Стеклянное время. Пролог

Его слова вызвали движение среди присутствующих. Губернатор Фулер даже вскочил и подбежал к Финчу с вопросом: «Как это понимать?» Похоже, ему одному было непонятно. Финчу было неудобно сидеть, когда губернатор стоит перед ним, он встал и спокойно ответил на вопрос:

– Должна возникнуть угроза гораздо серьезнее, чем личные интересы кого-либо в стране. Тогда все, кто мешает этому и ставит свои интересы выше общего спасения, могут быть легитимно поставлены под контроль.

– Разве вулкан – это не Перл-Харбор? – удивился Фулер.

– Нет, губернатор. Вулкан – это война, а Перл-Харбор – то, что позволило Рузвельту вступить в войну. Сначала должно произойти нечто, что даст Президенту в руки моральные основания для жестких действий и позволит взять политическую инициативу.

– Но вулкан вступает с нами в войну, и нам неотвратимо придется воевать. У нас ведь нет выбора, как у Рузвельта: воевать или нет. Почему нельзя сразу обнародовать информацию о вулкане? Люди нас поддержат! – поставил вопрос ребром Фулер.

Финча опередил О`Нил. Он подошел сзади к Фулеру и, положив ему руку на плечо, привел свои аргументы.

– Скажи мне, Мартин, ты можешь назвать хотя бы одно большое мероприятие за последнее время, которое наши официальные власти успешно бы выполнили? Не важно, во внешней или во внутренней политике.

– Я понял, Брайан, – сказал Мартин после непродолжительной паузы.

– Еще это нужно для того, Мартин, – продолжал О`Нил, – чтобы они проявили себя. Чтобы мы знали, на кого можно опираться, а на кого нельзя. Ты же не думаешь, что нас семерых достаточно, чтобы справиться с этим делом. Нам нужно все подготовить. А времени у нас нет. Мы должны решиться взять на себя ответственность. Поэтому нас позвал Президент. Я тоже считаю Перл-Харбор не совсем точным определением, но ход мысли понятен, и более точного определения у меня нет. Скажи мне, Элан, у тебя есть какое-то конкретное видение? – снова обратился к нему О`Нил.

– Конкретного нет. Но нужно кардинально изменить вектор политики, а дальше все становится технической задачей. Я говорю о модели возможного развития событий. Над поводом или причиной для смены курса нужно думать, – ответил Финч.

– И как вы видите возможную последовательность событий, Элан? – включился в разговор Генри Диллинджер.

– Сначала возникает событие – условно Перл-Харбор, – которое привлекает к себе внимание нации. В этом событии должно быть обостренное столкновение интересов большинства и той части истеблишмента, которая не хочет учитывать эти интересы. Президент должен занять сторону большинства и заявить об этом. Противники консолидируются и пойдут в атаку. В этот момент нужно выложить на стол информацию о вулкане и параллельно подготовить пакет документов, который позволит сразу взять ситуацию под контроль. Вот так в общих чертах я вижу ситуацию, Генри.

– Вы верите, что такое возможно? – продолжил Генри.

– Вера – самое точное слово. Просчитать такую игру невозможно. Но попробовать сыграть – можно. Тем более мы не совершаем ничего противозаконного. Я готов попробовать.

– И у вас есть в кармане такой Перл-Харбор? – вмешался в разговор Забияка.

– Нет, конечно. Я уже говорил Брайану: такие вещи не держат в карманах. Их либо долго готовят, либо пользуются тем, что есть, – ответил Финч.

– А если, – продолжал Забияка, – мы не найдем повода, если его просто не будет в нужное время – как тогда вы предлагаете действовать?

– Тогда нужно сразу предъявлять информацию о вулкане. Просто это будет не так изящно и не так эффективно, – закончил отвечать на вопросы Финч и сразу задал свой: – А что думаете вы, Генри, по своему департаменту?

Все внимание переключилось на Генри.

