Сильные девочки плачут молча
А Петруша через год и сбежал, как первый день рождения девчонок справили. Сбежал как ворюга, прихватив и свою зарплату, и все ценное, что в доме у них было – и серебряные ложки, которые им на свадьбу дарила Кудиниха из своих закромов, и часы, и обручальное кольцо Валино даже. Но самое страшное для Вали было то, что сбежал он не один. С Валиной подружкой – Галей Мартыненко! Паразит и есть! У Семеновны только пар из ноздрей не шел, так она обозлилась! А этот вахлак записку только оставил, что разводиться будут. Прости-прощай, мол, моя родная. Спасибо этому дому… Вот же сволочь какая!
На Валю страшно смотреть было. Черная вся стала, похудела как смерть, только косы не хватает. А главное – по селу не пройти, стыдно, страшно, обидно. Все пальцем тычут, шушукаются, переглядываются. Еле выдержала. Молоко потеряла, конечно, выпаивали потом девок коровьим.
Вернулся потом, развелись, а на девок даже не глянул, снова в город уехал. Говорили потом, что женился он на Гальке. А вскоре Петька по пьяни в городе под машину попал. Так и прибрался молодой, оставив новую жену беременной.
Но Семеновна с облегчением вздохнула. Нельзя, конечно, так об усопших говорить, но все же это к лучшему. Сколько же можно Вале с ним мучиться? Пережила Валя кое-как, год траур носила, потом голову подняла хоть. Расцвела. Задышала.
Семеновна взяла на себя девчонок, а Валя восстановилась в институте. Пенсию выхлопотали по потере кормильца. «Тоже мне, кормилец», – горько усмехалась Семеновна и махала рукой. Только сейчас и стал кормить. Как помер.
Потом Наташу с Таней в сад отдали, а Семеновна на работу вышла, на почту свою. Зарабатывать теперь надо. Прибавилась их семья, есть все хотят. И одевать, и обувать девчонок надо. Растут!
Валя, нажившись так всего за один год, на мужчин и не глядела, хотя парней в их институте политехническом было пруд пруди. Приняла решение замуж больше не выходить. Тянули они девчонок с матерью вдвоем как могли, да еще Кудиниха, спасибо ей, тоже очень помогала. Внучки же. А как закончила Валя институт, так ее как молодого специалиста в городе оставили. На завод звали. Мало того, просто с руками отрывали. Семеновна гордилась дочкой. Вот какая умница! Окончила институт с отличием! Специалистка!
Глава 4
Долго думала Валя и все же надумала. В городе решила остаться, на завод устроиться. И зарплату хорошую обещали, и садик для девочек, и квартиру от производства. Живи да радуйся! Но горевала Семеновна. Как же дом свой бросать, который их согревал, огород, который кормил? Сколько там всего было! Да и не уезжала никогда Семеновна из села дальше города… Но ведь Вале и детям помощь ее нужна! Погоревала Семеновна и сдалась. Что у нее еще есть, кроме них? Переезжать придется.
Валя устроилась, квартиру им дали от производства двухкомнатную! С ванной и туалетом. Семеновна такой благости и не видела! А кахфель на кухне! И собственный газ в плите! Матушки! Какие удобства! Никогда она не чаяла, что будет в городе жить, не знала этой жизни! Всегда в уборную на двор ходили!
Девчонок в сад определили. А Семеновна решила дома не сидеть без дела, дворником устроилась в ЖЭК на неполный день, чтоб малых забирать из сада да кормить. Все выровнялось. Так и жили. Зато с деньгами заметно полегче стало. Девочки росли.
– Бабье царство! – вздыхая, говорила Семеновна. – Мальчишек-то у нас не было, только у Кузьминых, у Мишиной родни.
Валя через год пробилась в заместители начальника цеха. И Семеновну тоже на завод устроила, убираться. Платили хорошо. Выносливая была Семеновна, старой закалки. Сейчас таких не делают, улыбалась она. Убиралась хорошо, не роптала. Только натруженные руки по ночам ломило, артрит, что ли, какой-то врачи признали, будь он неладен!
