Багровый мир. Часть 2

– Изумительно непростое решение для смертного, Лахрадж. С умыслом спасителя, ты пожертвовал больше, чем те, кто славит мое имя, ведь только удушающая тяжелая скорбь создает жертву из утраты. Ты воистину силен. Столь крепкая воля достойна поощрения, а посему я избираю тебя, как воина Высшего Царства. Я прекращу твою боль, наделю небывалой силой, чтобы ты отомстил за гибель своей семьи. Да, справедливая месть должна свершиться. Пускай твоя ярость утопит залы правосудия в крови. Ты сполна заслужил этого возмездия. Взамен же я прошу лишь одного: будь мстителем Высшего Царства и моим преданным воином.

Пересушенные губы, в трещины которых затекла кровь, беззвучно разомкнулись. Не имея голоса, лишь мысленно, эльф ответил: «Дай мне силу. Я разорву их».

– Вкуси же ее, Лахрадж! Пей ее, изрыгай безжалостной карой на недостойных! Умри смертным и воскресни вечным! Да будет так.

И тогда тело мужчины охватило алым свечением. Гнойные нити на правом плече с треском порвались, оросив пол мелкими желтыми брызгами. Из тухлой плоти полезла новая когтистая конечность. Эльф с хрустом бился в конвульсиях, на его груди и плечах вспыхнули привычные Корвилле похожие на лаву рисунки, а из лба потянулись рога. Кожа на лопатках вздулась и лопнула, дав распахнуться широким перепончатым крыльям. Мужчина стал на колени и зарычал, обнажив уже не эльфийские острые клыки. В этот момент окровавленные глазницы зажглись светло-зелеными огнями.

Теперь это был тот самый Обвинитель. Искаженный злобой и презрением. С шумным выдохом он выпрямился, и багровые слипшиеся волосы растрепано спали ему на спину и ключицы.

– Ты оказался жаднее, чем я думал, – посмеялся голос Аганна вокруг мужчины.

– Я хочу больше! – требовательно рявкнул тот, его рот искривился ухмылкой предвкушения. Он сжал перед собой кулаки уже здоровых окрепших рук, и из запястий полезли острые шипы, загибаясь в сторону локтя полумесяцами лезвий.

Обвинитель схватил прутья решетки и разогнул их, будто те были сделаны из сырой глины. Он вышел, даже не обернувшись напоследок на маленькие сожженные тела.

«– Думаю, ты уже догадалась: он перебил здесь всех. И демонов, и даже эльфов, которые еще оставались заключенными в камерах. Разошелся парень».

После слов Самеди, Корвилла уже наблюдала, как Обвинитель в оскале быстро расправляется с демонами, полосуя их оружием на руках и сжигая пламенем. Тела ложились у его ног обезглавленные, с отрубленными частями, черные и дымящиеся.

Наконец, он оставил лишь четверых. Культисты были пойманы в первую очередь, и заперты в одной из камер. Обвинитель выломал им локти и стопы, лишив возможности передвигаться и колдовать.

С каким же наслаждением он впитывал их удивление, перетекающее в панику, когда маги увидели, кого избрал их обожаемый Аганн вместо них, преданных слуг.

Взгляд, осознающий тщетность стараний… в нем видно разрушение надежд. Частица за частицей, осыпающихся вниз, во всепоглощающую трясину непрощения. Каждый из почитателей посвятил служению большую часть жизни, без устали работая над своими умениями, черпая знания отовсюду, от куда возможно. Рискуя и жизнью, и свободой, они всей свитой совершали кошмарные деяния ради шанса, который, как им казалось, абсолютно точно был у каждого. Но за все их труды наградой стала безответность. Разрушительное предательство – избранным нарекли не верного слугу, а полудохлого пленника-калеку…

Первой он вытащил девушку. Демон схватил ее за волосы, словно надоевшую шлюху, и поволок в зал суда, где на пепелище из останков возвышались каменные овальные врата в виде двух слитых силуэтов.

– Пожалуйста, прости! Я умоляю тебя! Пощади! Ты ведь лучше, чем мы! – разрыдалась демонопоклонница, когда ее прижали к чаше, заставив смотреть на кровавое днище.

Обвинитель прижался губами к ее уху и улыбнулся:

– Я намного… намного хуже, чем вы. И именно я теперь в праве судить вас за все совершенное. Без права на обжалование вы приговорены стать жертвами собственного ритуала.

