Древний Воронеж

Картошкой, огурцами да помидорами с могильников скифских царей питались в трудные и голодные послевоенные годы немало жителей окраин Воронежа.

«Усиливающаяся распашка территории могильника, дальнейшая застройка требуют скорейшего доследования памятника», – пишут о Частых курганах А.Ф. Шоков и Д.Д. Леонов.

Весьма любопытны выводы по археологическим памятникам Подонья и, в частности, Воронежского края.

«1. Территория Воронежского края, – пишут А.Ф. Шоков и Д.Д. Леонов, – была искони заселена людьми. Древность этого заселения связана со временем последнего (вюрмского) оледенения Европы (около 50 тыс. лет до н.э.).

А.Ф.Шоков

2. Во время последнего оледенения Европы, угасающие ледники которого находились далеко от нашего края (на расстоянии 500-600 км), здесь сухая, холодная степь сменялась лесотундрой, и на территории края существуют первые известные нам поселения первобытных людей.

3. Начиная с конца ледникового периода (около 25 тыс. лет до н.э.) жители местного края – охотники, собиратели – заселяли берега Дона, имели оседлый образ жизни и в общественно-историческом отношении находились на средней ступени периода дикости».

Со средней ступени дикости охотники-рыболовы поднимаются к высшей ступени дикости, а затем уже скотоводы-земледельцы поднимаются еще выше к средней (1-е тыс. до н.э.) и высшей ступени варварства (VIII-X вв. н. э.) Это славянские племена, не откуда-то пришедшие и не бродячие орды охотников, а устойчивые поселения. «И кроме того, они занимались не только охотой и рыболовством, но и мотыжным земледелием, чему способствовали вполне природные условия местного края. Все это в известной степени подтверждает и археологический материал, собранный в нашем крае: в отличие от других мест восточного полушария, на территории нашего края исключительно пастушеских племен, ведущих кочевой образ жизни, не было.

«…Что касается славянского периода, то, вопреки некоторым мнениям, жители этого периода – славянские племена – также не пришли сюда откуда-то с севера или юго-запада, а были исконными жителями бассейна Дона», – делают вывод ученые.

Закончилась кровопролитная война, и надо было залечивать раны, нанесенные фашистами. Людям не хватало элементарного: жилья и еды. Ютились под рухнувшими стенами домов, в подвалах; да и голод 1947 года скосил тысячи ослабленных войною людей. Ходили в одном платье, что выдали на фронте, замены не было. «На работу и на танцы хожу я в гимнастерочке», – шутили отставники. Еще более ужасная картина была в русской деревне. Серые «кухвайки», кирзовые сапоги, домотканые штаны, шапки-малахаи. Бедность жуткая. Сидели на одной картошке да лебеде. Но исконно русская вера, что все это пройдет, схлынет, настанут лучшие времена, была неугасимой. Во многих семьях взамен погибших рождались новые молодые русичи, рыжие да конопатые. По пять, десять и более детей в семье было обычным явлением русской послевоенной деревни. Восстановление городов и сел, темпы строительства потрясали. Рушились старые мазанки, соломенные хатки, появлялись новые дома с электричеством, газом, радио и прочими бытовыми благами, строились новые заводы и фабрики, дороги, школы и больницы. Тысячи молодых людей ехали осваивать целинные земли, на комсомольские ударные стройки. Русь расцветала.

10. Экспедиция П.Д. Либерова

И вновь «Частые курганы» манят к себе археологов. 1954 год. Раскопками руководит Петр Дмитриевич Либеров (1904-1983)[4 - Петр Дмитриевич Либеров – доктор исторических наук, известный российский археолог. В 1954-74 гг. возглавлял Воронежскую лесостепную скифскую экспедицию. Основные научные интересы: древности скифского времени, эпохи бронзы лесостепного Подонья. В 1961-1971 гг. – заместитель директора ИА АН СССР.], славящийся своей пунктуальностью известный российский археолог, возглавляет Воронежскую лесостепную скифскую экспедицию.

«Наши работы в урочище «Частые курганы», – пишет видный археолог, – показали, что наряду с курганами эпохи раннего железа в могильнике встречаются курганы эпохи бронзы». П.Д. Либеров четко локализует их: «Курганный могильник в урочище «Частые курганы» расположен на высоком плато с широким обзором местности в сторону поймы р. Дон в северо-западной части Воронежа. В дореволюционное время курганный могильник находился на расстоянии 4-5 км от центра города. Ныне кварталы города подошли вплотную к могильнику, а на самой его территории находится аэродром» (имеется в виду здание и территория старого аэропорта, расположенного близ памятника Славы по ул. Хользунова).

