Малой кровью на своей территории: 1941 – Работа над ошибками. 1941 – Своих не бросаем. 1941 – Бои местного значения

– Как конкретно все это организовать?

– Я твердо уверен в том, что сейчас, в неразберихе и суматохе первых дней войны, для проведения диверсий на железнодорожных путях не нужны крупные силы. Немец еще не пуганый, а даже совсем наоборот – наблюдая беспорядочное отступление войск первого эшелона от границы, все там наверняка преисполнились излишней самоуверенности в своих силах. Ну, а нам это даже на руку будет… Поэтому, думаю, сейчас оптимальным решением будет создать несколько диверсионных групп из сапера и четырех-пяти бойцов на мотоциклах. Мотоциклы лучше брать немецкие, с коляской и пулеметом в ней. Тогда это и надежность, и скорость с маневренностью, и высокая огневая мощь. И тогда, помимо диверсий на железной дороге, по пути можно на дорогах сюрпризы немцам оставлять, мелкие посты уничтожать. А чуть позже, если все получится и удастся организовать несколько полноценных мотоманевренных групп, только диверсиями дело не ограничится. Тогда можно будет в немецких тылах полноценные боевые операции проводить…

Сергей, увидев, что Трофимов явно заинтересовался новым для него понятием «мотоманевренная группа» и собирается начать выяснять подробности, мысленно укорил себя за длинный язык и поспешил переключить того обратно на первоочередные задачи.

– Но сейчас, товарищ бригадный комиссар, говорить о создании мотоманевренных групп пока рано – для их создания и успешного функционирования и ресурсы будут нужны, и обучение соответствующее. Поэтому давайте вернемся к вопросу диверсионных групп, первую из которых прошу разрешить возглавить мне.

И сразу же, стараясь не дать Трофимову времени на отказ, зачастил:

– Предлагаю выехать уже сегодня ночью. С собой на первый раз возьму группу пограничников Петрова, ну и сапера, конечно. К утру будем на перекрестке возле Суховоля, очень мне этот перекресток в прошлый раз приглянулся. Там на день замаскируемся, а может, и пару небольших немецких колонн снабжения уничтожим, если шанс подвернется – они сейчас еще без серьезной охраны идут. Ну а потом пройдусь вдоль железной дороги Сувалки – Августов – Домброво – Гродно, песочка в механизм снабжения вермахта добавлю. И вот после этого посмотрим, полюбуемся – как и куда танки 3-й танковой группы Гота без бензина ехать смогут…

Сергей закончил, и в кабинете повисла тишина. Трофимов, подперев голову руками, глубоко задумался, а Сергей, сказав все, что хотел и мог сейчас сказать, старался ему в этом не мешать.

– Ну, хорошо, лейтенант, или кто ты там есть, – наконец произнес начальник особого отдела. – Допустим, твоей информации о том, что отступать в направлении на Минск плохо, а строить оборону здесь – хорошо, я верю. Постараюсь эту мысль до командования дивизией донести. И еще – я очень хорошо знаю начальника особого отдела 6-го мехкорпуса, дивизионного комиссара Титова. Мы с ним еще на финской друг другу спину прикрывали, из одного котелка ели и одной шинелькой укрывались. Если твои слова о завтрашнем приказе армиям Белостокского выступа на отступление подтвердятся, попробую с ним связаться.

Сергей, услышав слова Трофимова о возможности выхода на командование 6-го мехкорпуса, сначала даже не поверил такой удаче.

Ведь 6-й механизированный корпус 10-й армии на момент начала войны – единственный из всех танковых корпусов 3-й, 4-й и 10-й армий Белостокского выступа, который был укомплектован танками практически полностью по штату, а остальной боевой техникой – почти по штату. Для сравнения – всего в трех армиях их было 4 – 11-й мехкорпус в 3-й армии, 14-й мехкорпус в 4-й армии, 6-й и 13-й мехкорпуса в 10 армии.