– Ты ведь герой! Сжалься…

Когти демона прогладили ее шею, оставляя грубый рваный след. Девушка вскрикнула и начала захлебываться, выталкивая из себя в чашу кровь, судорожно пытаясь достать рану изувеченными руками.

– Герой? – хмыкнул Обвинитель и зло рассмеялся.

Вскоре участь девушки разделили и остальные маги. Каждый склонился над своей чашей безжизненным телом, пуская по желобам горячие ручьи. Демон упивался их предсмертным страхом до последнего, пока не угасли искры в их взгляде.

Не только кострище, весь город запылал, очищаясь от трупов. Силуэты изваяния застонали и оторвались друг от друга, став на колени, будто ожившие. Между их пятками, там, куда собиралась жертвенная кровь, начал распускаться рубиновый бутон, открывая проход в чертог Высшего Царства.

«– Он помнит все это? – спросила Корвилла. – Как появился камень его грехов? Неужели он и самого себя приговорил?»

«– О, милая моя, смотри дальше. Это ведь не конец истории. С тех пор, как пробудился Обвинитель, он начал записывать грехи. Свои собственные. Ведь он страдал от совершенного, страдал от допущенного бездействия, слабости, и единственным спасением для него могло стать лишь принятие. Но как он мог принять все, что сделал? Поначалу он записывал все в своей памяти. В будущем появится его свиток, а затем и камень, так как свиток попросту не сможет впитать в себя больше».

Демон вошел в портал и выступил на берег кристально-чистого озера. Густые травы вокруг него плавно колыхались, будто приветствуя. Рядом в озеро впадал небольшой водопад, струящийся со скалы, поросшей лесом.

Аганн уже ждал его, любуясь тем, как по идеально гладкой водной поверхности плавает гусыня с выводком. Здесь было так непривычно спокойно и мирно. Никакой удушающей гари, никаких криков – лишь мелодичное щебетание птиц и сильный аромат тимьяна, растущего где-то неподалеку.

– Лахрадж, – улыбнулся хозяин своему гостю. Это был крепкого телосложения серокожий демон ростом в трех мужей, ставших друг другу на плечи, с очень длинными тонкими рогами, загнутыми с висков в сторону затылка. Его хищные глаза светились красным, как полосы на теле Обвинителя. – Я тебе рад. Достойнейший из моих воинов. Ты принял верное решение, примкнув ко мне. Вместе мы достигнем невероятного могущества, расширим владения и распространим мое влияние. Только взгляни на этот чертог, – он развел могучими руками, демонстрируя превосходные девственные виды. – Я создал его сам. Высшее Царство, в котором без нужды и в мире обитают просветленные. Те, кто вкусил горе настолько, чтобы никогда не желать и не творить его никому. Те, кто пожертвовал так, что больше не хочет отнимать ничего у других. Избранные, наподобие тебя, становятся защитниками идеальной обители, а также вершителями моей воли, – Аганн с умиротворенным величием посмотрел на эльфа. – Не только божества способны творить прекрасное, как видишь.

С каждым произнесенным словом мышцы на лице Обвинителя напрягались сильнее, ярость калила его.

– Идеальная обитель? Высшее Царство? Жизнь в мире и без нужды? – он сощурил веки слепых глаз. – Демон, возомнивший себя богом-миротворцем? Только что это за бог, требующий в жертву детскую кровь? Что это за бог, предающий собственную паству? Ты слишком порочен для речей о пацифизме.

Аганн посмеялся:

– Я демиург чертога, что перед тобой. Я заселяю его и облагораживаю. Создаю таким, каким мне хочется. И если решено, что здесь будет рай – здесь будет рай. Когда ты увидишь, как хороши мои порядки, отличающиеся от мира смертных, тебе станет все равно, какая цена была уплачена.

– Как интригует. – Острые выросты на руках бывшего Лахраджа удлинились и закраснели, как нагретый металл.

Серокожий великан окинул взглядом приготовленного к бою мужчину, и хмуро опустил голову:

– Мне так не хотелось бы ошибиться в тебе. Твой потенциал достоин развития. Ты можешь стать полезным как себе самому, так и всем нам. Осознай же это, охваченный пламенем гнева. Прозрей и прими новую жизнь в могуществе и достатке.