Валя так и жила «одиночкой». Да и особенно никто не увивался, хотя и одеваться стала хорошо, и подкрашиваться. Но двое детей, кому такой довесок нужен? Появился, было, один инженер, но не получилось с ним. Сначала вроде ухаживал, потом затих, смылся. Несерьезный человек оказался, несемейный… Прямо крест какой-то! Да еще Семеновна ей все твердила, отговаривала. Нечего, мол, делать, какие там еще «романы», две девки в доме! Есть ей о ком заботиться, чем всяких мужиков ублажать и прислуживать им! А любовь…пройдет! Глупости это все! Сама-то она после смерти Михаила замуж так и не вышла, считая это гнусным предательством по отношению к покойному мужу. Боялась Семеновна, вот и держала дочь возле себя как могла. Боялась остаться в стороне, перестать быть нужной. Да и как отчим, в случае чего, к девочкам отнесется? Под ее крылом им ничего не грозит. И вообще они всю жизнь вместе!
Время шло. Девчонки учились хорошо, аккуратные такие, умненькие и, как и Валя, целеустремленные. Таня все хотела врачом стать, а Наташа педагогом. Семеновна радовалась, глядя на них! Хорошие такие получились, слава Богу, что не в отца пошли! Жили они с Валей в одной комнате, а девчонкам другую отдали. Взрослые уже, свои у них секреты, свои дела. И сестры были, что называется, не разлей вода. Всегда вместе! Валя все удивлялась, как пролетело время! Когда же они выросли?
Пришла пора уже выдавать их замуж. А они и вышли. Не засиделись. Едва опомнились Валя с Семеновной! Ладно хоть было немного денег отложено! И приданое девочкам они готовили не один год. То одеяло прикупят, то покрывало, то чашки, то плошки, то полотенца. Все Семеновна складывала в свой большой деревянный крашеный шкаф. Иногда, когда никого не было дома, открывала, переставляла, перетряхивала. В те минуты радость была в ее глазах. Девочкам все собрали! А им пригодится. У них самих такой красоты в свое время не было, да и возможности купить тоже.
Прошли свадьбы одна за другой. «Растрясли» Валя с матерью все свои запасы. Город – это вам не село. Но получилось все честь по чести. И красавицы-невесты, и столовая, и машины «Волги» с куклами, и цветы. Не стыдно перед людьми!
И снова они с Валей остались одни. Хоть и болела душа у Семеновны, как не хотела она рушить их маленький мир, но все же думала, что зря она все-таки Валю отговаривала от отношений. Ну что ей сейчас сидеть с ней, старухой? Человека бы ей хорошего рядом.
Вот девчонкам какие хорошие парни попались. Наташе – Борис, а Тане – Валерка. Обе в институты поступили. Потом родили одна за другой. Наташа – Максимку, а Таня – Машеньку. И Семеновна сидела уже с правнуками. А то как же! Внучкам доучиться же надо! Кто они без образования? Вон Валька выскочила тогда замуж. И если бы не развелась с этим Петькой, чем бы все кончилось? Ладно хоть, потом все по уму сложилось. А у нее еще есть силы, да и дети уж не младенцы грудные!
Счастье свое встретила Валя в 40 лет. Когда уже и не ждала его, и не думала. С Анатолием Николаевичем Калашниковым она познакомилась, когда с коллегами-заводчанами ездили по обмену опытом. В другой город – Целиноград. Вот и случилось. Можно сказать, с первого взгляда. Анатолий Николаевич был заместителем руководителя огромного завода! Старше Вали на целых 15 лет, разведен… Как встретились, поговорили, так больше и не расставались. Открылась ему Валя, сама не знала почему, да и он честным мужчиной был. Больше не отпустил ее Толя от себя, так понравилась. Только и приехала Валя домой, чтобы рассказать о своем решении матери и дочкам да уволиться. Семеновна тогда так переживала, что в больницу попала. От нервов камень в почке пошел. Валя была с ней в больнице 2 недели. «Ну хоть ненадолго, да задержала дочь рядом, – втайне радовалась Семеновна! – Ну что ей там с этим стариком? Может, Валентина еще передумает? И еще в другой город собралась… Да еще так далеко».
