Оценить:
 Рейтинг: 0

Аморит, любовь моя. Возможное будущее России

Год написания книги
2016
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 13 >>
На страницу:
7 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Это они нас снимают на видео или фото, – сказал он. – Видеокамеры и фотоаппараты у них надеты на палец, как перстни. Стражи порядка или по – вашему ОМОН могли подумать, что ты тоже фотографируешь, и запросто имели право тебя пристрелить. Разрешения-то у тебя нет.

Предупредил он меня во время, так как несколько омоновцев уже направили на меня свои автоматы. Я решил впредь быть осторожнее и тут же снова влипнул. Не увидев у трапа Нины с ребенком, я рявкнул на Ябо:

– А Нина где? Все еще в обезьяньей клетке?

Мой голос произвел на аморитян ошеломляющее впечатление. Омоновцы отпрянули назад и опять вскинули на меня автоматы, а толпа прямо-таки попадала, зажав уши, на землю или, как она у них тут называется, наверное, тоже аморитом.

– Ты с ума сошел! – закричал на меня испуганно, но опять телепатийно, Ябо, потирая уши. – Я забыл тебя предупредить, чтобы ты говорил шепотом. У нас твой голос приравнен звуку вашего пушечного выстрела. И с Ниной тоже разговаривай шепотом.

– Когда я ее увижу?

– Скоро.

Мог бы, козел, и привезти их сюда, обругал я его мысленно. К моему удивлению, он услышал и предупредил:

– Просто козел – это еще терпимо. Только не вздумай назвать его безрогим или без яиц. Тут же на тебя в суд подадут и запросто упекут за клевету лет на пятьдесят. А за широко распространенную у вас суку, если ты так обзовешь аморитянку, влепят не меньше ста лет.

– Что так мало? – усмехнулся я, наблюдая, как аморитяне начали подниматься, постукивая по ушам.

– Мало? – удивился Ябо. – По-вашему это около тридцати пяти лет. Не каждый землянин столько живет.

Отметив, что наш год равен приблизительно их трем годам, я поинтересовался:

– А сколько присудят за мат?

– За мат у нас ничего не дают. У нас сажают за смысл в нем. За ваш русский мат с упоминанием матери или с советом пойти на и в половой орган или за угрозу совершить сексуальное насилие в извращенной форме ничего не дадут. У нас, к сожалению, такого хорошего, как у вас, мата нет, но если ты выскажешь подобную угрозу, многие потребуют ее тут же исполнить на деле. Вот тут, если откажешься, могут возникнуть неприятности, вплоть до суда. А тот постановит: «Сказал – делай».

Ну, блин, дела, подумал я. Ухо здесь надо держать востро. Скажешь «Я тебя в рот», – она его тут же раззявит.

Ябо и на это отреагировал:

– И не только раззявит, если это означает открыть рот. У нас полно голубых. И никуда ты не денешься. И насчет «блина», если я правильно понял, что он означает. Избавь тебя бог назвать аморитянку блядью в смысле осуждения. Считай, что ты пропал.

– А в похвальном можно?

– Это сколько угодно. И чем больше в твоем голосе будет восхищения, тем больше это доставит ей удовольствия.

– За осуждение могут расстрелять?

– На казнь у нас мораторий. Мы же либерально—демократическое государство. Вместо казни тебя заставят подписать согласие на эвтаназию. Сам себя умертвишь. Не захочешь, помогут.

У меня по спине пробежали мурашки.

– Спасибо за предупреждение.

То, что Ябо читал мои мысли, существенно меняло дело к худшему. Я понял, что убежать отсюда будет практически невозможно. Как я смогу что-то сделать, не думая об этом?

Мы стали спускаться по трапу, при этом я крепко держался за поручни, чтобы не подпрыгивать.

Омоновцы образовали живой коридор от трапа до стоявшего, вернее, лежавшего полуцилиндра.

Ябо что-то опять прожужжал, я не понял и хотел переспросить, но сделать это мне не дали омоновцы, которые ухватили меня за руки и потащили к полуцилиндру. Меня втолкнули в открывшуюся нишу, а внутри полуцилиндра – в клетку, которую тут же захлопнули.

– Как это понимать? – спросил я Ябо, дрожа от гнева.

Трое омоновцев в синих масках, тоже, наверное, из презервативов, приняли боевую стойку, а Ябо, проигнорировав мой вопрос, что-то сказал стоявшему у пульта пилоту. У того вдруг зажглись глаза, и я догадался, что это был робот. Фигурой и лицом он походил на омоновца, а ростом был еще ниже. Повернувшись к пульту, робот нажал пальцем на кнопку, и полуцилиндр, который я окрестил дирижаблем, взмыл вертикально вверх, отчего у меня перехватило дыхание, и потемнело в глазах. Едва я пришел в норму, как мне опять стало трудно дышать, и прилила кровь к голове, – дирижабль уже опустился. По моей прикидке, мы летели не больше двух – трех минут. Я даже в окно не успел глянуть. Да и что бы я увидел при такой скорости?

