лица, убирая непрошенную улыбку.

– Вам виднее, господин Маклир. Это же вы присутствовали на лекциях, не я. Но если вы правы, я тем более обязана донести до вас эти базовые предупреждения. Их должны были озвучить на первом же ознакомительном уроке. И предложить всем студентам, отказавшимся от этой специализации, альтернативные курсы обучения. То же общее драконоведение. Или технологии превентивной защиты. Вам делали такое предложение? – Деверли оглядела класс. – Нет? Так я и думала. Судя по качеству преподавания моего предмета, в академии в принципе не готовят драконоборцев-практиков.

– Ха! – Падди, подпрыгнув за партой, тыкнул Алекса пальцем в спину. – Каррингтон, тебя раскусили!

– Иди в задницу, – не разжимая губ, прошипел Алекс. Больше всего ему хотелось, развернувшись, зарядить Падди в рожу.

– А Каррингтон сразу не собирался в драконоборцы идти, – радостно отчитался перед Деверли чертов Падди. – Так ведь, Алекс? Он просто диплома тут дожидается и квалификационного статуса. А потом пойдет драконоборцами руководить. Когда у тебя папочка генерал-майор, лично сражаться с драконами необязательно.

– Благодарю за информацию, господин Маклир, – холодно улыбнулась Деверли. – Но вы учитесь в той же академии, что и господин Каррингтон. То есть, выпустившись, вы тоже получите квалификационный сертификат, не подтвержденный практическими навыками. Зачем же вы выбрали именно это учебное заведение?

– Потому что… – смешался Падди. – Потому что… Потому что денег у меня на другое не было!