Роза

Роза ничего не чувствовала в данный момент.

Она оставила г-жу Стриголову, по виду не особо обидевшуюся на её слова, и пошла по дому в сторону каких-то знакомых. Но в голове она вспоминала умирающего короля из постановки – он тот же скучающий человек от изобилия, от власти, и, верно, его глобальные проблемы действительно трудно постичь какому-то актёру Лёве, да и суть не в исполнении роли, а в реальной величине абсурдности происходящего. Абсурдность реальности гораздо ближе, чем казалось.

– …Капитал не построить на собственных ошибках – его построить нужно непременно на чужих ошибках… – слышалось из уст какого-то присутствующего.

– Они всё время говорят на одни и те же темы, – сказал Игорь Швец, незаметно подошедший к Розе. Он видел её дважды в своей жизни, как и она его. Первый раз он просто видел её и не готов был подойти, а второй раз Роза была вынуждена протанцевать с ним танец, не особо желая (она хотела, делая вид, что не хочет). Однако позже он оказался очень незаурядным молодым человеком, и даже сумевший познать ироничность некоторых фраз Розы.

– А что им ещё делать? Остальные проблемы они решили с помощью денег.

Роза знала с кем говорит, и не взглянула на собеседника.

– В тот раз г-н Стриголов прослыл для всех милым по-мальчишески перебравшим человеком. Благо, не на одном поведении держится его репутация. Зачем ты сегодня пришла?

– Дома у меня только отражение в окне и то, что за ним. Здесь всё-таки разнообразие. – Роза немного прокашлялась. – Прости.

– М-да, от скуки порой происходят не лучшие поступки.

– Давай только не будем о скуке и об одиночестве.

– Ну, тогда будем молчать, – улыбнулся Игорь, – потому что все разговоры всегда происходят о скуке или об одиночестве. Вот, взгляни на свою кисть. – Он взял Розу за её руку. – Позволь? – Роза подняла глаза и посмотрела в его глаза. – Это что-то, о чём говорится, что можно обсуждать, что-то законченное, или незаконченное, но начатое. Твоя кисть такая маленькая и хрупкая, эти вены и маникюр, будем правдивыми, не очень, прости, цвет кожи, сама кожа. Если просто описывать её, то это уже шаг от скуки, но видеть её, а ещё лучше её трогать, ощущать, особенно впервые, – вот что изничтожает скуку. Какая-нибудь морщинка на этой руке – вот тебе и предмет обсуждения; вложи в свою руку купюру – вот тебе и другая тема; младенец, держащий твой палец своей чистой и пухленькой ручкой – это совершенно иная тема.

Роза отстранила руку от него.

– Ты говоришь эти слова оттого, что моя кисть для тебя не так опошлила. Если бы ты трогал мою руку раз в тысячный, вряд ли я услышала бы подобное.

Он замечал пустоту в глазах Розы, и как бы ему хотелось с ней поговорить открыто.

– Роза, твоё лицо, оно носит скуку и одиночество своим безмолвием, пустотой и отстранённостью. Не спасает такое лицо ни улыбка, ни гнев, ни слёзы печали, ни слёзы радости. Я не глупый и не хладнокровный человек.

– А, пожалуй, нет ничего плохого в хладнокровии, а может и в глупости тоже.

– Какая же ты стервозная женщина! – иронизировал Швец. – Отторжение не идёт тебе на пользу. И, я уверен, что скука – это нечто конечное. Богатство, знания, преклонный возраст. Скука – это смерть.

– Нашёл бы себе уже какую-нибудь весёлую дурочку и не таскался больше по приёмам, где одни стервы и скучающие жертвы! Игорь, моя кисть – это моя кисть, моё лицо и взгляд – мои. Всё принадлежит моему миру, и скука, и веселье, и раздирающий горло кашель, мучающий меня так же, как и твои максимы.

Роза проговорила это быстро и немного на взводе, поэтому сразу закашлялась. Швец сочувствующе придержал её за плечи и прикрыл от глаз присутствующих. Впрочем, присутствующие брезгливо посмотрели в её сторону и вспомнили случай прошлого приёма, когда г-н Стриголов напился и при всех вспылил на Розу из-за её надоедливого кашля, а затем размахнулся и выдал ей сильную пощёчину.

Роза подошла к г-ну Стриголову и произнесла:

– Ты готов?

– Розочка, может мы договоримся о какой-либо сумме? Неужто ты опустишься до моего уровня?

Проигнорировав слова г-на Стриголова, Роза ударила своей маленькой ручкой прямиком в его челюсть, и каждый в том доме испытал несвойственное моменту чувство, словно, откуда не возьмись в этом доме появился неизвестный мужчина, неся в руках шланг, открутил вентиль и начал поливать присутствующих грязью.

3

– Лёва, здравствуй, – сказала Роза. – Можно тебя на минутку?

– Доброе утро, – ответил Лёва.

– Тебе удалось проникнуться его величеством?

– Весь вечер я репетировал у зеркала, потом, каюсь, пригубил полусладкого и, кажется, в таком состоянии выглядел увереннее.