Но ответом Аганну был уверенный гнетущий взгляд готового убивать. Демон-создатель выдержал его и заговорил с долей разочарования:

– Вот как. Если тебе нужен бой…

Хозяин извлек из-за пояса черных просторных штанов свиристель, и поднес к губам. На клич мелодии, будто из ниоткуда, стали возникать воины, прочно закрытые темными доспехами, похожими на ребристую чешую дракона. Все они были разного роста и наготове держали разное оружие. Головы покрывал сплошной шлем с наличником в виде рогатой демонической твари со злой усмешкой.

Обвинитель ринулся в атаку первым, вспугнув гусыню с птенцами…

Аганн поднял вверх один палец, увенчанный когтем. Повиновавшись немому приказу, демонические воины расступились, позволив Обвинителю схлестнуться с одним из них.

У этого высокого служителя был кистень с шипастым билом, размером чуть меньше кулака, и средний щит, покрытый такими же чешуями, как доспех.

Воин замахнулся, глядя на приближающегося противника смеющимися красными глазами. Он ударил, когда тот был достаточно близко, но Лахрадж быстро увернулся и сразу же подскочил с боку, норовя ударить слугу Аганна лезвием в щель под шлемом. Служителю пришлось вместо очередного замаха выставить щит. Не достигнув цели, опасный шип ударился о его поверхность.

С усилием отпихнув от себя напористого красновласого демона, боец в темных доспехах завертел кистенью. Теперь наступал он. Он собирался проломить рогатую голову этому выскочке, который, получив силу от господина, вместо благодарности слишком уж возгордился.

Обвинитель подскочил рискованно близко. Смерть выдохнула ему в лицо, когда било пронеслось на ничтожном расстоянии от виска. Глухое рычание клокотало у красноволосого внутри – ему хотелось вцепиться во врага немедленно. Но приходилось обрести власть над опаляющей яростью.

– Ближе! – нетерпеливо рявкнул служитель в темных доспехах, не прекращая крушащие взмахи. Ему казалось, он загоняет слепого выскочку. Ему казалось, словно еще вот-вот, и шипы его оружия вопьются в изуродованную голову непокорного. И каков же был его восторг, когда било, наконец, все же встряло в плоть врага!

Лахрадж швырнул себя ему навстречу намеренно. Безумно, словно страх и инстинкт самосохранения были впредь ему не присущи. Удар пришелся не в голову, а в нижнюю часть лопатки, почти под плечом. Ломящая боль разразилась по телу и спицей вонзилась в мозг. Но мужчина лишь обнажил клыки в животном исступлении.

Аганна это восхитило. Он затаил дыхание, когда Обвинитель моментально намотал на руку с лезвием цепь от кистени, шипы которого застряли в костях и мясе.

Затем Обвинитель грубо дернул цепь на себя. Все происходило так быстро, что воин в темных доспехах не успел среагировать, а потому поддался. Все, что он успел – это выставить щит. Но это не сильно помогло. Красноволосый провернулся и, не отпуская цепи, оказался вплотную со служителем с противоположной от щита стороны. Полумесяц лезвия, идущий из запястья, с хрустом втянулся обратно и вышел из низа ладони прямой пикой. Как раз в тот момент, когда ладонь уже неслась навстречу открытой шее. Наконечник лезвия вошел точно в узкую щель, где сплошной шлем сочленялся с чешуями воротника.

В последний момент темный воин отпустил рукоять оружия, еще надеясь отбить атаку слепого наглеца, но было уже слишком поздно. Он не сразу осознал, что острый отросток из руки противника входит глубже под челюсть, в голову. Пылающие зеленым огнем глазницы стали последним, что запечатлел его умирающий разум.

– Ты не прекращаешь меня удивлять, Лахрадж! – звучно захлопал Аганн. – Насытился ли ты этим бо… – Он не договорил, осекшись. Красноволосый демон, в крови и грязных лохмотьях, не просто возвышался над телом убитого воина, он испивал его душу, смешанную с его силой, когда-то точно так же подаренной Аганном. Салатовое пламя разгоралось точно два костра, подкормленные маслом.

Но было в этой энергетической смеси кое-что еще. Тонкая рубиновая нить, с пульсацией отходящая от мертвого тела прямиком к Обвинителю.