Так вот, если:

– в составе 11-го мехкорпуса 3-й армии – всего 237 танков и 141 бронеавтомобиль;

– в составе 14-го мехкорпуса 4-й армии – всего 520 танков и 44 бронеавтомобиля;

– в составе 13-го мехкорпуса 10-й армии – всего 294 танка и 34 бронеавтомобиля,

– То, в составе 6-го мехкорпуса 10-й армии – всего 1021 танк (по штату 1031) и 229 бронеавтомобилей (по штату 268).

То есть, количество танков 6-го мехкорпуса было практически равно общему количеству танков во всех остальных мехкорпусах, а бронеавтомобилей было даже больше, чем у всех остальных, вместе взятых! И какие танки! Треть из них – новейшие КВ и Т-34 (114 и 238 соответственно, всего 352 машины). Помимо 6-го мехкорпуса только 11-й имел такие танки, но в количестве всего лишь 31 машины (3 КВ и 28 Т-34).

Помимо этого корпус почти полностью укомплектован минометами и полностью по штатам – артиллерией, в том числе гаубичной (40 122-миллиметровых и 36 152-миллиметровых гаубиц).

Для обеспечения мобильности корпус имел в своем составе 294 трактора и почти 5000 автомобилей, а также 4-й мотоциклетный полк (1042 мотоцикла). Огромный по нынешним временам транспортный ресурс!

Правда, с личным составом было похуже – на начало войны корпус насчитывал порядка 24 000 человек (67 процентов от штатной численности). Тем не менее, он – единственный из четырех механизированных корпусов на Белостокском выступе, полностью (ну почти) был оснащен техникой и тяжелым вооружением. Даже свою корпусную авиаэскадрилью имел.

Сейчас этот – единственный на три армии полностью оснащенный мехкорпус – с боями, под постоянной бомбежкой, пробивается в направлении на Гродно, где его уже ждет подготовленная противотанковая оборона, расходуя по пути горючее и боезапас, которые ему негде будет пополнить. Потом, после тяжелых потерь, без связи и единого командования этот корпус будет в беспорядке отступать, опять под бомбежками и без ПВО, и, в конце концов, будет полностью разбит, а командир корпуса геройски погибнет в бою. Техника будет частью уничтожена, а частью брошена без горючего, и достанется немцам.

И вот, только что Сергей услышал от Трофимова, что есть шанс попытаться спасти если не весь корпус, то хотя бы его бо?льшую часть вместе с командиром, действительно грамотным военачальником и настоящим коммунистом, которого можно будет попытаться убедить возглавить Белостокский оборонительный узел. Получится ли? Ну, поехали…

– Товарищ бригадный комиссар, если Вы хорошо знаете начальника особого отдела 6 мехкорпуса, то передайте ему, чтобы он постарался донести до командира корпуса следующую информацию:

– После неудачного контрудара под Гродно отводить корпус по направлению Крынки – Волковыск – Слоним категорически нельзя. Без запасов горючего и боеприпасов, без надежной связи между подразделениями корпуса, в результате чего они будут отходить несогласованно, – такое отступление обречено на провал. Кстати, эшелон с горючим, посланный командующим Западным фронтом Павловым навстречу корпусу, так и не дойдет – застрянет где-то под Барановичами. Поэтому из окружения они все равно не вырвутся, корпус будет полностью разгромлен, а сам комкор погибнет.

– И очень вас прошу – не теряйте понапрасну время, не ждите приказа на отступление, а постарайтесь связаться с вашим другом как можно скорее. Ведь сейчас каждый лишний час промедления для 6-го мехкорпуса означает лишние потери как техники, так и человеческих жизней! Генералу Хацкилевичу сейчас необходимо как можно быстрее корпус обратно в Белосток отводить, принимать командование и создавать узел обороны. А почему именно ему узел обороны создавать, я расскажу при встрече.

– То есть мне и сейчас ты не скажешь, – набычился Трофимов.

Он злобно засопел, на скулах заиграли желваки, а от былого настроя на конструктивный разговор не осталось и следа. Сергей понял, что ситуацию надо срочно спасать, иначе все пойдет прахом.