– Старый он для тебя, Валя! – тихонько уговаривала она ее, совсем забыв, что хотела счастья для дочери. – Ну на кой ляд он тебе такой?
– Мамочка, хочется мне счастья, – просто сказала Валя, улыбнувшись. – Он очень хороший человек, любит меня, жениться хочет. За все эти годы ни одного такого человека для меня не нашлось.
– Лет десять поживете, а потом за ним ходить будешь! – бурчала Семеновна, держа одеяло у груди сухонькими пальцами, – «утки» выносить!
– Хоть 10 лет, хоть сколько! Зато счастливая буду, – сказала Валя. – Я и так всю жизнь одна. И ты тоже. Счастья женского и не знала. Ты уж прости меня, мама, но так получилось. Тебя подниму и уеду я. Но девчонки же тут остаются. Справятся. Мужья у них.
– Знала! Но Мишу убили, а я всю жизнь одна, сама, – не соглашалась Семеновна, тряся головой. – И ничего! Сдюжила! Тебя подняла, выучила, потом и девчонок!
И так уже пробовала Семеновна, и эдак. Валя как блаженная ходила!
– А вдруг девочки против будут? – с надеждой спрашивала Семеновна.
– У них уже свои семьи, мама, – сказала Валя. – А у меня одна жизнь. Живая я, мам, понимаешь? И счастья себе хочу.
Как выписали Семеновну, так уехала Валя к будущему мужу, хотя дочери тоже новость восприняли без энтузиазма. Семеновна стол собрала, пришли и Таня, и Наташа с детьми, зятья. Малышей уложили в комнате, а дочери с матерью в кухне собрались.
– Куда ты, мама, едешь? – возмущенно говорила Наташа. – А как же внуки? Нам твоя помощь нужна, а ты…
– Ну да, – вторила ей Таня. – Кому сказать – не поверят! У нас бабушка замуж собралась!
– Я еще живая, – отрезала Валя, – мне 40 лет. Вы семьи создали, а матери нельзя? Я вас вырастила, в люди вывела, дайте же и мне пожить!
– Тебе, между прочим, бабушка помогала, – отвернулась Таня с обидой. – А ты…
– А ты попробуй с двумя сразу, – парировала Валя. – А я посмотрю.
Так и не смогли они отговорить ее. Утром Валя села на поезд и уехала навстречу своему счастью.
Поженились они с Толей через 3 месяца. Расписались в ЗАГСе, да и все. Семеновна не поехала на бракосочетание, девчонки и подавно. Куда им с маленькими детьми-то? Но все же телеграммы поздравительные прислали. И на том спасибо.
Дали вскоре Калашниковым служебную квартиру, обжились. Свою-то квартиру Анатолий после развода оставил бывшей семье. Не заладилось у них что-то с женой. Валя не уточняла особо. Что прошлое ворошить? Да и Толя сказал:
– Эту страницу я перевернул, Валя. Обсуждать тут нечего. Теперь ты моя семья.
Дочь от Анатолия после его женитьбы отвернулась, предателем стала считать, не давала с внуком видеться. А какой он предатель? Разошлись-то они раньше, несколько лет назад…
Валя с удовольствием окунулась в заботы о своей новой семье. Она взрослая свободная женщина, почему бы и нет? Она тоже хочет быть счастливой! С удовольствием гладила сорочки мужу, готовила завтраки, квартиру в чистоте держала. Толя не мог нарадоваться. Оказывается, и в его возрасте можно снова прожить это чувство!
Глава 5
Устроил ее Анатолий к себе в завод, в лабораторию. Бабы невзлюбили ее, все зашушукались. Женился их Анатолий Николаевич! Такой видный жених, пусть и возрастной! Некоторые на него виды имели, а он! Взял и женился на какой-то приезжей, старухе сорокалетней! А сама-то она что? Глянуть не на что! Нос большой, глаза навыкате, одной красоты–то, что длинные густые волосы. Потом уже, узнав ее поближе, смягчились. Баба она умная и справедливая оказалась. Как начальница самое то – в положение входила, отпускала, когда нужно, замещала, но особо не баловала.
