Родитель номер два

В мгновение ока вся ситуация разительно изменилась. Когда Марк спрыгнул со стены и стал помогать Аяксу, все четыре мерзких твари валялись мертвыми.

Грозная опасность миновала, но от этого на душе не становилось легче: что еще приготовила двум людям дикая природа? Если смертельная опасность обрушилась на них в первую же минуту пребывания в диком пространстве, то сколько же их еще будет, пока не прилетит помощь? Пусть Аякс и проявил себя великим охотником, но ведь долго им не продержаться в любом случае…

Изрядно помятый упавшим на него зверем Аякс осматривал себя – на нем не было практически ни царапины. Бок сильно болел, и левая рука отекла, но крови не было совсем. Только теперь стало ясно, что звери не имели когтей, их лапы заканчивались копытами. Это и помогло Аяксу: в противном случае упавший на него мертвый зверь все равно успел бы разодрать его тело.

– Кабаны, – сказал Аякс уверенным голосом. – Дикие кабаны. Я охотился на таких. Никогда, правда, не думал, что они такие здоровенные. В моем Царстве кабаны были куда меньше.

– Видимо, твое Царство воспроизводило тебе других кабанов, – заметил Марк. – Из другой части Земли. Наверное, есть и мелкие кабаны.

Несмотря на тревогу, радость от того, что опасность миновала, переполняла его. Еще некоторое время они останутся живы. Может быть…

– Конечно, – согласился Аякс, морщась от боли в левой руке. – Есть другие кабаны. Есть и другие животные. Если мы нарвемся на них, наше дело плохо. С кабанами нам просто повезло. Надо полагать, что скоро прилетит помощь и нас заберут отсюда.

– Часа через три, – ответил Марк. – Попробуем продержаться. Пока что у нас это получилось. У тебя получилось, – исправился он деликатно.

Надо будет попросить, чтобы в качестве наказания Аяксу назначили что-нибудь, связанное со стрельбой по диким зверям – у него это здорово получается…

– Поскорее бы уже прилетели, – буркнул Аякс, глядя на то, как на глазах отекает поврежденная рука. – Иначе нам точно хана.

В этот момент Марк почувствовал ужас: он машинально попробовал ощутить в ухе коммуникатор и понял, что его там нет. Потрогал рукой – точно. Клипса с коммуникатором исчезла!

Это был настоящий ужас! Каждый человек имеет коммуникатор в ухе с раннего детства – это часть тела, часть жизни. Ребенок может в любой момент позвать на помощь. Взрослый – поговорить о службе, о делах, связаться с друзьями. Да что там: коммуникатор делает человека непрерывно связанным с себе подобными. Если задуматься, он не менее важен, чем Царство.

Марк почувствовал приближающуюся истерику. С трехлетнего возраста в его ухе имелось средство связи, а теперь его не стало.

Что толку в человеческом обществе, в других людях вообще, в городе, если он лишен связи?

И где взять другой? У Аякса коммуникатора нет, его отобрали еще при аресте – это закон. Был запасной в вертолете, но ведь вертолет разбился и взорвался.

Наверное, устройство выскочило из уха в то время, когда Марк запрыгнул на обломок стены и пританцовывал там, спасаясь от зверей. Значит, его нужно найти. На земле, в траве. Искать упорно, и он найдется.

– Что это с тобой? – встревоженно спросил Аякс, видя, как изменилось лицо полицейского. – Тебя всего перекосило. Хочешь, я отдам тебе назад пистолет? Только не советую – опасность не миновала, а стреляешь ты хреново.

Не слушая и не отвечая, Марк бросился к тому месту, где мог потерять коммуникатор. Он упал на четвереньки и принялся шарить в траве, истоптанной копытами топтавшихся там животных. Где-то здесь, где-то здесь. Если, конечно, далеко не отлетел…

Вскоре он нашел то, что искал, – далеко коммуникатор не отлетел. Он упал из уха Марка прямо под основание стены и там был безжалостно растоптан кабанами. Крошечная электронная микросхема оказалась расплющена: плод человеческого гения оказался в мгновение уничтожен копытом дикого зверя.

– У нас больше нет связи, – сдавленным голосом произнес Марк, не в силах держать при себе эту потрясшую его новость. – Мы не можем связаться со спасателями, и они не могут связаться с нами.

– Плохо, конечно, – отозвался Аякс. – Но ведь им известны наши координаты? Нас успели засечь? Если так, то нам просто остается ждать здесь, на этом месте. И тогда через два-три часа нас здесь найдут либо живыми, либо мертвыми. – Он усмехнулся. – Лучше, конечно, живыми. Хотя я и предполагаю, что для меня твои городские дружки приготовили какое-нибудь страшное наказание.

Он пожал плечами.

– Правда, ума не приложу, за что буду наказан. В конце концов, разве я не прав?

– Конечно не прав, – машинально пробормотал в ответ Марк, хотя все мысли его в тот момент были о другом. – Ты – дикий зверь, как эти вот самые кабаны. Ты убил человека ни за что.

– Как это «ни за что»? – возмутился арестованный. – Нина изменила мне с соседом. Она нарушила священные узы брака. Она предала нашу семью. Конечно, я погорячился, но ведь меня можно понять.

