Жена последнего друида

– А зачем им энергетик на подушечке?

– Это ритуальный яд, – пояснил Нестор. – Выпивший его впадает в эйфорию и воспринимает смерть как счастье. При этом яд будет впоследствии безвреден для других гурманов. В переработанном, так сказать, виде.

Брат и сестра добрались наконец до более-менее приличного паба традиционной, пивной ориентации. Расположились за столиком, сделали заказ. Нужно было пополнять уровень алкоголя в крови – не только по душевной необходимости. Незачем обращать на себя лишнее внимание службы проверки сертификатов лояльности.

15

Канцелярия Конторы Раджаса

Отделу сновиденческих контактов Второго дна

По поручению отделов разведки и контрразведки

Настоятельный запрос

В результате работы отдела локального наблюдения и дозорного отдела Внешнего периметра, а также в результате проведенных аналитиками Седьмого дна сопоставлений за последнее время, которое, как известно пылающим холодом, не имеет значения, получены противоречивые сведения касательно качества и характера происходящих изменений, как внутри Взвеси, так и за ее пределами. С целью уточнения векторов дальнейшего сбора данных и выявления областей предполагаемого точечного контрвоздействия соответствующие отделы Конторы Раджаса запрашивают проведение сновиденческих контактов и «отработки совестью» ряда ключевых фигурантов.

Список фигурантов прилагается.

Конец запроса.

16

В пивной было шумно – гуляла большая компания. Пиво лилось рекой. Громко звучали песни на сурже – языке, который признан одним из вариантов национального и государственного. Суржа впитал (или впитала?) в себя диалектные формы из разных уголков большой страны, но вырос (или выросла?) на основе имперского с изрядными заимствованиями из различных языков трансов (не тех, что трансвеститы, а тех, что граждане Трансатлантического Содружества) и президентств.

– Помнишь, у деда был друг, Савва, ресторатор? – тихо, чтобы не привлекать внимание компании своим имперским, спросил Нестор.

Варя коротко кивнула: вопрос был риторическим. Как же не помнить Савву и долгие посиделки с Антоном Несторовичем на веранде дома по улице Кисельная, 8?

– Он говорил, что человека формируют ландшафт, на котором он проживает, и язык, на котором он говорит. Почва и кровь в тесной взаимосвязи, – продолжил Нестор.

– Это не Савва говорил, это Шпенглер говорил, – улыбнулась Варя. – Тот, который Освальд.

– Не знаю, – Нестор безразлично пожал плечами. – Я от Саввы слышал, в его интерпретации. Он же ресторатор. Был. Говорил, что национальная кухня – это обобщенная метафора «почвы и крови». Сгущенная идея. Осязаемое ядро народной семантики.

– Рядом с нами такие обобщенные ядра сидят, – прошептала Варя, склонившись к столу.

– Чужи трубы не горять, а свои не потушить! – крикнул тост здоровенный детина в военизированном костюме, обшитом национальной символикой, и вылил в пасть литровый бокал пива.

Многие в компании последовали его примеру. После чего началось (или продолжилось) горячее обсуждение глобального противостояния. Ребята совершенно не разбирались в политике, все их доводы-выкрики-рассуждения сводились к окопным позициям «за наших» и «за ваших», причем застольщики часто путались в определениях: «наши» легко менялись местами с «вашими», а «ваши» – с «нашими». Часто звучали наивно-матерные возгласы, типа «сучин хер», впитанные из имперского или рожденные в пучинах многочисленных национальных диалектов.

Уровень агрессии, усиленный алкоголем и чем-то покрепче, зашкаливал. Брат и сестра постарались расправиться со своим заказом как можно быстрее. В тот момент, когда компания перешла на барабанный стук кружками по столу и скандирование «Пыво щоб рекой текло! Хто не з намы, той – мудло!», Нестор и Варя покинули питейное заведение.