Валя старалась. Ремонт в квартире Калашниковы сделали, машину новую купили. К Семеновне в отпуск ездили. Просыпалась Валя и не верила в свое счастье. Разве так бывает? Это что, правда с ней происходит? Всю жизнь молодую одна провела, а тут…Можно сказать, на старости лет такое. Берегла Валя свое счастье как глаз. Не расплескивала, никому о нем не рассказывала.
А через 2 года внезапно забеременела. Не поняла сначала, думала, что заболела. А как узнала, ох и напугалась же! Что люди-то скажут! Беременна в таком возрасте! А мать? А дочери? Она сама бабушка! Вот тебе и бабушка… Совсем не ожидала она такого. Но зато Толя как обрадовался!
– Рожать, Валечка, обязательно будем рожать! – радостно сказал он, буквально задушив ее в объятиях. – И никаких! Родителями будем! Пусть мы возрастные, ничего, вырастим! Не каждому такое счастье выпадает, тем более на старости лет!
– Страшно, Толя, – только и сказала Валя испуганно. – Возраст. Смогу ли?
– Все сможешь! – горячо заверил ее Анатолий. – Все будет хорошо! Я рядом! Лучшего врача найдем, не волнуйся только!
Беременность нелегкая была. И отеки тебе, и давление. Почти весь этот период на больничном Валя провела. Одно время так худо было, думала, что не выдержит, а потом, в самом конце, вроде легче стало, как форточку открыли, задышала. Толя во всем помогал, в больницу к ней бегал постоянно. Рожать самой врачи не разрешили, говорили, что старородящая, риски… В ноябре прооперировали Валю, и на свет появилась девочка.
Написала Валя Семеновне только после того, как Веру родила. Стыдилась признаться матери. Верой дочку Толя назвал. Имя красивое! Гордое! Вера Анатольевна! Семеновна в шоке была. Родила! Ребенка! Валя! В таком возрасте! Дочери крутили пальцем у виска, дескать, мать сошла с ума. Какой ребенок в 43 года? Кому?
Приехали показать внучку Семеновне через год. А до этого только фотографии слали в письмах. Семеновна вытирала слезы. Вера-то – вылитая Валя в детстве! Но радовалась: окружена девочка любовью и заботой. Все самое лучшее ей давали родители, а сейчас у людей совсем другие возможности. И по счастливым глазам Вали Семеновна понимала, что все у дочери очень хорошо. Ну и слава Богу! Они без нее тут тоже не пропали. Семеновна была у внучек «на подхвате», со всем они вместе справлялись.
Пока Вера была маленькой, они с мамой летом ездили на пару недель к Семеновне на поезде. Папа всегда был занят работой, так что ездили они одни.
Верочка плохо помнила отца. В памяти стоял только его образ, смех, пронзительный взгляд и запах его одеколона – горьковатый как запах раздавленных цветов. А еще ощущение какой-то бесконечной радости и счастья, от которого захватывало дух. Папа любил ее и очень баловал. Когда она родилась, ему было 58 лет. Вера очень им гордилась. Отец войну прошел. Мама столько о нем рассказывала. Где-то отголосками в памяти вставало ее клетчатое коричневое пальто, банты и лаковые туфли, в которых они гуляли с папой по парку. Она помнила тепло его большой руки, которую Верочке не хотелось отпускать. Папа катал ее, захлебывающуюся от счастливого смеха, на качелях и сам улыбался, глядя на нее. Потом они шли есть мороженое в кафе «Мираж», расположенное прямо там, в парке, и пить обожаемый Верочкой лимонад «Буратино».
