Пункт Б

И даже ростовский ветер, который гнал с юга мокрый мороз куда-то на север, где такой холод почитался за тепло, показался ей нужным, близким и родным.

Светка шагнула ему навстречу и вгляделась в противоположную сторону шоссе, выискивая местечко для старта назад.

Но обзор ей перегородила очередная фура, подрулившая к заправке. Водила спрыгнул на землю, захлопнул дверцу, хмурно, с подозрением зыркнул на Светку и ушёл в магазин. Из кабины на миг пахнуло теплом и духом жилища. И пока не вернулся хозяин, Светка грелась воспоминаниями о том тепле, в воображении примешивая к нему мамин голос, мурлыканье кота и даже дурацкие Колькины анекдоты, какие, одни и те же по кругу, он рассказывал маме, если напивался достаточно крепко.

Образ глупого отчима тут же смешался со скандальными выкриками, маминой молчаливой ненавистью, безнадежностью и пустотой будущего. Светка зажмурилась больно, а потом до кругла широко раскрыла глаза, чтобы избавиться от воспоминаний.

Надо уехать!

Само собой ничего не происходит.

Она подошла к кабине фуры вплотную, в надежде, что хоть сейчас ей повезёт.

– Мне ничего не нужно! – холодно отрубил водила, когда, возвращаясь, понял, что Светка его дожидается.

Это был высокий и худощавый, крепкий мужик лет пятидесяти. Седеющий, старый, как по Светке, но пружинистый и весь собою по-волчьи настороженный.

Он быстро и колко оглядел девушку, ловко взобрался на свою "двухэтажную" машину и влез в кабину, прикрыв за собой дверь, но не захлопнув её. И Светка стояла снизу и с надеждой глядела в оставшуюся щель, через которую виделась только нога в утеплённом резиновом галоше без задника и воображаемый призрак далёкой Москвы.

– А я не предлагаю! – выкрикнула Светка в подвижный мороз отчаянно, и тепло её легких паром унеслось за ветром вдоль дороги. – Мне до Москвы. Подвезёте?

Нога двинулась, толкнула дверь, и водитель снова появился в дверном проеме. Он опять оглядел Светку с рентгеновским вниманием, глаза его сузились и холодно всверлились в Светкины испуганные глазёнки. Насколько пускала вечерняя мгла.

– Я до Богучара. Там сливаюсь и назад на Краснодар, – выкрикнул он и молча уставился на Светку. И она поняла, что это был вопрос.

– Ладно, до Богучара, – пробормотала она, но ветер пожрал её звуки. Поэтому она повторила, но теперь уже криком: – Хоть до Богучара! Подвезёте?

Водитель молча мотнул головой в сторону пассажирского сиденья и захлопнул дверцу.

Светка оббежала головастую машину спереди, слепясь её мощными фарами, вскарабкалась по ступенькам в раскрытую для неё пасть двери и вошла в неизвестность.

Больше её здесь не видели.

2. Рискованный попутчик

– Обувь снимай! – распорядился хозяин.

Светка закрыла за собой, уселась на сиденье, согнулась и кое-как стащила загрубевшие на морозе дерматиновые кроссовки, кривясь и покряхтывая от боли в заледеневших пальцах.

Водитель вынул откуда-то из-за спины тапочки, бросил на пол, и Светка с облегчением спрятала в них свои ноги в носках, дырявых на больших пальцах.

– Паспорт есть?

– Есть. А что?

– Тебе ж лет четырнадцать, а это дорога, – пояснил он, все ещё не трогаясь и по-хозяйски пристально следя за движениями гостьи. – Зачем мне проблемы?

Светка закопошилась над молнией куртки, трудно расстегнула стылыми пальцами, вынула «блокнотик» из внутреннего кармана, протянул водителю.

