Маяк

На деревьях набухали первые почки, вовсю журчали ручьи, трава пёрла со всей силы. Оголодавшие белки рыскали по соснам, иногда между деревьями показывались пугливые пятнистые олени, а возле реки шаман даже встретил лосиху с детёнышем. Вид пробуждающейся природы дарил ему хорошее настроение и наполнял новой надеждой, что главное желание рано или поздно обязательно сбудется.

Слуга просто шагал рядом, безучастно глядя по сторонам. Чувств он не испытывал и природой любоваться не был способен, но его присутствие рядом с шаманом гарантировало безопасность, потому что многочисленные чуткие глаза видели весь лес насквозь на многие вёрсты вокруг. Так что можно было не опасаться внезапной стрелы между лопаток или топора в лоб от диких суеверных жителей деревни.

У делянки лесника шаман приосанился, напустил на лицо строгое и надменное выражение. Войти в образ окончательно ему помог выкрашенный в синий цвет посох, который передал слуга. Шаман вздохнул от того, что на несколько ближайших часов ему придётся снова быть не самим собой.

Детвора лесника уныло ковырялась в дровянике, складывая попиленные с осени чурки в сани. Сам лесник поправлял упряжь на лошади, изредка покрикивая на детей. Завидев шамана, они все затихли и стали совершать руками характерные движения вокруг груди, прося богов защитить их от его недоброго колдовства.

– Какое убогое мракобесие, – вздохнул он еле слышно. – Как можно жить так глубоко в суевериях.

– Однако именно их суеверность и защищает тебя от расправы.

– От расправы меня защищаешь ты, – справедливо возразил шаман, глядя строгими глазами на детей.

– Мойте руки перед едой! – крикнул он им. – И не жрите сырого мяса!

– Святотатство! – ответил лесник, посылая правой рукой проклятие в сторону своего опасного соседа.

– Всё бесполезно. Это же их культура, – хмыкнул слуга.

– А то я не знаю, – чуть сварливо пробубнил шаман, выходя на грунтовую дорожку, протоптанную между деревьями лесником и его семьёй. – Припомни, когда мы сюда явились, тут каждый был с глистами. Прямо повальная эпидемия паразитов. А теперь-то благодаря мне уже половина чиста.

Оставшийся путь до деревни пролегал между полями, на которых как раз трудились пахари. Унылые лошадки, оголодавшие и исхудавшие после скудного зимнего питания, тащили за собой плуги и поглядывали жалобными глазами в сторону сочной травы, колышущейся на краю поля. Следом за плугом шагали женщины и дети, разбрасывающие зерно.

– Ведь это поле надо было оставить под пар! – воскликнул шаман раздражённо. – Сто раз же объяснял, что силу у земли отбирают не ведьмы, а они сами ежегодными посадками! Тупицы.

– На дереве лучник, – перебил его слуга. – Тридцать два метра.

– По мою душу? – подобрался и насторожился шаман.

– Нет, смотрит в сторону перевала. Их тут по кромке поля шестнадцать человек.

– Ждут кого-то? – удивился колдун. – Неужели барону из соседней долины опять неймётся. Тогда нам лучше поторопиться. Не хочу попасть в гущу бойни. Пусть это без меня.

В деревню они вошли с сохранением всего положенного антуража. Слуга старался греметь и гудеть как можно громче, а шаман торжественно и злобно стучал металлическим наконечником посоха по камням мостовой и позванивал колокольчиками, которые извлёк из кармана. Детвора разных возрастов сразу высыпала им навстречу. Были они более общительными и открытыми, чем взрослые, поэтому в их глазёнках шаман читал не злобу и ненависть, а интерес и любознательность.

– Ко мне, юные отроки! – громогласным басом строго призвал шаман, хотя его глаза блестели от радости и удовольствия.

Ребятня знала, что страшный лесной колдун, если с ним вести себя смирно и послушно, обязательно одарит их необычными вкусными камушками, которые были самой сладкой вещью на свете.

Поэтому дети привычно выстроились в плотную очередь, они терпеливо предвкушали редкое лакомство. К тому же, их интересовали клюв и перья колдовской птицы на шапке шамана. Да и необычный синий цвет всего облачения тоже повергал их в удивление, потому что одежды, да и вообще предметов быта такого цвета ни у кого в деревне не было. Даже у самого? наместника короля.

– Итор, ты чистишь зубы, как я тебе велел? – строго спросил шаман, заставив ребёнка открыть рот. – Соврёшь сейчас – и я заберу тебя в ад.

– Чищу, господин, – покорно ответил мальчик, блестящими глазами поглядывая на холщовый мешочек в страшных лапах слуги колдуна.

– Верю, – убедился шаман и слегка подтолкнул мальчика к слуге, который уже извлёк из мешочка чудесный округлый осколок на палочке, прозрачный как лёд и приятного жёлтого цвета.

Ребёнок схватил лакомство и отбежал в сторону.