– Вы не поверите, джентльмены, но я давно ожидал чего-то подобного. Для начала я хочу ответить на ваш вопрос, Мартин. Мне важно, чтобы именно вы имели представление о том, что произошло. После того как мы, скажу откровенно, несколько неожиданно победили в холодной войне с Советами, мы утратили всякую связь с реальностью.

Генри говорил неожиданно возбужденно, даже с какой-то детскостью в интонациях.

– Это был только вопрос времени, когда последствия нашей внешней политики ударили бы нас самих обратным кроссом. У нас был на эту тему неприятный разговор с Джоном, и я высказал свое мнение в очень резкой форме. И я признателен ему, что он, несмотря ни на что, позвал меня на эту встречу. Я ожидал чего-то подобного, но что это примет размеры такого испытания для нас, не мог вообразить даже в самом кошмарном сне. Не буду тянуть кота за хвост: я не вижу никого, кроме русских, кто мог бы помочь нам справиться с этой катастрофой.

Генри Диллинджер говорил все это и заметно волновался, и от этого его слова приобретали еще больший вес – потому что раньше всегда, при любых обстоятельствах Генри был спокоен.

– Я ждал чего-то подобного, но то, что узнал, превосходит все мои ожидания. Все это очень неприятно, но деваться нам, видимо, некуда. Я, конечно, предпочел бы виски и сигару в кресле перед камином… Я хочу сказать, что рассуждаю сейчас, как вы понимаете, несколько гипотетически…

– Как? – переспросил Фулер.

– Воображаемо, не совсем конкретно, Мартин, – ответил Генри. – Но! Без серьезных аналитиков мы можем только наметить стратегию, что, собственно, мы и призваны сделать. Как следует из прогноза, главный удар придется именно на североамериканский континент. И Западное, и Восточное побережье пострадают в равной степени. Плюс все долгосрочные последствия извержения. Из того, что я вижу на карте, есть только одно место, где будет более-менее спокойно, – Россия. Ее территория довольно слабо заселена, и главное – там есть все необходимые для выживания ресурсы, прежде всего питьевая вода.

– Это что, единственный вариант? – спросил губернатор Фулер.

– Из чего мы исходим? – вмешался в разговор Забияка. – Нам нужно куда-то деть двести миллионов населения, чтобы они где-то переждали катастрофу, а потом постепенно вернулись назад на территорию, где уже можно будет жить.

– Почему двести? – возмутился Фулер. – У нас триста двадцать миллионов населения. Куда денется еще сто двадцать? Что вы имеете ввиду?

– Давайте будем реалистами, – усмехнулся Забияка. – Что вы собираетесь делать с преступниками – перевозить тюрьмы? Люди с деньгами наверняка позаботятся о себе сами. Кого-то мы распихаем по ближним карманам – на Аляску, в Канаду и Мексику. Есть Австралия, Европа, Африка, наконец. Какие-то территории могут остаться пригодными для жизни и у нас. Кто-то останется здесь по долгу службы. А многие, я уверен, захотят закончить свою жизнь на своей земле: чтобы жить, нужно больше мужества, чем чтобы умереть в один миг. Будут еще, как говорят на войне, боевые потери. Или вы думаете иначе, губернатор?

– Не знаю, – грустно ответил Фулер.

– Можно идти от обратного и предлагать другие варианты, – продолжил Генри. – Китай, например. Но, судя по прогнозу, с которым мы ознакомились, там тоже ожидается большая сейсмическая активность. И я спрашиваю вас: как вы думаете, китайцы захотят принять нас? Я не спрашиваю смогут ли, я спрашиваю: захотят ли? Или Индия? У кого-то есть вопросы? Мы можем попытаться рассмотреть и такой вариант, как Африка, но здесь я согласен с мистером Забиякой…

– Можно просто Билл, – перебил Генри Забияка.

– Но здесь я согласен с Биллом, – подхватил реплику Генри, – мы должны быть реалистами. Я не вижу в рамках, в которые мы поставлены, иного варианта, кроме как обратиться за помощью к русским. И еще наблюдение из моего международного опыта: только русские соблюдают договоренности. И это без обсуждения альтернативы. Хотя не знаю, есть ли она, альтернатива силового решения нашей проблемы.