«Надо срочно отвлечь его чем-нибудь позитивным… Эх, ладно, хоть и жалко сейчас время тратить, но придется – дам ему материалы по мотоманевренным группам, пусть отвлечется на их изучение, да заодно и ресурсы под них собирать начнет».

– Товарищ бригадный комиссар, ну вот поверьте на слово – не время сейчас об этом. Да и не верите вы пока мне и моей информации до конца. Если получится корпус спасти – тогда да, тогда мой рассказ будет смысл иметь. А сейчас, как говорится, многие знания – только лишние печали. Давайте лучше я вам сейчас тезисы по вопросам организации боевых мотоманевренных групп набросаю, чтобы, пока в рейде буду, вы могли эти материалы посмотреть, обдумать и прикинуть, где обеспечение для них брать. А по результатам моего рейда можно будет внести коррективы, если понадобится, и готовый план создания таких групп командованию нести.

Получив неохотное, но все же согласие бригадного комиссара, Сергей наскоро помылся, перекусил и, усевшись за стол временно выделенного ему кабинета, принялся готовить материалы по созданию мотоманевренных групп, стараясь при этом не слишком отрываться от текущего уровня техники и тактики Красной Армии.

За основу взял два бронеавтомобиля, лучше, если оба – средние пушечные БА-10, но можно и один средний пушечный, а один легкий пулеметный БА-20. Но два обязательно – это не только огневая мощь, но и возможности маневра огнем, и возможности буксировки друг друга, на крайний случай.

К ним – два мотоцикла, лучше трофейных, с пулеметами МГ-34 в колясках. Сейчас в Сокулке как раз четыре трофейных «Цюндапа» есть – после диверсий на железных дорогах их на две мотоманевренные группы хватит, а там наверняка еще трофеи будут. Про достоинства немецких пулеметов – для Трофимова отдельно расписать. По два бойца на мотоцикл, один из них пулеметчик (Трофимову – озаботиться поиском хороших пулеметчиков), личное оружие у обоих – автоматы, опять-таки лучше немецкие – снимается вопрос обеспечения боеприпасами, да и поухватистее они в ближнем бою, чем наш дисковый ППД (пистолет-пулемет Дегтярева).

Еще из транспорта – грузовик, опять-таки лучше немецкий, и лучше «Опель-Блитц». Надежная и неприхотливая машина – настоящая рабочая лошадка этой войны. Ну, или нашу трехтонку ЗИС-5, этот грузовик всяко получше полуторки будет. В него запас бензина, инструменты, средства маскировки, инженерное имущество, шанцевый инструмент, в том числе возимый, и т. д.

В грузовик – еще два пулеметных расчета с МГ-34, эти по нормам вермахта, то есть по три человека на пулемет. Второго и третьего номера можно без опыта – за время рейда первый номер их заодно пулемету обучит. Личное оружие у всех – также немецкие автоматы. Хотя бы один из пулеметов в кузов грузовика на зенитный станок нужно монтировать, они тоже в трофеях есть.

Туда же, в грузовик, – два расчета противотанковых ружей, опять же трофейных – наши ПТР сейчас лихорадочно разрабатываются и дорабатываются, их еще до марта 1942 года ждать. И две снайперские пары, эти лучше с СВТ – у них меткость похуже, зато скорострельность гораздо выше, чем у мосинской винтовки. И тем, и другим – обязательно запас бронебойно-зажигательных патронов. Снайперам в качестве личного оружия немецкие парабеллумы (пистолет Люгера P08, знаменит своей точностью и малой отдачей).

Почему всех огневых средств по два? Так для качественных засад же, с ведением огня либо с двух флангов, либо с фронта и фланга, либо с головы и хвоста колонны, либо всем вместе, для создания плотности огня – вариантов еще много можно придумать, были бы ресурсы под рукой.

Обязательно в каждую группу сапера поопытней – чтобы из любых подручных средств мог средство подрыва сделать, инженерные заграждения и фортификацию знал, ну и маскировку мог обеспечить. Ему автомат не нужен, пистолета хватит.