П.Д. Либеров сожалел, что многие курганы были повреждены во время войны. Тем не менее, его экспедиция раскопала 6 насыпей на «Частых курганах» и 6 поселений у сел Подгорное и Подклетное. Было найдено множество ценной посуды скифского периода, остатки человеческих костей, бронзовое шило, нож и игла с ушком, лежавшие, по-видимому, в деревянной коробочке, железный наконечник стрелы. В кургане № 2 был найден каменный пестик для ступы, которым пользовались скифские женщины для растирания зерен и мака. Сама ступа, видимо, раскололась. Надо сказать, что воронежская ступа – родная сестра египетской, древнегреческой и др.

В других курганах было обнаружено немало предметов того же «звериного стиля». Это бронзовая бляха в виде головы кабана, 17 золотых бляшек с изображением кабаньей головы, серебряное скульптурное изображение медведя, бронзовая бляшка, изображавшая лежащего волка, бляха из белого сплава в виде головы лося и т.д. Древний скиф наслаждался, любовался окружающей природой и ее обитателями. Только добрый и сильный человек мог изваять знакомые образы диких животных, живущих рядом. «Вся эта чудная местность, – восторженно восклицает П.Д. Либеров, – заключена между большими селами – Подгорное и Подклетное, – находящимися одно от другого на расстоянии около 5 км. Легко можно представить себе, насколько был удобен для расселения и благоприятен для занятий земледелием, скотоводством и рыбной ловлей этот уголок в эпоху бронзы и раннего железа!»

Параллельно с экспедицией П.Д. Либерова на другом конце города с восточной стороны, близ моста через р. Воронеж у Отрожки трудились воронежские археологи-сотрудники областного краеведческого музея. И вновь были сделаны интересные находки, относящиеся к эпохе бронзы. Раз уж речь зашла о ступе как одном из наиболее древних орудий труда человека, позвольте, уважаемый читатель, остановиться и более подробно рассказать об этом незамысловатом на первый взгляд, но нужном крестьянском чуде, повсеместно встречающемся на земле воронежской.

11. Ступа

Итак, перед вами ступа – древнейшее орудие крестьянина-землепашца. Применялась она практически круглый год. В ступу засыпалось зерно – рожь, пшеница, овес, ячмень – и путем удара пестом дробилось на мелкие части, вплоть до получения муки.

Ступа – прообраз ветряных мельниц средневековой Европы и Руси. Ею пользовались египтяне, греки, римляне, византийцы, русы, славяне. Первые ступы были из камня. Когда появились мельницы, на них обычно ставили ступы мельничные – широкие, массивные дубовые колоды, вытесанные из дуба-кряжа, в которых толкли зерно окованные металлом песты-толкачи. Таким образом получалась мука и отходы птице и скотине.

Слово «ступа» на санскрите, одном из основных древнеиндийских языков, существовавших в I в. до н.э., означало «куча земли, камней», хранилище реликвий. Формы полусферической ступы применялись в индийской и непальской архитектуре. В.И. Даль пишет: «Ступа – старинное стенобитное орудие, таран, баран. Тяжелая колотушка, кий, трамбовка, ручная баба для убивания земли; здесь ступа принимает значение песта. Неуклюжий, тяжелый, неповоротливый человек, особ. баба; лентяй, увалень, тяжелый на подъем».

Ступа упоминается в русских летописях IX века: «Манна же аки семя, а обличье его яко лед бело, и исхожаху люди и сбираху, и меляху, и в жерновах толчаху и в ступах и варяху».

«Ступою» назывался охотничий силок на тетеревов, рябчиков и даже глухарей, употребляемый в XV-XVIII веках. Это была искусно сплетенная из прутьев ловушка, севши на которую, птица проваливалась вниз.

«Как бы не так! – противилась ведьма, Баба Яга в русских сказках. – Лучшего летательного аппарата, чем ступа, сроду не придумаешь!» Как правило, ведьмы вылетали на ступе через дымовую трубу в ночь на Ивана Купала, направляясь на Лысую гору под Киевом (хотя в Воронеже и своя имеется), дабы справлять там шабаш и вредить людям.

М. Забылин в книге «Русский народ» описывает древний обычай, называемый «Толокчи в ступе», который якобы отгонял нечистую силу:

«Накануне Купала, вечером, девушки, собравшись к одной из своих подруг, толкли в ступке ячмень, распевая песни. На другой день поутру из этого ячменя варили кашу, называемую кутьей, которую вечером того же дня, заправивши маслом, съедали. После того, взяв от телеги передние колеса, схватившись руками за оглобли, возили на оси некоторых из подруг по селу и по полям с песнями. Такие поездки совершались до утренней росы. Причем девушки умывались этой росой, чтобы быть красивее и здоровее».