Здесь нет наивных людей, полагающих, что у нас не найдется достаточного количества желающих оккупировать Африку или Австралию. Или, что еще интереснее, предъявить силовой ультиматум русским. Мы потому здесь и собрались, что этих ребят нужно взять за горло. Я не против силового решения при условии, что оно разумно. Да, Мартин, – Генри обратился к губернатору Фулеру, – я не говорю про силовое решение при условии, что оно будет разумно и морально. Я говорю, что не против при условии, что оно будет разумно. Мы можем попробовать оккупировать часть Северной Африки – там есть большие запасы воды. Но у нас мало времени. Как вести войну на два фронта, бороться за территорию и перевозить людей? Про Ближний Восток, надеюсь, всем понятно: там нас примут, только чтобы перерезать глотку. Про атомную дубинку я не говорю. Про силовой вариант можно говорить на Украине, но он не лучше африканского. Одним словом, остаются русские.

– Какой сценарий вы видите, Генри? – спросил Забияка.

– Нужно передать информацию лично в руки Президенту России, причем так, чтобы информацию передал человек, очень близкий ему, но совершенно неофициальный. И ждать ответа. Если мы получим согласие, у нас будет точка опоры во внешней политике и козырь для влияния на внутреннюю. Мы не можем ждать – время работает против нас.

– Может быть, использовать ваши связи, Генри? – предложил Фулер.

– Не думаю, что это верно, – вместо Генри ответил Алекс. – Все передвижения и связи людей, которые хоть как-то засветились в политике, находятся под контролем спецслужб – эта информация анализируется автоматически. Даже сегодняшняя встреча отслеживается, но она имеет свое прикрытие: всех нас объединяет нечто общее, и наш приезд сюда не вызовет сильных подозрений, даже если у кого-то возникнет вопрос, зачем мы встречались. Поэтому тот контакт должен быть совершенно вне политики.

– Я согласен с Александром, – поддержал его Забияка, – контроль тотальный. Мой детективный бизнес предполагает знание работы спецслужб, чтобы лучше обходить их. У меня много головастиков работает в этой сфере. А что за прикрытие нашей встречи?

– Мясной закон, – подсказал конгрессмен О`Нил.

– Точно, – засмеялся Забияка. – Высокие стороны встретились, но ни о чем не договорились. А вице-президента Президент игнорирует нарочно по причине личной неприязни. Поэтому встреча неофициальная на неофициальной территории – в свой дом зову кого захочу!

– Похоже, все ясно, – подвел итог Джон. – Нам нужно придумать, что может быть Перл-Харбором, и найти канал передачи информации русским. Кто-нибудь хочет добавить еще что-то?

Все промолчали.

– Тогда, господа, полагаясь на ваше благоразумие, я не вижу смысла ограничивать вас в обсуждениях этой проблемы с людьми, которым вы доверяете безусловно и которые могут быть полезны для дела. А сейчас нам необходимо перекусить – у нас сегодня барбекю. Южане угощают северян. Алекс, Билл, пошли готовить еду.

***

Мартин Фулер напился. Вино, крепкие напитки, сочные стейки, бургеры, сыр, капустный салат, овощи на гриле – ничего лишнего. Угли быстро достигли нужной температуры, стейки готовились недолго, и вскоре все сидели за круглым столом на веранде. Стол был на восемь человек. Все пили вино. Мартин Фулер пил вино, как воду, и болтал не умолкая.

– Это Брайан научил меня пить вино, у нас дома это было не принято. Помнишь, как мы первый раз пили вино в Вашингтоне? Мы там и познакомились. Были какие-то слушания, вот я и приехал. Еще не был губернатором. Брайан повел меня в ресторан, а я смеялся и говорил, что вино – это буржуазное излишество, и не хотел его пробовать. А он сказал, что вино делают такие же фермеры, как я, с мозолями на руках, и мне некуда было деваться, и я попробовал.

– И что было дальше? – поинтересовался Забияка.

– Я попробовал три вида вина, а потом орал на весь ресторан, что я дурак, но под руководством Брайана исправлюсь.