До сих пор она ощущала на губах тот вкус. Вкус счастливого детства. Еще Вера помнила, что, когда они жили в Целинограде, папа принес однажды целую корзину фруктов. Финики, хурма, апельсины, орехи, виноград. Желтый, как запотевший. Проведешь пальцем – полоса. Сладкий как мед! И еще принес такой огромный арбуз, которого она никогда раньше не видела! Как рада была Вера! Папа казался ей настоящим гигантом, защитником и главой семьи. И мама всегда с большой любовью смотрела на него…
Вере было 5 лет, когда его не стало. У него во сне остановилось сердце. И Валя осталась одна. С ребенком, в чужом городе. За Анатолием она жила как за каменной стеной. Но он ушел. Пришла пора жить им с дочкой самостоятельно. И она немолода, но расслабляться и горевать ей нельзя – не дай Бог что, кто будет с Верочкой?
Родственников отца они не знали, с сестрой его Валя не общалась никогда. Дочка Толи, несмотря на развод родителей, считала Валю разлучницей, а отца – предателем. На похоронах к Вере даже не подошла. О себе Валя уж и не думала. А Вера ей родная кровь все-таки.
Вера хранила в последнем ящике стола папин диплом об окончании института, его ордена и свидетельство о его смерти. В папке, любовно подписанной «Папа». Хоть бабка порой и ругалась, нелестно высказывалась об Анатолии, Вера твердо считала, что это ее история, и отказываться от нее нельзя. И мама говорила ей, что нельзя забывать папу! Рассказывала со слезами, что он для нее живой и она его очень сильно любит. Это единственный человек, с которым она была по-настоящему счастливой, познала радость позднего материнства. И она была ему очень благодарна за дочку.
Вере в силу возраста было пока сложно это понять. Она только понимала, что прогулок с отцом больше не будет. Подарков, его внимания… Верить в это не хотелось. Ей хотелось думать, что он просто уехал надолго…А может, это все неправда, и он еще вернется? Как в сказке. Бывает же!
Валентина всегда прививала дочери добрые воспоминания об отце. Он был не только заботливым, но и мудрым человеком.
В этой же папке с орденами и свидетельствами Вера хранила и свой дневник, в котором она потом, чуть повзрослев, записывала все то, что она помнила об отце по рассказам матери. Чтобы не забыть. Вера цеплялась за эти драгоценные воспоминания, это было все, что у нее есть. И записывала, потому что боялась, что они теряют четкость. И еще там хранились ее неотправленные письма маме. Вера считала, что ей повезло. Не у всех были такие хорошие отношения с мамой и в целом счастливое детство. Все перевернулось после смерти отца и их переезда с мамой в другой город, к бабке.
Часто перед сном вместо сказки Вера просила маму рассказать, какой был папа. И Валентина рассказывала, едва сдерживая слезы. Она прижимала к себе Веру, обе плакали. Так и не смогли смириться с этой утратой.
После смерти отца Вера придумала себе игру: сидела на кровати и проверяла сама себя, насколько хорошо она помнит лицо папы. Представляла его глаза, нос, подбородок, волосы. Но годы шли, она играла все реже и помнила все меньше и меньше. Черты лица размылись, и она забыла его голос. Совсем.
Вера плохо помнила и день похорон. В памяти сохранилось только то, что не могла она понять, почему папа так долго лежит. Он же всегда такой бодрый, такой легкий на подъем, срывающийся на свой завод по одному звонку. И дома не сидел – то в парк, то на работу, то в театр кукол. Все хотел успеть показать Вере.
Было много людей, все подходили к окаменевшей от горя и утраты маме, жали руку, говорили, чтобы в случае чего Валя звонила в любой момент, обещали помощь. Но прошло немного времени, и Валя с Верой остались одни, оказались полностью предоставлены сами себе. Те люди, что обещали помощь, помочь ничем не смогли. Валя вообще их больше никогда не видела.
Семеновна, узнав, твердо сказала, чтобы возвращались. Но Валя не решалась уехать. Как все бросить? Тут своя квартира, да и Вера учится. И Толечка тут похоронен.
