Проект семья

– Можешь на меня так не смотреть, я никуда не уйду.

И продолжает листать на экране телефона. Вот банный лист. Ну хорошо, пойду спать на диванчик в гостиную, от греха подальше. Приехали, не могу поспать нормально в своей квартире.

Не успеваю подумать об этом, как слышу:

– Уйдёшь спать на диван – и я буду всю ночь трахать тебя там, раз секса со мной ты не боишься.

– Гад! – само как-то вырвалось.

– Ложись спать, – сказано абсолютно ровно, без эмоций.

Откладывает телефон и выключает прикроватный свет. В комнате темно, мне нужно переодеться и тоже лечь спать. С Тимуром. Который ещё вчера нагло брал меня на этой кровати, а потом продолжил у себя в кабинете на диванчике, а потом приехал сюда и ещё раз кончил мне на живот. А до этого около четырёх лет секса у меня вообще не было, и всё благодаря ему. Но у него-то за это время наверняка кто-то был! Черт, ревность как яд разливается по крови и подогревает меня изнутри. Девушки всегда липли к нему, где бы мы не находились. Даже на рабочих встречах секретарши клиентов не стесняясь показывали свою готовность раздвинуть ноги перед ним. Наверняка он этим пользовался, а меня, гад, в это время загружал работой в экселе.

Я скидываю полотенце и пижаму на пол и укладываюсь голой под одеяло. Его рука практически сразу оказывается на моем животе и медленно перемещается вниз. Я чувствую, как низ живота наливается свинцом и между ног становится влажно. Тимур рычит, сейчас точно что-то сказанёт про то, как я буду переживать с ним секс, но он молчит, хороший мальчик.

Отворачиваюсь от него на бок, и требую:

– Погладь спинку.

Его рука убирает волосы с шеи, затем он поворачивается ко мне и целует плечо. Это так интимно и приятно, что хочется, чтобы он не останавливался. Нежные поглаживания плеча, руки, спины заставляют меня практически мурчать от удовольствия. Хорошо, что он никуда не ушёл.

Я прикрываю глаза и все мысли покидают мою прекрасную головку, тело сейчас погрузится в сон. Поцелуй в плечо, его горячее дыхание, сейчас он мой. Но Тимур непредсказуем, как всегда, от первых его слов я тут же просыпаюсь:

– Когда мы с тобой познакомились, я все не мог понять, что в тебе есть такого, чего нет в других, из-за чего я стал желать только тебя. Думал, что обманом или хитростью получу секс с тобой и переключусь на кого-то другого.

Миллионы невидимых ледяных иголок врезаются мне в кожу. Я перестаю дышать.

– Через какое-то время я осознал, что не хочу ничего получать обманом, но и не хочу, чтобы другие к тебе прикасались, ревность сжирала меня каждый день. У нас с отцом тогда были натянутые отношения, но это был первый случай, когда я воспользовался его ресурсами, чтобы удалить того человека из твоей жизни.

Вдох. Вдох. Выдох. Боже, пожалуйста, дайте мне диктофон кто-нибудь, а то мне кажется со мной мое воображение разговаривает. Это было четыре года назад, я отказываюсь в это верить. Тимур делает паузу и выжидает моей реакции, нежно перебирает мои волосы, но я лежу притаившись.

– Я сразу понял, что ты меня воспринимаешь только как коллегу, но мне хотелось другого. Однако, я тогда потащил тебя не в кровать, а в управление капиталами, тем фондом через офшоры владел мой отец, а я подписался на работу, чтобы получить от него ресурсы по управлению твоей жизнью.

Он проводит рукой вниз по волосам, спине, затем рука перемещается на бедро и делает круговые движения. Дышу ровно, липкий холод потихоньку отступает.

– В один день у отца на стройке рухнула часть конструкции, погибли рабочие, будущие контракты стали под большим вопросом.

Я помню, это было около двух лет назад, может меньше. Тогда это потрясло весь рынок, потому что рухнувшая конструкция на стройке – это чёрное пятно на репутации.

– Это был преднамеренный подрыв, но мы это скрыли, чтобы провести своё расследование и найти виновных. После этого случая я полностью включился в работу холдинга. И пока ты была загружена работой по проектам инвестирования, я выстраивал стратегию мести в «Стройинвесте».

– Кто это сделал?

