Труп молодой женщины на фото выглядел крайне неприятно. Кремов даже не сразу смог определить, какой стороной она лежала к объективу – красно-бурая котлета без четко различимых фрагментов лица. Наконец среди комка волос, склеенных застывшей кровью, Игорь разобрал две темно-фиолетовых припухлости.
– Ну вот и глаза, – вздохнув, произнес он.
Доведенным до автоматизма движением рука подхватила кружку кофе и поднесла к губам. С недавнего времени Игорь полюбил разводить кофе коньяком и пить этот целебный раствор в конце рабочего дня перед наступавшей рабочей ночью. Не так радикально, как Хижэ Клур. Алкоголь считался более щадящим средством и успокаивал нервы, его, Игоря, ценнейшие нервы, позволяя отвлечься от невыполненной в срок работы, от неизбежного нагоняя начальства, от всего. Сейчас кофе с коньяком коллективно боролись с бунтом против КПИ.
Кремову поручили вести непростое уголовное дело. Собственно, обстоятельства дела сложными не являлись и, за исключением дикой жестокости, выглядели типично – убийство на почве ревности. В голове не укладывалось другое: преступнику вменялось неосторожное причинение смерти, а вовсе не убийство. До этого Игорю казалось, что понятие неосторожности не подразумевает избиение человека в течение получаса до состояния заливного. Нельзя неосторожно ударять свою жену по голове, методично размягчая череп, а затем швырять ее тело о землю на глазах общего ребенка… Очередной глоток «целебного напитка» оставил горьковатый привкус.
Прошедшим утром на несуразность обвинения он попытался указать прокурору, но нарвался на грубую отповедь. Приказано поддерживать «сформированную позицию» во что бы то ни стало и «не трахать мозги начальству своими бредовыми идеями».
Теперь, попивая алкогольный кофе, листая страницы дела под жестким светом настольной лампы, Игорь с отвращением ощутил, что у молодой матери ничтожно низкая цена. Ее мечты, планы, чувства как пух одуванчика сдул звероподобный урод. Он лишил ее жизни, а теперь, призвав на помощь могущественного покровителя, устроил себе «удобную статью» с ожидаемым условным сроком. Внутренний мир убитой нематериален, за него не выручить и малости денег, так на что же он? Никакой совести, помнишь? Договорились же – деньги, только наличные. И убийца предстает неосторожной жертвой своей ошибки. А Игорь? Не без вознаграждения. С КПИ все «по чесноку», без обмана: жертве уже все равно, а от того, что «раскаявшемуся парню» тюрьма жизнь сломает, – кому легче? Безупречная логика. Идеальный компромисс. Душевное равновесие.
В этот момент Кремов почувствовал, что стрелка маятника пришла в движение.
Глава 4
Мегаполис, огромный человеческий муравейник. Миллионы соседствуют бок о бок, ежесекундно ощущая взаимное дыхание. Их так много, что впору говорить не об отдельных личностях, а об усредненной массе со своим интеллектом, желаниями. Будто гигантское существо с суточным жизненным циклом утром змеиными рукавами расползается по магистралям города, просачивается в офисы, поглощает тонны сандвичей, сигарет, впитывает гекалитры кофе; днем занимает свои клетки имитацией полезного труда, поддерживая тонус; вечером возвращается в логово, чтобы отдохнуть, но оставляет один глаз открытым – шумная ночная смена заступает на вахту клубами, аптеками, ревущими моторами стритрейсеров, драгдилерами, грабителями и армией проституток. Снова кофе, снова сигаретный дым, но в очаровании приглушенной подсветки и в атмосфере почти анархии. Существо иногда болеет, иногда хандрит, но все равно растет и набирает массу.
На первый взгляд, человеческой крошке должно быть неуютно в утробе гиганта. Обитатели города сжигают себя – чахнут, вдыхая отраву выхлопных газов в тесных коробочках на колесах. Они ничего не производят, их действия – полный пшик, сотни тонн бессмысленного бумагооборота и ширпотреба. Юристы, менеджеры, администраторы, продавцы. Профессии – унисекс. Здесь не нужна мужественность, не нужна женственность, отменяется прежняя мораль, разлагаются семьи – ведь жены по-прежнему требуют от мужей хорошей добычи в обмен на домашний очаг. А если добыча не зависит от сильных рук и физического труда? А если ее проще получить длинными каблуками, короткой юбкой и парой минут ежедневных унижений? Здравствуй, новая реальность, здравствуй, актуальная мораль. Мужчины больше не в моде! Они превращаются во что-то другое, например, в завсегдатаев бара «Gays only», а их место охотно занимают завсегдатаи других баров, куда мальчикам вход категорически запрещен.