Но переехать пришлось. И квартиру оставить. С работу Валю «выжили». Времена такие настали, казахи в Целинограде восстали против русских, и Вера с матерью, опасаясь гонений, все же переехали к бабушке в Ольгинск. С двумя чемоданами, бросив все в городе. И ковры, и мебель. Особенно горевала Вера, что ее новенький велосипед остался на балконе. Мама ей только недавно его купила. Валя переживала. Все зарабатывали с Толечкой сами, а забрать нельзя было – долго это все оформлять, контейнер заказывать, а время было дорого. Взяли только необходимые вещи, сбережения, альбомы с фотографиями. Валя чувствовала, что больше никогда не вернется в свой дом, где она была так счастлива. Не осталось от того счастья ничего…
Глава 6
Семеновна качала головой и сетовала. Это же надо! Столько добра бросили…Эхма! Ну ладно хоть сами пожили.
– Что же это творится, всю жизнь жили все нации в мире и ладу, а сейчас чего случилось, что они так взъелись? – все спрашивала она у дочери.
– Такая жизнь пошла, мама, – со вздохом отвечала Валя. – Кто их знает? Плохого мы им не делали.
Семеновна была, с одной стороны, рада. Все теперь не одной куковать. Правнуков приводили к ней, но сил сидеть с ними было уже маловато – дети скорые, шаловливые. Семеновна все боялась не уследить. Не дай Бог что случится! Потом проклянут! В гости – пожалуйста, а чтоб с ними, уже нет. Ей бы самой до себя…А тут Валя с девочкой-подростком. И Вера какая-то… Хотя вроде ничего, тихая, послушная, все с книжками какими-то сидит. Старшие-то совсем другие были, как все обычные дети.
Вера была очень похожа на маму, как и ее старшие сестры. Семеновна смеялась:
– Вот ты, Валя, постаралась – родила три своих копии. Вера с Танюшкой одно лицо прямо. Светленькие!
И Таня, и Наташа уже по второму ребенку родили. Все боялись, вдруг двойни, но ничего, «пронесло», как говорится. У Наташи появился мальчик Дима, а у Тани – девочка Катя. И когда-то маленькая семья все больше разрасталась.
Веру оформили в школу, а Валентина снова устроилась на завод. Вера очень боялась своих новых одноклассников. А если не примут ее?
– Эх! – с тоской думала она. – Вот училась бы и училась в своей старой школе, со своими любимыми учителями, общалась с друзьями. Ни к чему эти все перемены!
А Валя словно и не уезжала, коллектив был почти весь старый. Ее помнили. Сработались хорошо.
И началась у Калашниковых другая жизнь. Валя хотела сделать ремонт в квартире – все у мамы было уже такое старое, пожившее. Откладывала деньги. Но судьба распорядилась по-другому.
Они с Верой были очень близки. Девочка не доставляла особых хлопот. Отлично училась, поведение хорошее. Учителя ее выделяли.
– Вера, главное для тебя – учиться, – говорила Валя. – Время такое, специалисты нужны родине. Закончишь институт, пойдешь работать, квартиру дадут. Сейчас все для молодых специалистов!
– Но я же учусь, мама, – говорила Вера.
– Да, ты у меня молодец! Не такая, как современные девочки, – Валя прижимала к себе Верину голову со светлыми волосами и целовала в макушку. – По-другому и быть не могло! Папа бы тобой сейчас так гордился!
Вера много читала, была всесторонне развитой. Вале всегда было интересно проводить с ней время, слушать музыку, обсуждать прочитанные книги, узнавать ее мнение. Вера была рассудительная, вдумчивая. Несмотря на свой юный возраст, имела свое мнение. Они ходили в кино или в кафе «Соки-мороженое». Валя возилась с внуками, Вера – с племянниками. Всегда вместе. Они очень любили быть вдвоем. Старшим-то сестрам некогда особенно было вести разговоры с мамой и Верой, им в основном помощь с малышней была нужна. А Вера была отдушиной Вали. Какое же счастье, что она родила ее!