Ну, и пару хороших механиков с навыками оружейников, чтобы могли и технику ремонтировать, и трофеи с нее снимать. Кстати, одной из задач мотоманевренным группам надо ставить сбор трофейной немецкой техники, для этого в группы включать пару-тройку сменных водителей, чтобы подменить или на трофеи сесть. Водителям в качестве личного оружия можно пистолеты и СВТ выдавать, причем «светки» для удобства на потолке кабины крепить. Водители народ технически грамотный, с уходом и регулировкой СВТ разберутся. Да и закрепленная на крыше кабины, она мешать не будет, а в бою хорошую плотность огня добавит, если что.

Ко всем СВТ – обязательно глушители. На отдельном листке Сергей набросал эскиз и пояснения к изготовлению «Глушителя звука выстрела к СВТ-40», полигонные испытания которого прошли еще в апреле 1941 года. Он был спроектирован для стрельбы обычными винтовочными патронами со сверхзвуковой скоростью пули, а не под специальные патроны с уменьшенной скоростью пули (позднее такие глушители назвали «тактическими»). Тогда испытания показали, что глушитель практически не изменял начальную скорость пули и кучность боя, но и довольно слабо влиял на погашение звука и вспышки при выстреле. И по результатам его не стали дорабатывать. Но Сергей, вооруженный знаниями и опытом использования тактических глушителей в будущем, добавил в эскиз глушителя для СВТ несколько усовершенствований, которые позволят серьезно увеличить его эффективность.

Тактика действий таких групп – минные и огневые засады на дорогах, диверсии на железнодорожном полотне, уничтожение тыловых частей и баз снабжения и многое другое – подробнее об этом Сергей собирался расписать позднее, после возвращения из рейда, используя его результаты в качестве примеров.

В качестве личного состава мотоманевренных групп Сергей прописал предложение максимально полно использовать пограничников и бойцов войск НКВД. Они и подготовку имеют более высокую, чем бойцы стрелковых частей, и, как правило, более образованы, в том числе технически. К тому же самостоятельность и решительность действий в них развита гораздо больше, чем во вчерашних крестьянах, призванных в армию из глухих деревень. А еще, как это не цинично и презрительно звучало в его времени, весь личный состав боевых подразделений НКВД военного времени отличался очень высокой степенью патриотизма, никогда добровольно не сдаваясь в плен и всегда до последнего выполняя поставленные боевые задачи.

Отдельно расписал для Трофимова, что для массированного уничтожения немецких эшелонов даже пути рвать не обязательно. Для этого Сергей, снова на отдельном листке, набросал эскиз нехитрого устройства, придуманного в его истории талантливым железнодорожным инженером Тенгизом Евгеньевичем Шавгулидзе, боровшимся с фашистами в одном из партизанских отрядов в Белоруссии. Зимой 1942/1943 года, в условиях острого недостатка взрывчатых веществ, испытываемого партизанами, этот умелец придумал и осуществил на практике идею пускать под откос эшелоны врага при помощи специального приспособления, действующего по принципу железнодорожной переводной стрелки и названного впоследствии «клином Шавгулидзе». Это приспособление представляло собой металлическое устройство весом около 18–20 кг и состояло из клина и откосной рейки, закрепленных на одной основе, строго подогнанной к размеру железнодорожного рельса. На его установку и крепление к рельсам болтами требовалось всего лишь несколько минут.

Принцип действия: наезжая на клин, переднее колесо паровоза накатывалось на наклонную плоскость, поднимаясь по ней. Далее буртик бандажа выходил из соприкосновения с рельсом, сдвигаясь в сторону, и колеса паровоза и вагонов, по откосной рейке, переводились с внутренней на наружную сторону рельса. Все – эшелон противника шел под откос. Клинья Шавгулидзе, изготовлявшиеся в большом количестве партизанскими мастерами, стали грозным оружием диверсионных групп и наносили фашистам немалый урон. Опыт диверсий показал, что применение «переводной стрелки Шавгулидзе» давало лучшие результаты, чем употребление взрывчатых веществ. Дело было в том, что в момент взрыва мины под паровозом нарушалась линия воздушных тормозов, которые автоматически срабатывали, и последние вагоны эшелона зачастую оставались невредимыми. Наскочив же на клин, состав разрушался полностью, особенно если насыпь была высокой, а скорость движения большой.