И ведь верно, как утверждает современная медицина, умывание утренней росой, ходьба по утренней росе лечит многие болезни. Человек после этих процедур ходит легкой поступью, не ходит, а летает.

Пришлось и мне как-то в молодости столкнуться с этим древним орудием труда. Как-то весной 1963 года я, выпускник средней школы, рыбачил на Инютинке, неподалеку от отроженских луговых озерков. (Воронежское водохранилище, затопившее впоследствии эти места, тогда еще не построили). Вижу, несколько мальчишек ловят в озерке сеткой-«топтухой» рыбу. Обычно во время половодья из реки Воронеж и Инютинки в такие озерки, овражки заходило немало рыбы.

И вот краем глаза наблюдаю, что-то у пацанов не заладилось, какое-то волнение меж ними произошло. Подхожу поближе и вижу, как мальчишки с натугой тянут, чуть ли не рвут сетку, а вытащить ее не могут. Пришлось раздеться и лезть к ним на помощь. «Топтуха» краем зацепилась за что-то и не поддавалась. Ощупывая руками скользкий предмет и помаленьку очищая его от тины и грязи, мы наконец-то извлекли на свет Божий метровое бревно.

«Фу, гадость вонючая!..» – пнул его старшой. А от бревна действительно шел противный запах болотного газа.

«Дядя, дядя, глянь, а у него зелезяка!..» – вдруг завопил меньшой, носивший ведерко с рыбой. Рыжий и конопатый, с небесными глазами, он постоянно лазил своим пальчиком куда надо и куда не надо. Вот и на сей раз не успели мы и глазом моргнуть, а он уже отковыривал глину с деревяшки.

Пришлось тащить мокрое и тяжеленное бревно на берег Инютинки. Залезли в теплые, прозрачные воды речушки, отмыли, отчистили от грязи склизкую поверхность, вытащили на лужок – и ахнули. Нашим лазам явилось ладное, изготовленное человечьими руками деревянное чудо. Деревянный ствол, видимо, дубовый, металлические обручи. Нижний, более широкий, весь проржавел и от длительного хранения вскоре треснул. Верхний же ободок был изготовлен из цветного металла. На нем отчетливо был выдавлен крест. Под крестом на дереве смутно чернели какие-то знаки. Мокрой тряпкой протерли их, и я отчетливо увидел древние буквы в три ряда.

В начале текста была начертана буква, похожая на нашу «А», но несколько другая. Кроме этого были еще две, на мой взгляд – незнакомые: одна в виде змейки «З», другая – похожая на твердый знак буква «Ъ». Положение наше усугублялось еще и тем, что ни листка бумаги, ни ручки ни у кого не было. Тем не менее, я, как будущий историк, запомнил еще несколько букв. Это: «О», «В», «Г», а также «Н», «Ж» и «Ш». Попытки каким-либо образом прочесть, расшифровать текст закончились безрезультатно.

Не менее загадочной выглядела и верхняя часть бревна, из которой торчало более узкое деревянное изделие.

«Ба, да это же ступа!» – воскликнул невесть откуда взявшийся и подплывший к нам на плоскодонке заядлый рыбак дядя Боря, живший в лесу за Лысой горой. «Хазаром» кликали его местные жители – за черные, арабские глаза, крючковатый нос и такую же смоляную, жуковую бороду.

«А вот и пест в ней!..» – воскликнул он и с трудом вытащил из бревна что-то наподобие рукоятки. «Ну-ка, мальчишки, отмойте его».

И продолжал, постукивая указательным пальцем по ступе: «Дуб мореный, крепости необыкновенной, высохнет – гвоздь не забьешь. Из дуба мореного в старину трубки для курева, подсвечники, ручки дверные и прочую красоту местные краснодеревщики вытачивали. Давайте мы ее оставим на бережку до завтра. А лучше всего под куст положите, пусть она подсохнет маненько, а завтра утречком приходите, мы ее и заберем», – направился он к лодке. «Да не забудьте мешки, веревки, ремни с собою взять!» – крикнул он нам на прощанье, умело правя веслом.

Наутро, чуть свет, вооружившись веревками, двумя мешками, взяв у соседа, цыгана Яшки, вожжи напрокат, я был на берегу Инютинки. Но, увы, ни ступы, ни дяди Бори, ни пацанов на месте не оказалось. «Может, кто-то спихнул ее в реку?» – подумалось мне. Обшарив дно, я желаемого так и не обнаружил.

«Эх, дурья башка! – костерил я себя, возвращаясь домой. – Снова накололи, ищи теперь ветра в поле». Более всего в похищении ступы я грешил на дядю Борю. «Пацаны не в счет, малы еще», – думалось мне.