***

Омоновцы открыли клетку и вывели меня наружу. Я оказался в многолюдном, вернее во многоаморитятном парке, мало отличавшимся от наших городских парков, лишь музыка была в несколько раз тише и мелодичностью напоминала китайскую.

Вслед за Ябо меня повели по живому коридору, как в аэропорту, но более длинному и извилистому. И состоял он не из омоновцев, а из посетителей парка, одетых, как и в аэропорту, в цветные ничего не прикрывавшие презервативы. А то и вовсе были голые, лишь разрисованные под индейцев. Но я на них не смотрел. Будучи выше всех на две головы я еще издали увидел на возвышении клетку с Ниной. Радость от предстоящей встречи с ней смешалась у меня с ужасом от переживаемого ею унижения. Забыв про гравитацию, я ускорил шаги. Взлететь мне помешали повисшие на моих локтях два омоновца. Третий, шедший впереди, направил на меня автомат. Сзади Ябо обозвал меня козлом. Ходьбу я все же ускорил, заскользив чаще по пластиковому тротуару.

Меня остановили у входа в клетку. Нина сидела ко мне боком на топчане и кормила грудью ребенка. Ее взгляд был безучастно устремлен в никуда. Даже приблизившийся гул толпы не вывел ее из этого состояния.

Стоявший у клетки охранник в майке с портретом Нины на груди открыл дверь, Ябо заглянул в нее и что-то сказал Нине. Она повернула голову, увидела, как меня втолкнули в клетку, и заплакала. Я подошел к ней, опустился на колени, поцеловал ее в губы, а ребенка – в темную головку. Он оторвался от груди, продолжая чмокать влажным ротиком.

– Не надо было тебе сюда приезжать, – прошептала Нина сквозь плач. – Теперь и ты погибнешь здесь вместе с нами.

Я оглядел клетку. Она была в виде полусферы из тонких прозрачных прутьев толщиной с палец. Кроме топчана в клетке ничего больше не было. У двери снаружи застыли два вооруженных охранника с Нининым портретом. Омоновцы исчезли, что меня обрадовало, так как мысль о побеге все время сидела у меня в голове.

Бросив беглый взгляд на сплошную стену посетителей за веревочной оградой, я с горечью подумал, что нас действительно показывают, как обезьян.

Только сейчас я обратил внимание, что Нина и ребенок были абсолютно голыми.

Я стянул с себя шерстяной свитер с широкой горловиной и растянул ее еще больше. Велев Нине поднять руки, я надел на нее свитер. Получилось подобие платья без бретелек. Привстав, она натянула свитер почти до колен, а, усевшись, прикрыла их. Я растянул один рукав, и в него свободно вошел ребенок, лишь торчала головка. Пригревшись, он вдруг растянул губки, а когда я погладил его по головке, показал в улыбке два крохотных верхних зубика.

– Так рано? – удивился я.

– Это по-нашему рано. А по их летоисчислению Алешке уже около четырнадцати месяцев. По—нашему, я могу только предположить, что ему месяца четыре – пять.

Я глянул на дату на своих часах, и у меня отвалилась челюсть: со дня отлета с Земли прошел месяц и шесть дней. Если даже НЛО с его бешеной скоростью летел столько времени, то какое же расстояние отсюда до Земли? И все это время я спал?

Отняв девять месяцев с даты похищения Нины, я получил, что сыну было четыре месяца и семь дней.

– Он растет не по дням, а по часам, – сказал я и спросил. – У вас есть жилище, где вы отдыхаете, спите?

Нина указала на круглый домик метрах в пятидесяти, соединенный с клеткой полусферическим коридором из разноцветных прозрачных прутьев. Взглянув на высокий столб с мигающими точками в глубине парка, она сказала, что до закрытия осталось по местному времени около пяти часов. Пересчитав на наше время, я обрадовался: меньше двух часов, ерунда, потерплю.

– Вы все время здесь находились?

Нина покачала головой.

– Нет. До рождения Алешки и еще семь их месяцев я жила тайно от власти на небольшом необитаемом раньше островке, где обосновались союзники Язо по изменению жизни на Аморите. Но об этой идее узнал Президент. Он послал на остров очень злой спецназ. Меня с Алешкой схватили, что стало с остальными, я не знаю. Слышала, что почти всех поубивали и дома сожгли. Но Язо чудом удалось спастись. – Нина придвинулась ко мне и зашептала совсем тихо. – Недавно он передал мне очень слабый сигнал о том, что готовит план моего с Алешкой побега отсюда с последующим возвращением на Землю.

Я обернулся на дверь и, не увидев Ябо, спросил:

– Ты не боишься, что могут прочитать наши мысли?
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 13 >>
На страницу:
7 из 13