– Два бывших акционера вступили в сговор и хотели обвалить акции, чтобы выкупить дёшево на рынке, но тогда их начал скупать я на деньги отца. Вот это и стало причиной того, что тебя не стало в моей жизни. Сначала мы думали, что разбираться полезут со мной, но они полезли к отцу, его машину расстреляли. Мы выложили информацию о том, что он при смерти в больнице, чтобы в последний раз убедиться в том, кто за этим всем стоит и не прогадали.

– Так с отцом все в порядке? И где сейчас те люди?

– Их больше нет. У папы все машины бронированные, он не пострадал.

Твою мать. Большие деньги – грязный бизнес. Где гарантия, что через пару лет опять что-то похожее не произойдёт!? И что, меня тогда тоже уволят или отправят куда подальше? Я не видела в сети каких-то громких уголовных дел по «Стройинвесту», людей больше нет – это значит нет совсем?

Поворачиваюсь к нему лицом и рукой провожу по едва заметной щетине. Он ловит губами мою ладонь и целует.

– Ты мне врал. Ты сказал, что работаешь в стартапе, а сам мог бы оказаться на месте отца в другой машине.

Снова чувствую, как холодок затрагивает мое сердце. Моя злость на Тимура моментально исчезла, ему нужно было с этого начинать наш разговор, а не с секса в коридоре. Все эти годы я жила рядом с ним, но совершенно ничего о нем не зная, какая же я дура слепая.

– Все было продумано. Я бы не пострадал. Я частично врал, чтобы никто не подумал, что нас что-то связывает, потому что через тебя добраться ко мне было бы крайне легко. И, кстати, я действительно купил тогда долю в компании по разработке компьютерных игр, но ни дня там не проработал. А в этом году они выпустили крутую игру, доход от вложений будет многомиллионным. – улыбается, а у меня сердце учится заново стучать. Его могли убить и я бы никогда не узнала, что жила все эти годы под его надзором.

– А нас с тобой что-то связывает? – вдох, хочу спросить все сразу. – Так почему же ты не продолжил дальше издалека контролировать мою жизнь?

Он переплетает наши пальцы и подносит к своим губам мою руку.

– Ха! В ту гребаную ночь, когда ты залезла ко мне в спальник в лесу, я решил, что если продержусь до утра и не трахну тебя, то обязательно найду способ делать это потом всю оставшуюся жизнь.

Боже, он ненормальный! У меня была прекрасная ночь, если бы он тогда полез ко мне, я бы сама уволилась, потому что тогда я доверяла ему больше, чем себе. Иначе, я бы в спальник не полезла. А теперь выясняется, что вообще нужно было сидеть дома и не ездить на тимбилдинг. Тогда я подписала себе приговор под названием Тимур.

– Ладно, больше ни к одному мужику в спальник не полезу, – я вижу, как он собирается мне что-то сказать, видимо что-то не доброе, но успеваю закрыть ему рот рукой и сказать, – Молчи! Может уже будем спать?

Рукой держу ему рот закрытым, он слегка кивает, и я с облегчением отворачиваюсь на другой бок, попой упираюсь ему в живот.

– Продолжай гладить спинку пока я не усну.

– Пф! А ты жутко приставучая.

– Если что-то не нравится, диванчик в гостиной свободен. Ай! – больно кусает за плечо, а потом целует место укуса.

Тимур хорошо гладит спинку, надеюсь, он это делает только мне.

18.

Всего третий день как я не работаю, но привычка вставать в семь утра уже напрочь исчезла, и поэтому, когда у Тимура пикает противная мелодия на телефоне, я расплываюсь в ехидной улыбочке ещё не открыв глаза, так тебе и надо, уволил меня, теперь страдай один.

– Зря ты так улыбаешься, – шепчет прямо на ухо и затем целует щеку.

– Ну, мне-то в офис не надо, ты меня уволил, – открываю глаза и ловлю его губы своими.

– Разве я тебя не нанял обратно вчера? – спускается по скуле, шее. Пытаюсь вспомнить когда это он меня нанимал работать, уж бумажки я точно никакие не подписывала. – Я же тебе сказал, что у тебя теперь будет проект «семья», поэтому вставай, мы едем в ЗАГС.

– Пффф! Очень смешно!

Это полный конец, у него явно все плохо с чувством юмора.

– И вещи свои собери, сегодня ты переезжаешь.

Ну конечно, побежала и собрала, нет, даже если вдруг он это все серьезно, то я заставлю его помучаться за то, что он обманывал меня и держал за рабочую лошадку. И куда мне переезжать, эта квартира в ипотеке, я буду здесь жить пока не состарюсь, с таким расчетом я брала ипотеку на двадцать лет.