Содом и Гоморра! Да, частенько об этом возмущенно кричат с экранов самые растленные господа – политики в попытке заработать дешевые висты. Полноте! Висты дешевеют слишком быстро, скоро ради них и рта открыть никто не захочет. Гигантское существо и человек обо всем договорились: город заменяет кривой индивидуализм хорошим ровным стадным чувством, что справедливо, – вместе с избыточным «я» уходят страхи, раздражение, ощущение обреченности и бессмысленности личного существования. Это как у Тома Сойера, который привил ватаге скептиков правильный взгляд на побелку забора, и те не подкачали, выполнив нудную работу да еще заплатив в твердой валюте! Никто из них не мучился тщетностью бытия! По этой же причине человеческой крошке неплохо живется в Мегаполисе, и ни на что другое она свою жизнь не променяет. «Не сопротивляйтесь», – убедительно шепчет город миллионами голосов, а если нет: «Руки вверх!» – во все времена хорошее слово, и пистолет лучше, чем просто хорошее слово. Правоохранительная система рада подстраховать неженок-дипломатов! Полиция оправдывает свое существование на все сто, пусть дикарям и кажется, что она самодовольна, раздута и прогнила от коррупции. Повторяем фокус – избавляемся от предрассудков, жизнь налаживается. Новая мораль не ущербна, она именно актуальна и спасительна. Как без нее?
К счастью, эти, внизу, – уже не совсем люди. Человеку много чего нужно, и в перечне человеческом нет ни наркотиков, ни проституток, ни сандвичей, ни ширпотреба. Человеку подавай высшие благодетели: свободу, любовь, мир и равенство; человек склонен мечтать об исследовании вселенной, бессмертии; человек нетерпим к фальши, им невозможно эффективно управлять. Поди угонись за его потребностями! Проще чуть-чуть уплощить природу двуногого.
Когда-то, на заре существования вида, будущие люди не отличались от зверей, мыслили конкретно и практично, следовали за горячими импульсами сиюминутных желаний – поесть, поспать, совокупиться. Хорошая, предсказуемая формула. Но затем природа или неизвестный механик зачем-то добавил примитивному, но безотказному мозгу мудреный «нарост» – кору. Именно в ней сосредоточилось человеческое: логика, долгосрочный расчет, сила воли, критические способности. Получившийся в результате такой инженерии прототип вмиг вознесся над соседями по планете! Горячие животные импульсы никуда не делись, но отныне могли с переменным успехом тормозиться холодным рассудком. И тот сделался «человечнее», у кого это выходило лучше. Наиболее способные возвысились не только над природой, но и над соплеменниками, став королями. Правителю важнее всего власть! Ради нее он без раздумья отберет привилегию человечности даже у Господа Бога, не говоря уж о соплеменниках, здесь все способы хороши.
Существа внизу уже не совсем люди. Они дофаминовые маньяки, ими можно управлять. Их приучили живо откликаться на импульсы древней части мозга – есть, спать, совокупляться, в то же время кору правители полностью выключали из процесса. Это несложно. Пока высшие желания только «надевают штаны», примитивные успевают пожрать все наличное время и силы: предложи вовремя двуногому хот-дог – и он забудет о всей вселенной. Трюк действовал безотказно, даже на тех, кто пытался сопротивляться.
Экселенец размышлял, озабоченно потирая подбородок. На улице лил сильный дождь, и город с девяностого этажа казался уродливым скоплением термитников под пеленой падающих капель. Слабого света, проникавшего через огромные окна, не хватало. Бетонная фабрика исправно переваривала человеческие страсти своими потрохами, перерождая даже законченных упрямцев в нормальных граждан.
Это хорошо. Стабильность и порядок.
Но недавно на Востоке возникли процессы, угрожающие привычному укладу.
Проблемы с Восточным дистриктом начались не вчера. Еще во время его заселения беженцами из советского Сансити некоторые эфоры предрекали рост преступности и, самое главное, столкновение идеологий. Возможно, они были правы насчет единовременного глобального удара, способного истребить красную саранчу и окончательно «решить вопрос», но время, увы, упущено.
Нельзя сказать, что правительство и лично Экселенец ничего не сделали, чтоб Мегаполис качественно ассимилировал пришельцев: их обучили правильному языку, попутно внушив отвращение к русскому, им внедрили полезные алгоритмы потребления и труда, сформировали нужные вкусы, тихо отняли библиотеки, заменив книги ХАЭНами и поточными блокбастерами, подсадили на общегородской фаст-фуд. Это дало ожидаемые всходы, появилось целое поколение «лояльных». Но между культурными колосьями все равно проглядывала сорная трава. С ней мирились в надежде, что со временем колосья ее задушат, но, к сожалению, что-то пошло не так. Докатились до неприемлемого: с территории квартала совершаются попытки ракетных пусков, а местная администрация потрясает основы основ – со скрипом делится финансовой отчетностью.