– Просто вчера я как никогда ясно поняла короля. Он показался мне более реальным, чем некоторые существующие люди. Скорее всего он такой от скуки, скуки королевского размера. Он всегда мог её утолить. Однако умирать тоже скучно, и никуда не денешь эту скуку, – сказала Роза и тут же покашляла. – Тебе нужно выпить перед репетицией. Сбегай в магазин, пожалуйста. Вот тебе деньги. На меня не бери, возьми на ребят. Всем не помешало бы выпить.

Лёва вернулся; разложил столик, достал бутылки из пакета и стаканчики. Роза собрала актёров, удивлённых скорее не возможность выпить, а поводом.

Разок кашлянув в кулак, Роза начала говорить:

– Лёв, ещё одна просьба: разлей ребятам, пожалуйста, напитков по им вкусам. Спасибо, ты молодец. Так вот, занявшись постановкой этой пьесы, честно говоря, я не ожидала трудностей её реализации. В голове всё выстраивалось превосходно, и дело осталось за малым – донести мой образ до остальных, до вас. Передача информации – полдела, тут талант не нужен; передача образа, представления, невидимой яви – вышла загвоздка. Честно, меня раздосадовало осознание моей ограниченности. Но! Вчера я нащупала недостающее звено в цепи взаимопонимания – алкоголь. Да, настолько всё прозаично. Потому что чтобы воссоздать бред, не кальку на бред, не подобие его, а само бытие абсурда – нужно обитать с ним в едином модусе. Алкоголь – вещь, в этом плане, чудесная… Вы берите стаканы, не стесняйтесь. Я уверена, всё у нас получится! За это выпьем.

Само собой, не было тех, кто брезгливо смотрел в стаканчик, пил нехотя или отказывался. Большинству эта идея понравилась сама по себе, ведь Роза никогда не была настолько добродушной и в меру открытой перед ними. Её узнали с иной стороны, стороны не только строгого хорошего наставника, но и со стороны понимающего неординарного и оттого лучшего наставника.

– Лёва, ещё пару слов, – подозвала к себе Роза. – Ты помнишь я тебе начинала говорить о скуке короля? – Лёва блестел глазами и кивал. – Представь себе: ты самый могущественный, твоё государство самое могущественное, всё расцветает, всё прекрасно, замечательно. Но вот ты пресыщаешься всемогуществом, границей человеческих утех и полным отсутствием нужды, представь. Что по итогу? Это не моя мысль, она Шопенгауэра, и вчера я её вспомнила: нужда порождает горе, а изобилие – скуку. То есть в этом вся личность короля.

– Скука создаёт дискомфорт, – перебил её Лёва, – личность короля претерпевает изменение…

– А с этим изменением, прости перебью, справиться он не в силах. Скука была с ним всё время и он использовал все ресурсы, чтобы не замечать её. А теперь король оказался в положении младенца должного догнать спорткар. Так как результаты его тщетны и всё благосостояние государства зависит от удовлетворённости короля, государство начинает рушиться. Король же умирает.

– Роза, это превосходно! Однако разобраться можно было и без вина, простой мысли нам достаточно. Мы же не тугодумы!

– Ты прав. Но погрузиться, прочувствовать абсурд, взаимодействовать друг с другом в этом абсурде, а не просто отчеканивать слова – в этом, возможно, поможет алкоголь. Попробовать всё равно стоит. Тем более алкоголь придаёт уверенности, ты мне сам сказал.

– Да. По крайней мере, это будет первая пьеса в мире сыгранная пьяными, – засмеялся Лёва. – Гениально, Роза. – Он чуть приобнял за худые плечи Розу, но она быстро пресекла это, скинув руку Лёвы. – Прости, кхм. – Улыбка на его лице сменилась серьёзным выражением.

Кто-то разговаривал с кем-то, обсуждая героев пьесы, кто-то читал сценарий и акцентировался на ударных местах, кто-то репетировал жестикуляцию, телодвижения.

– Так, через десять минут начинаем репетицию! – чуть громко сказала Роза.

Все начали доливать в стаканы и допивать налитое.

В этот раз репетиция прошла триумфально. Роза кашляла иногда, но герои будто не замечали этого. Пару замечаний от Розы касались чёткости в звучании некоторых актёров, они касались наиболее восприимчивой от алкоголя Юли и больше всех выпившего Сёмы. Но всё остальное предвосхищало стремление Розы.

– Чудесно, ребята, – сказала Роза. – Надеюсь никто не откажется от такого же порядка на премьере?

– Нет, нет! – раздалось единогласно.

Все собирались. Роза сидела на сцене и ещё раз пролистывала миллион раз пролистанную книгу, с загнутыми краями страниц, затёртыми, местами засаленными страницами.

– Тебя что-то беспокоит? – вдруг из-за спины спросил у неё Лёва.

– Теперь уже нет. Я в вас полностью уверена.

– Я не о постановке, а о тебе.

– Вот меня давай мы не будем трогать. Тебя моя жизнь точно не касается.