Затем шаман осмотрел маленькую девочку, похвалил её чистые волосы, и слуга подарил ей чудесный зелёный прозрачный осколок на палочке.

Таким образом шаман быстро осмотрел детей, обращая особое внимание на зубы, глаза и строение скелета.

– Ману?к, я очень недоволен твоими родителями, – строго отчитал он смуглую девочку, худую до безобразия. – Они опять не дают тебе молока и сыра! У тебя плохие кости! Передай отцу, что если он не начнёт давать тебе сыр, то я приду и поговорю с ним лично. И тогда ему не поздоровится. Для начала я лишу его зрения на две луны. А потом отдам паучьей царице. Запомнила?

Девочка испуганно кивнула. Тут шаман не удержался и положил руку ей на голову. Ласково и нежно он провёл ладонью по гладким волосам.

– Иди, – легонько подтолкнул он её к мешочку с сокровищами. – И будь здорова. Лучезарная солнечная Ладя?на дарит счастье только тем девочкам, которые сами хранят своё здоровье.

– Все? – требовательно спросил он у слуги, внимательно оглядывая окрестные улицы в поисках неосмотренного ребёнка. – А где же Чугено?к?

– А он помер зимой! – с готовностью ответил один из мальчиков. – Лихорадка забрала.

Шаман вздрогнул и сильно напрягся, чтобы не показать своё расстройство. Запахнув полы рясы, он сделал знак слуге и быстро зашагал к центру деревни, заставив себя не оглядываться на радостно галдящих детей, смакующих прозрачные камушки на деревянных палочках.

– Скоро надо будет обязательно пополнить запасы сахара. Уже заканчивается, скоро детей угощать нечем будет. Пошлю тебя за сахарным тростником, пару дней уж пересижу один. Туда они до меня точно не доберутся…

– Удачно ты придумал положить в конфеты аскорбиновую кислоту, – отметил слуга, активно работающий всеми глазами, чтобы исключить нападение на шамана с крыши или из-за угла какой-нибудь лачуги.

– После долгой зимы им это здорово поможет… Хоть немного… Плодов и овощей им точно никто не давал. Зубы у многих в плачевном состоянии, у двоих отметил цингу. Потом напишу письмо наместнику, потребую подкормить детей.

– Ты с ними так внимателен и заботлив, – отметил слуга, ногой отшвыривая с дороги крупный камень, чтобы тот не попался под ноги шаману.

– Потому что в них сокрыто светлое будущее этой убогой общины, застрявшей в чёрном средневековье и мракобесии. У них отличный потенциал. А ещё каждый из них напоминает мне о ней.

– Не начинай, – сухо приказал слуга. – Ты знаешь, что тебе нельзя думать и говорить о дочери.

Шаману не пришлось ничего отвечать, потому что они как раз подошли к дому, в котором проживал торговец. Богатый по местным меркам дом был обнесён высоким каменным забором.

– Аруб, открывай! – очень громко прокричал слуга на всю улицу, ударяя ногой по двери. – Великий кудесник по твою дочь явился!

Через несколько мгновений распахнулось маленькое смотровое окошко, чей-то испуганный глаз посмотрел на гостей, загрохотали многочисленные засовы, и тяжёлая дверь распахнулась. На пороге стояла бледная как смерть служанка.

Не говоря ни слова шаман шагнул вперёд, глупая девица в ужасе отпрянула в сторону, чтобы ненароком не прикоснуться к его проклятым одеждам или посоху, иначе у неё, несомненно, должны были отсохнуть руки и ноги.

Верный слуга следовал за ним по пятам. Именно этот момент являлся самым опасным, потому что шаман был незащищён от нападения спереди, если бы кому-то из его многочисленных недругов пришло в голову расквитаться с ним именно сейчас. Но ради щедрого гонорара иногда приходилось идти на такой риск. Именно поэтому шаман очень редко посещал больных на дому, предпочитая принимать их в своей защищённой и подготовленной избе.

– Где девица на сносях? – грубо вопрошал шаман у домашних, высыпавших ему навстречу. Эту грубость, граничащую с ненавистью, ему даже не надо было изображать, потому что он терпеть не мог эту подлую семейку зажиточных торговцев, которые помогали королевскому наместнику обкрадывать и обездоливать людей в деревне.

– Тут, великий государь, – залебезил глава семейства, толстый уродливый купец, вытирающий об одежду жирные пальцы.

– Жрал, что ли? – неприязненно поинтересовался шаман, задерживаясь на месте на несколько секунд, чтобы слуга проверил весь дом и особенно подвал на предмет возможной засады.

– Вот откушали немного, – расплылся в фальшивой улыбке купец. – Ежели и ты желаешь…

– Не нужна мне ваша грязная еда, – отрезал шаман и по сигналу слуги направился в комнату, где лежала беременная.

Дородная некрасивая девчонка лет пятнадцати лежала на грязных простынях, прикрытая плотным тяжёлым одеялом. В комнате было темно и пыльно. Воняло по?том и чем-то кислым.