Особенно тревожили ракетные пуски. Нельзя допустить прорыва русских на орбиту, иначе система, сложившаяся за десятилетия, пойдет вразнос.
Экселенец отпил воды из хрустального бокала. Стекло давало глубокий алмазный отблеск, собирая в прозрачном теле скудное дневное освещение. Красиво, но человека не трогала красота. Через час предстояло совещание эфората.
Глава 5
За длинным черным столом в сумрачном зале собралось двенадцать человек.
– Уважаемые джентльмены, объявляю наше совещание открытым. – Экселенец произнес это спокойно, без напыщенности.
Он медленно обвел собравшихся взглядом, что являлось знаком его особой озабоченности и тревоги.
– Мы собрались здесь, – продолжил Экселенец, – чтобы обсудить кое-какие вопросы. Боюсь, мне придется начать издалека, с общеизвестных фактов. Прежде местность, занимаемая Мегаполисом, была пустынной и мертвой. Имперское Бюро возвело на ней базу, со временем превратившуюся в наш прекрасный город. Северо-восточнее высадились русские. Наши предки соперничали с ними еще на заре земной истории, а по некоторым данным – еще до ее начала. Наше государство превратилось в совершенную систему, позволяющую ему существовать вечно. Я знаю, о чем говорю. …Мы одолели коммунистов в их логове – Сансити, но, к сожалению, с проблемой не покончено. Речь не о лояльных – эти переплавлены и интегрированы в наше общество надежно, – речь о тех, кто дефектен необратимо. Северо-Восточный квартал Мегаполиса, печально известный Защекинск, начинает деградировать, и наших усилий уже не хватает, чтобы по-прежнему насаждать в нем цивилизованный порядок. Лучших из лучших – ученых, рабочих, менеджеров мы давно вывели оттуда, поселили среди нас, воспитали как следует, а отбросы до сих пор были предоставлены сами себе. Что сейчас представляет собой Северо-Восточный квартал? – Экселенец выдержал паузу, словно подыскивая выражение. – Как мы знаем, клоаку. Их ракеты неизбежно падают, мы контролируем образовательный процесс, а наши идеалы свободы все сильнее привлекают молодых защекинцев. …Однако перейдем к делу. В последнее время Пятое управление службы безопасности имперского Бюро начало фиксировать тревожные события. Мы не до конца понимаем, куда уходят деньги русских, не вполне контролируем их оборот. Некоторые люди покидают Защекинск и безвозвратно исчезают на северо-востоке…
Среди присутствующих прокатился приглушенный ропот. Эфор Скотт, краснощекий, коротко стриженный буйвол, известный своим темпераментом, воскликнул:
– Куда вы клоните, Верховный? Это как-то связано с Сансити? Если так, то что с того? Пусть погибают в этой трясине. Мне лично не жалко защекинское отребье.
– Дело совсем не в отребье, – раздраженно ответил Экселенец, – уверен, мистер Скотт, что собравшиеся взволновались не по их жизням. Позвольте продолжить. Многие наверняка увязали денежный вопрос с миграцией в пустошь, ведь так? Наши аналитики уверены, что русские пытаются найти в оставленном Сансити прежние ресурсы: технологии, прежде всего ракетные, и запасы золота. К чему это приведет, объяснять нужно?.. Мы не сидели сложа руки. Три года назад в Сансити отправилась экспедиция, возглавляемая полковником Кински. Связь с ними прервалась, никто не вернулся. Что там произошло, мы не знали, но буквально вчера строители оборонительной стены на северо-восточном направлении обнаружили автозонд экспедиции! Зонд содержал информацию о боях с роботами Сансити!
Тишину взорвал гул множества голосов. В глазах собравшихся читались растерянность и недоумение. Верховный наблюдал за произведенным эффектом и ждал дальнейшего развития.
– Что это может значить? Как?.. – звучали вопросы.
– Это еще не все. Три недели назад главная следящая антенна Мегаполиса приняла радиосигналы. Бессвязные обрывки фраз и множество фоновых шумов. Радисты запеленговали источник сигналов. Джентльмены, в эфир вышел Сансити! Часть ответов здесь. – Верховный положил на стол папку с бумагами.
На этих словах одна из стен зала озарилась слабым мерцанием, послышались щелчки и шум радиопомех. Не сразу, но постепенно и все отчетливей присутствующие начали разбирать пробивавшийся сквозь помехи женский голос:
«Координаты 43–18. Повторяю, координаты 43–18! Сообщаю установку: активируйте программы претендентов! Высший уровень контроля!»
