В предрассветных сумерках дым.
Милая, простим обещанья,
Что не сможем выполнить мы.
Милая, я нынче с тобою:
День и ночь, закат и рассвет.
Милая, улыбнись мне звездою
И пришли свой тихий привет.
То, что люблю
Люблю я смотреть,
Как закат догорает.
Я слушать люблю,
Как скворец умолкает.
Люблю говорить я
Слова ветру в поле.
А петь я люблю
Лишь тебе, лишь на воле.
Люблю я смотреть,
Как небо трепещет;
Как волны шальные
По палубе хлещут.
Я слушать люблю
Несмолкающий ливень,
А гром в небесах
Мне так сладок и дивен.
И реки люблю,
И моря, и озёра.
И чаячий крик
В поднебесье простора.
А голой скалой
Я любуюсь не меньше,
Чем соснам в бору,
Где шатается леший.
Люблю я глухие
Болота и топи.
И дерева скрип,
И звериные вопли.
Мне любо смотреть
На паренье орла.
Мне очень приятны
Девичьи глаза…
И, в общем, наверное,
Я радуюсь доле.
Но вот не люблю
Я любить поневоле.
«Так манят тёмные колодцы…»
Так манят тёмные колодцы,
Синеющие глубиной.
Волнует дум отображенье
Полёт, оборванный стрелой.
Влекут печальные напевы
И будоражит взлёт весны.
Я слышу: плачет королева
И тикают песком часы.
Зануда-боль не покидает —
Трезвит, ударами звеня.
Капелью ручки умывает
Моя прекрасная заря.
Прискорбны долгие раздумья:
Печать ложится на чело.
Хотя… постойте… я не умер!
Ещё летит моё перо.
Катает волны дым суждений,
Порою разбивая круг.
Туманы звёздные видений
Вливаются в объятья рук.
Ночная
Приходит ночка пеленой нетленной,
Уют и непокой даря.
И укрывает ручкой сокровенно
И города и дальние моря.
Далёкий лес неразличим уж боле.
И соловьи смолкают над рекой.
Сливается во тьме дорога с полем,
Уже почти не видно мостовой.
Но я не сплю, я ночку созерцаю;
Я не ложусь – приятна тишина.
Я старые мотивы вспоминаю,
По-прежнему я ночку пью до дна.
Мерцают в небе звёздочки-сестрицы,
Спокойно ветер бродит надо мной.