Тот принял, надел очки и со внимательностью доктора, изучающего больничную карту, осмотрел документ. Потом вернул молча, кинул очки на полку выше приборной панели и глянул на Светку:

– Ну что, Светлана Андреевна? Поехали? – он улыбнулся по-гагарински, если бы Гагарин был старее, битее и злее. Потом выключил фонарь в кабине и отпустил сцепление. Машина вздрогнула, фыркнула, и жёлтая от света фар дорога сунулась им под колеса.

Поехали.

Когда грузовик разбежался, мир удлинился ещё круче, и снежинки растянулись, мелькая за окном ровными белыми полосками. И теперь всё, что не было дорогой, исчезло в стремительной летящей темноте. Видимы были только линии трассы, отбойники, столбы и нитки проводов, похожие на провисшие строчки нотных станов, так и не заполненных музыкой.

– Что в Москве? – спросил водитель из мерцающей лампочками темноты. – Ты куртку-то сними. Тут жарко.

– В Москве Кремль, – буркнула Светка. Потом привстала, стащила всё ещё холодную курточку, и из её нутра, из подкладки и пустых рукавов в кабину вошел дух печного дыма и нестиранного тряпья.

– Утр-ро кр-расит, – прорычал водила, протягивая «р»: – Нежным светом! Так ты на экскурсию в Кремль?

Он ткнул кнопку, дверное стекло чуть приспустилось, и тёплый воздух, устремляясь во вне, повлёк за собой запах её дома. Грязного и постыдного.

Светка почувствовала, как к лицу приливает кровь.

Она уставилась в зеркало заднего вида, и в свете встречных фар разглядела чужое, осунувшееся лицо девушки с огромными, испуганными глазами, всё ещё ярко-красными от мороза щёками, в дурацком мужском свитере под горло и чёрной вязаной шапке с надписью "Be happy".

Хотя… Глаза её всегда были испуганными, внимательными и удивленными.

С детства.

В последние годы к ним примешалась разве что только злость, которая удобно отталкивала таких вот случайных и неслучайных попутчиков.

Но Светка-то знала, что это только защитные очки. Надёжные, прочные и неодолимые с виду, но такие бесполезные, если вдруг что.

– Меня Олег зовут, – зачем-то представился водитель. У него был голос с брутальной хрипотцой, какою иные мужики напрягают свое горло, чтобы придать словам больше напора. Не хватало только «блатной» походочки и папироски в углу рта. Хотя, кто знает, может в его арсенале имелось и такое.

– А отчество? – буркнула Светка, подозревая стремление Олега сойтись с ней налегке.

– Тоже есть, – он глянул на неё коротко, но тут же вперился в дорогу. Да и толково разглядеть её в темноте кабины все равно не смог бы. – Только мы здесь, на трассе, все равны. Все без отчества. Водилы – «братаны», продавщицы – «девушки», менты – «начальники». Даже без имён.

Потом ехали молча, и эта тишина давила на Светку. Может быть он просто едет в свой Богучар, чтобы там высадить её на обочине и исчезнуть навсегда где-нибудь в далеком Краснодаре. А может жди от него несусветностей, какие и в голову не придут. Как от её отчима, который даже трезвый для неё был непредсказуем, а иногда глуп и жесток без причины.

– А откуда добираешься? – Олег опять тронул её жизнь своими любопытными «пальцами».

– Из дома, – ударила она Олега по «рукам». Но потом, помолчав и смягчившись усилием воли, добавила примирительно, хотя и со снисхождением: – Из Ростова.

– Понял, – кивнул Олег и по-боксерски размял шею, ворочая головой влево-вправо. – В бега, значит? Не ладится у тебя?

Светка не ответила.

– Мама? Папа? – в темноте он не видел её хмурого лица, и «защитные очки» не работали. А словами грубить ему на его же территории Светка не хотела. У мира свои правила, вроде физики. И их лучше не нарушать.

– Мама…

Олег покивал головой, как автомобильный болванчик, и цыкнул сквозь зубы, будто по ошибке смачно откусил лимон.