Запись, повторяясь, звучала секунд сорок, не больше, по ее окончании в зале воцарилась тишина. Верховный посмотрел в сторону своего референта, и тот немедленно разложил перед каждым присутствующим папки. Затем Экселенец сделал знак глазами человеку, до того неприметно стоявшему у окна. Конрад Галаган, мрачный помощник Верховного, бесшумно подошел к столу собраний.
– Джентльмены, прозвучавшая запись принята антенной несколько раз. Разумеется, эксперты поколдовали с файлом. Выяснилось, что передача велась с восточной окраины Солнечного радиостанцией советского образца типа «Сириус», послание повторяется циклично на засекреченной частоте советских военных. Информацию о ней нам сдали давным-давно лояльные. Несомненно, русские приняли этот сигнал, потому что резко участились попытки пересечь северо-восточную границу. О них только что рассказал уважаемый Экселенец… Мы установили личности некоторых, парочку расстреляли на блокпосту военные, когда они пытались проскочить в пустошь. Затем случился эксцесс на другом посту, там несколько молодых парней устроили целую операцию с целью преодоления пограничного заслона. К счастью, им это не удалось, выживших задержали, допросили, и выяснилось, как и в первом случае, что все они имеют отношение к Сопротивлению, а этим попыткам предшествовало множество более ранних, когда пограничная охрана только развивалась и не могла эффективно бороться с незаконными проникновениями. Становится очевидным методичность и организованность побегов, координатором большинства из них выступает Сопротивление.
После каждой попытки прорыва бойцов Сопротивления возникала цепная реакция в Защекинске: многие, как нерестящиеся лососи, начинают возвращаться к мыслям о прошлом. Так, три года назад статистика сетевого поисковика указывала, что запросов на советскую тематику размещалось меньше тысячной процента от общего количества. В основном население интересовалось порно – 70 %. Сейчас количество запросов о Сансити и способах его посещения, а также об их прошлой истории приближается к одному проценту. С одной стороны, это очень тревожный показатель…
– А порно-то сохранило рейтинг?! – загоготал, перебив докладчика, Скотт. Его сальная шутка разрядила обстановку.
– Сохранило, мистер Скотт, – с непроницаемым лицом ответил Галаган, – но вернемся к сути. Наши осведомители имеются в Сопротивлении, а некоторые из мятежников даже сотрудничают с нами, но наиболее радикальные группировки слишком закрыты и выведать их планы пока невозможно.
Галаган умолк и отступил к окну. Эфоры вполголоса обсуждали услышанное, перелистывая страницы досье.
– Что думаете, господа? – произнес Экселенец.
На самом деле, мнение большинства его не интересовало, он ждал комментариев и вопросов от нового эфора Джеймсона. Последний недавно заслужил право заседать в элите. Выслушав Скотта о «необходимости силового метода», Экселенец наконец дождался и многообещающего новичка. Подтянутый седеющий воротила медиакорпорации начал осторожно:
– Я согласен с эфором Скоттом в том, чтобы полностью перекрыть границы, даже на северо-восточных пустынных окраинах, где нет прямых дорог в Сансити. Но этого недостаточно. Очевидно, мятежники не угомонятся. Предлагаю через СМИ выхолостить идею о возвращении в прошлое для лояльных.
– Как это? – с тупым видом поинтересовался Скотт.
Экселенец испытал к нему почти отвращение.
– Дайте договорить Джеймсону, – резко осадил он.
– Выхолостить идею, – продолжил Джеймсон, – путем запуска различных шоу вроде «Камбэк ту Сансити», где различные старикашки будут предаваться ностальгии по каким-нибудь плавленым сыркам и мороженому. Это отпугнет от темы молодежь, сделает скучными для них цели Сопротивления. Параллельно наштамповать программ о серости и безысходности их истории, что заставит потенциальных бунтарей задуматься, а зачем туда вообще возвращаться? Их символы следует сравнять с клоунскими погремушками, а достижения нивелировать критикой. Малолетним хулиганам тема Сансити станет хобби, взрослым – пустой трухой и ничего не значащей ностальгией. И это только для начала…
Экселенец с уважением разглядывал выступающего, в голове пронеслось: «Несомненно, он приобретение для эфората».
После Джеймсона слово взял Мерфи, старая добрая акула финансов, которая всегда с сожалеющим видом непреклонно пожирала конкурентов и ни во что не ставила человеческий планктон:
– Идеи мистера Джеймсона позволят стабилизировать количество настоящих системных маргиналов, я на его стороне…