– Тебя нельзя понять, – вздохнул Марк. – И никто в городе тебя не поймет. Потому что ты мыслишь и ведешь себя так, как мыслили и вели себя люди в глубокой древности. Может быть, тебя даже отправят в университет для изучения: откуда взялся такой реликт в нашем просвещенном обществе. Будут изучать твою психологию…

Спорить с арестованным Марку совсем не хотелось: не его это дело, есть другие специалисты, а кроме того, Аякс спас ему жизнь и уже поэтому стал ему симпатичен. Если они выживут в этой истории, нужно будет как-нибудь попросить за него. Кто еще заступится за бедного дурня из далекого поселка?

– Треск веток, – негромко произнес Аякс. – Плохо слышно, но там, в лесу, кто-то есть. – Он осмотрел пистолет, который не выпускал из рук, и деловито спросил: – У тебя больше нет никакого оружия?

– Нож, – ответил Марк, доставая из ножен на боку короткий тесак. – Правда, я не умею с ним обращаться.

Нож всегда входил в амуницию полицейского при полетах над диким пространством – он являлся частью экипировки, но не в качестве оружия, а для действий в непредвиденных обстоятельствах. Впрочем, Марк никогда не спрашивал себя, для чего может быть нужен нож в диком пространстве – вряд ли для того, чтобы нарезать сыр или хлеб…

– С ножом не нужно обращаться, – стиснув зубы, пробормотал в ответ Аякс. – Ножом нужно бить. Желательно – в глаз. Если не уверен, что попадешь точно в глаз, старайся попасть в горло – это тоже надежно. Сколько зарядов в твоем пистолете?

– Двадцать, – сказал Марк. – Было двадцать. Теперь уже четырнадцать.

– И скрыться негде, – сокрушенно произнес Аякс, покачав головой и вглядываясь в зеленую массу леса. – И не убежать. Где твоя хваленая помощь, полицейский?

Раздражение арестованного можно было понять, и Марк нервно сглотнул. Что тут скажешь? Он арестовал Аякса и теперь отвечает за его жизнь и безопасность. И что же? Справляется ли он с этим?

Но зверей больше не появилось – из леса появились люди. Их было шестеро, и что у них был за вид!

Конечно, Марк знал о том, что существует некоторое количество обитателей диких пространств планеты. Но говорить о них было не принято. Априори считалось, что их очень мало и они не заслуживают того, чтобы касаться этой темы. Какие-то сумасшедшие отщепенцы, не умеющие ценить блага культуры и прогресса. Они бегают по лесам, живут недолго и совсем одичали.

Сейчас Марк, да и Аякс увидели их впервые.

Все шестеро были похожи один на другого, так что можно было принять их за родных братьев, причем одного возраста. Высокие, стройные, с пружинистыми движениями натренированных тел, они мягко и как-то очень гармонично двигались, будто бы являясь частью окружающей их природы.

Было в этих людях что-то древнее, изначальное. Одеты они были в куртки и штаны серо-зеленого цвета, а на ногах носили мягкую обувь, сплетенную из кожаных ремешков.

Когда-то на Земле было три расы: белая, черная и желтая. Об этом историческом факте знал каждый, кто получил образование, но теперь эти расы, отличавшиеся друг от друга, давно исчезли, перемешавшись между собой. На сохранившихся фото и видеоизображениях глубокой древности можно было увидеть людей с белым цветом кожи, людей с разными оттенками черной кожи, а также желтолицых людей с узкими припухлыми глазами.

Теперь же все жители планеты были одной расы, вобравшей в себя признаки предшествующих. Сам Марк, Аякс, да и все остальные люди имели примерно одинаковый рост – сто семьдесят сантиметров, слегка смуглую кожу и довольно широкие лица с преимущественно карими глазами. Встречались и серо-голубые глаза, но столь редко, что обладатели их, не желая слишком выделяться, старались в юности изменить их цвет на обычный, что было не так уж сложно.

Шестеро вышедших из леса выглядели совсем по другому. Высокие, почти двухметрового роста, они были черноволосыми, заросшими черными бородами, а глаза их были жгучими, как тлеющие угольки.

И еще – они были очень красивы, все шестеро. Грациозность и достоинство их пластики, значительные черты лица – все вместе выражало благородство и целеустремленность.

«Так вот как выглядят дикие обитатели открытого пространства, – отметил про себя Марк. – Вот уж совсем не думал, что предмет насмешек жителей городов, жалкие дикари, выглядят так».

Вот только что они будут теперь делать? Как развернутся события? Конечно, между жителями города и лесными людьми нет открытой вражды. Да и вообще никакой вражды нет, а есть только отчуждение и непонимание. Но ведь и не существует никаких инструкций насчет встречи с ними. Люди ли они? Точнее: вполне ли они люди? Не стали ли они, смешавшись с дикой природой, сами подобием диких зверей?

– У меня четырнадцать зарядов, – тихонько сказал Аякс. – Но я не хотел бы ими воспользоваться…

Марк не успел ничего ответить, потому что не хватило времени – шестеро приблизились к ним вплотную и застыли на месте.

«Вероятно, они рассматривают нас с таким же удивлением, как мы их», – подумал Марк, судорожно сглатывая и переминаясь с ноги на ногу.

– Зачем вам оружие? – вдруг спросил один из подошедших, который стоял чуть впереди остальных и выглядел старшим: – В лесу вам ничего не угрожает… Это вы убили животных? – Он обвел взглядом поляну, и взгляд его сделался тяжелым.

Речь лесного человека была точно такой же, как у всех нормальных жителей Земли, и Марк вздохнул с некоторым облегчением: по крайней мере, языковая проблема не существовала, а если так, всегда имеется возможность договориться.