И вот как-то на автобусной остановке встретились мы с дядей Борей. На мой вопрос о пропаже, он, выпучив глаза, стал клясться и божиться, что не брал и ни сном ни духом не ведает о ней. «Да ты че, не веришь?» – лез он мне в душу. Про таких говорят: «Не пойман – не вор».

Прошло еще несколько лет, и от знакомых я узнаю, что дядя Боря купил себе машину, а вскоре и квартиру в Березовой роще. Сказывают, нашел клад монет то ли на Рыбачьем, то ли на Лысой горе. Кто знает?..

В заключение нашего небольшого рассказа о ступе приведу лишь небольшую часть русских пословиц, поговорок, словосочетаний, так или иначе связанных со ступой.

«Его в ступе заставь толочь, так он и дно прошибет» – дурак.

«Его ведьма в ступе высидела» – брань, ругань.

«Ее и в ступе не утолчешь» – упрямая баба.

«Без ступы – шагу не ступишь».

На Руси существует немало сел и деревень, чьи названия связаны со ступой. Так, в Подмосковье с 1507 года существует починок Ступинский, позже город Ступино, в нашей области под Рамонью имеется поселок Ступино. В летописях упоминается древнерусское имя Ступа.

Читатель, рассматривая нашу «домашнюю» ступу, возразит: дескать, подобная ступа требовала больших физических затрат, да и производительность ее была весьма низкой. Полностью согласен, но ведь и огонь древние добывали путем трения палочки о дерево. Но и здесь славяне нашего края показали довольно высокий уровень земледелия. Они сделали шаг вперед.

А.З. Винников[5 - Профессор Анатолий Захарович Винников родился в 1940 г. в г. Орджоникидзе-град Брянской обл., в 1959 г. поступил на историко-филологический факультет ВГУ. В 1964 г. закончил истфак ВГУ. В 1964-65 гг. служил в Советской Армии, затем работал в ПТУ №4. В 1966 г. – лаборант кабинета археологии ВГУ. Кандидатскую диссертацию защитил в 1974 г., в 1991 г. защитил докторскую диссертацию, а в 1993 г. получил звание профессора. Исследовал практически все памятники на р. Воронеж. Винников А.З. – ведущий специалист по средневековой археологии Подонья. Наиболее известны его труды по проблематике роменско-боршевской и салтово-маяцкой культур раннего средневековья. Заведующий кафедрой истории средних веков и славяноведения ВГУ.] и А.Т. Синюк**[6 -

Профессор Арсен Тигранович Синюк – известный российский археолог, выпускник Воронежского госуниверситета. Ведущий исследователь неолита-энеолита-ранней бронзы лесостепного Подонья. Заведующий кафедрой отечественной истории ВГПУ. Бессменно руководит археологической экспедицией Воронежского педуниверситета. Кроме этого, Арсен Тигранович – поэт, пишет бардовские песни, издал несколько сборников стихов, рисует. В подготовленной совместно с А.З.Винниковым книге «Дорогами тысячелетий» все иллюстрации выполнены Синюком А.Т.]пишут: «Важным показателем степени и качества развития земледельческого хозяйства являются орудия труда. К сожалению, их обнаружено чрезвычайно мало: наральники для обработки почвы, серпы, коса для уборки урожая. Одним из показателей земледельческого хозяйства также являются орудия для размола зерна. Это прежде всего жернова. Они встречены на Титчихинском городище, несколько жерновов происходит с Большого Борщевского городища. Обломки жерновов выявлены и на Животинном городище». На всех памятниках они обнаружены за пределами каких-либо построек. Лишь на Большом Борщевском городище жернова находились в полуземляночной постройке, которую авторы раскопок обозначили как помещение для размола зерна (мельницу).

Дотошный читатель спросит, почему же мельницы были не в каждом городище, не в каждом селище? Дело в том, что мельница сама по себе, вернее, ее строительство и обслуживание, требовало немалых затрат, прежде всего, большого количества отборной древесины. А для этого нужны были высокопрофессиональные работники. Легче было привезти на мельницу за несколько верст десяток-другой мешков зерна и вскоре получить муку. Так оно и происходило на практике. Вспомним эпизод драки между тавричанами и казаками возле мельницы в Вешках в «Тихом Доне» М. Шолохова. Тавричане-«хохлы» привезли зерно на Вешенскую мельницу, видимо, славящуюся своим качеством, за несколько десятков верст. По логике вещей думается, что после драки с казаками, закончившейся угрозами поджечь мельницу, они были бы вынуждены либо построить свою мельницу, либо найти другое место для помола зерна.