Подготовив материалы, Сергей передал их Трофимову для осмысления и подготовки необходимых ресурсов, как материальных, так и людских. Потом, получив таки разрешение на личное участие в диверсионном рейде, успел часа четыре поспать в казарме при штабе дивизии. А потом и поесть, так что, ко времени выхода в ночной рейд лейтенант Иванов находился в состоянии бодром, отдохнувшем и был готов к новым героическим свершениям на этой войне…

Глава 6

Заместитель командира заставы 86-го Августовского погранотряда младший лейтенант пограничных войск НКВД СССР Игорь Петров сидел в оружейной комнате в здании штаба 33-й танковой дивизии и механически, по второму разу, разбирал и смазывал свой верный ручной пулемет ДП-27, но мысли его сейчас занимали совсем не вопросы смазки оружия. Петров размышлял о лейтенанте Иванове и о том, что изменилось в его, Игоря, жизни с тех пор, как они встретились на лесной поляне. Там, на поляне, в первый момент Игорь его за вражеского шпиона или диверсанта принял. Ну, а как иначе – новенький немецкий мотоцикл, вокруг много опять же немецкого оружия и снаряжения, и рядом лейтенант Иванов – вот он я, в одиночку немецкий патруль уничтожил. Подумал тогда Игорь, что Абвер (немецкая военная разведка и контрразведка) таким образом своего агента внедряет, – им на спецкурсах перед войной о хитрости и коварстве этой организации много рассказывали. И решил – как только к своим выйдут, сразу же особистам про этого лейтенанта все свои подозрения рассказать. Пока же внимательно наблюдать и подмечать детали.

Он и про помощь контуженому командиру заставы скорее от отчаяния спросил, особо ни на что не надеясь. Но когда лейтенант Иванов, чтобы их командира к врачам побыстрее доставить, организовал нападение на немецкий грузовик и сам взял на себя наиболее рискованную роль, Игорь свои оценки немного пересмотрел. Вряд ли немецкий шпион ради спасения советского командира такие усилия прилагал бы. Так что, наверное, все-таки не немецкий шпион. И, судя по его способностям и подготовке, пожалуй, действительно мог в одиночку уничтожить немецкий патруль.

Но вопросы все равно остались. Ладно, не шпион, но тогда кто? Обычный «Ванька-взводный», как сам Иванов говорит о себе, – однозначно нет. Тот бы не то что трех немцев, тот один на один с подготовленным немецким солдатом выйдя – не факт, что однозначно победил бы. Значит, не «Ванька-взводный», а тогда кто? И почему выдает недостоверную информацию?

Для прояснения своих вопросов Петров даже напросился вместе с лейтенантом Ивановым съездить к месту бомбежки и гибели пехотной колонны. Там убедился, что про это Иванов не соврал. И хотя остальные вопросы остались, решил для себя, что главное – лейтенант Иванов не враг, а остальные неясности могут и подождать.

Определившись в главном, Игорь затем легко перешел в подчинение к лейтенанту Иванову. Причем не потому, что тот был старше по званию – пограничники, подчиняясь НКВД, были в армии особой кастой, и Игорь, при желании, мог отговориться своей особой задачей и под командование к Иванову не идти, причем без особых для себя последствий. А подчинился он потому, что, блуждая с раненым командиром на руках по немецким тылам, не знал, что делать и как его спасти, а вот лейтенант Иванов, как оказалось, знал. И не просто знал, а быстро принял решение, разработал план и грамотно организовал его выполнение.

Только благодаря лейтенанту Иванову, он со своими бойцами и контуженого командира вовремя в госпиталь доставил и сами без новых потерь до своих в Сокулке добрались. Там Иванов его с бойцами и командиром на носилках пешком вперед отправил, а сам трофейную технику стеречь остался – как знал, что дальше последует.