Болезнь они проморгали. Никто и не думал. Однажды Валя упала в обморок прямо на работе. Особо не напугалась, быстро пришла в себя. От вызова «скорой» отказалась. Ну мало ли, духота, не поела вовремя. Да еще по женской части что-то шалило с недавних пор – то в жар, то в холод уже долгое время бросало. Гормоны, наверное. Угасает женская функция, у всех так. Валя не придала значения. Что теперь, по каждому чиху к врачу бежать? Все женщины через это проходят. И она справится. Витамины нужно пропить! И отдыхать больше! Но после второго раза встревоженная Валя все же пошла к врачу.
Врачиха у них на участке хорошая была – въедливая такая, скрупулезная, все-все выспросила. Обследование назначила. Чтоб уж все проверить и исключить. И успокоиться. А как обследовали, сказали, опухоль… Валя чуть снова в обморок не упала! А главное – оперировать нельзя, глубоко засела, да и опасный участок мозга. Никто не брался.
Валя была огорошена. И что теперь делать? Одно дело – голова болит. Выпил таблетку, и прошло. А тут…И как сказать маме, Вере? Господи! И никто не знает, сколько ей осталось!
Плакать при них Валя не могла, молчала-молчала, но сил держать в себе больше не было. Они должны знать. Но язык не поворачивался сказать такое. Вера в силу возраста ничего не замечала. Но Семеновна приметила, что с дочкой что-то не так. Как-то раз, пока Вера гуляла во дворе с соседкой Олей, Семеновна вошла в комнату дочери. Валя, думая, что ее не слышат, тихо плакала в подушку, ей не хотелось, чтобы ее видели всю в слезах. Увидев мать, она вскочила.
– Мама? Что? – она наскоро вытирала пальцами глаза, смахивая слезы.
– Говори! – потребовала Семеновна. – Я все вижу. Не глупая. Что с тобой происходит?
– Больна я, мама, – призналась Валя. – И ничего сделать нельзя…
Семеновна едва не задохнулась, услышав это. В голове все помутилось. Что теперь делать? Она бухнулась на стул рядом и зарыдала, чего не делала уже много лет.
– Валечка…Дочка…Да как же это? – вопрошала она, рыдая.
Они обнялись и плакали уже вместе.
– Мамочка, – сказала наконец Валя, уже устав от слез и вытирая мокрый покрасневший нос. – Если что со мной случится, ты только не бросай, пожалуйста, Верочку. Как сможешь…Не отдавай в детдом. Она очень мне дорога. Младшая моя. Память о Толечке. И мала она еще. Нужен ей человек рядом…Наставить, помочь.
– Ты что такое говоришь? – возмутилась Семеновна, высмаркиваясь в платок. – Кто ее бросит?
– У девчонок семьи, ребятишки, им не до нее, – тихо сказала Валя. – Ты уж досмотри, мама…
Валя угасала медленно. Приступы, обмороки стали обычным делом. Вера и бабка уже смирились, привыкли, знали, что делать. С работы Вале пришлось уйти, инвалидность успела оформить. Семеновна снова стала главой семьи. Валя слабела. Сначала ослепла на один глаз, потом и слышать стало слабо. Семеновна была в ужасе. Это куда годится такое? Она, старуха, живет, а дочь ее, Валечка…Это точно ее эта поздняя беременность спровоцировала! И не сказала ведь ничего она, Семеновна. Отговорила бы ее рожать! И прожила бы Валя больше…Прямо как-то ненавидеть стала Семеновна и зятя, и Веру. Это точно из-за них! Придиралась, отчитывала Веру. И покойному уже Анатолию тоже доставалось. А ничего не понимающая Вера сидела рядом с мамой, держа ее за руку, и глотала слезы – так было страшно. Ее веселая, добрая, самая любимая мама… Ее скоро не станет? Как же она будет жить без нее? Четырнадцатилетняя Вера не понимала, но очень надеялась: вдруг мама все же выздоровеет? Есть же Бог? Он поможет маме, чудеса ведь случаются. Она купила в киоске с газетами календарик с иконой, каждый вечер перед сном складывала ладони и просила у Бога, чтобы мама выздоровела.