ВЕНЧУР. Риск ради добычи

– Я свои зарою…

– Можно и зарыть, – согласен Антон. – Но если все равно придется отдавать, то их и прятать не надо.

– Ну да, если никто не будет знать о тайниках в чемоданах, тогда баксы можно и не зарывать.

– Пусть поспят в чемоданах, а потом видно будет.

– Пока что мне надо сообщить предкам, что я жив, прежде чем они получат известие, что их сын пропал без вести. Позвоню отцу – не из отеля, конечно, – а он уже пусть думает, как преподнести это маме. Раз он сам отправил меня в ссылку на заставу, словно Печорина на Кавказ.

– А я напишу Булату, чтобы он говорил всем, что из-за развода я улетел на неделю в санаторий лечить депрессию. Пошли, купим новые телефоны и симки.

– Я сначала в душ – смою следы минувшего…

Денисов переписывается с Булатом и после Сафарова тоже принимает душ.

В поисках магазина сотовой связи приятели идут по улице. Вечереет, и на зданиях загораются рекламные огни. «Братья» находят в торговом центре нужный магазин и покупают смартфоны, наушники и новые сим-карты. Антон некоторое время переписывается с Булатом. Руслан долго и эмоционально объясняется с родителями.

Приятели пробуют уличную еду и, полные новых впечатлений, слоняются по торговым улицам, ярко освещенным мерцающим неоновым сиянием. Они закупают планшеты, брюки, рубашки, кроссовки и с многочисленными пакетами возвращаются в отель. Руслан сразу заходит в люкс, а Антон проходит до конца коридора и заглядывает за дверь, которая ведет на лестницу.

Сидя перед монитором в опустевшем офисе Наркоконтроля, Ниу наблюдает за всем, что происходит в люксе новоявленных контрабандистов. Она читает на ноутбуке сведения о них, просматривает видеозаписи, изучает фотографии. Затем заходит на сайт знакомств и пролистывает свежие резюме кандидатов на семейную жизнь, но ни одна анкета не кажется ей достойной внимания.

В номере Руслан крутится перед зеркалом и с воодушевлением примеряет обновки. Антон вскрывает коробку с планшетом, ставит на зарядку и загружает приложения. Довольные, они выходят на балкон и любуются бухтой, городом и небоскребами, разукрашенными цветной подсветкой.

6-й день. Хмурый

Узкие окна зала завешены шелковыми красными занавесками, уходящими под бордовые бархатные шторы. Дневной свет пробивается сквозь тюль, расцвечивая помещение алыми бликами. На стенах развешено старинное оружие, в углах застыли фигуры китайских воинов в доспехах девятнадцатого века. В центре зала стоит антикварный стол из красного сандала, вокруг него – стулья с высокими спинками, инкрустированными резной слоновой костью. Девять мужчин молча пьют чай из тонких фарфоровых чашек. Во главе стола самый старший – крупный и жилистый китаец. На другом конце стола двое – таксист Сухой и коренастый Фенг: уже не молодой китаец с широким скуластым лицом и таким же, как у соседа, синим треугольником на шее, замаскированным под орнамент.

Старший, допив чай, отодвигает чашку.

Сухой, дождавшись этого движения, докладывает:

– В списке пассажиров фотографы были и визовый контроль проходили. Мы выдавали им «лицензии» на четыре чемодана. Следующие четыре должны были протащить другие бегуны. Кинолог сообщил, что собака отыскала только один наш чемодан. Другие могли остаться в Кабуле. Бывает, что афганцы распределяют товар по разным рейсам, но в этом случае фотографы должны были предупредить нас.

Старший, покачав головой, тяжелым взглядом обводит сидящих за столом:

– С утра я вынужден был сообщить моему калифорнийскому другу, уже заплатившему нам, что фрукты домой пока не завезли. Рыбак ждет от нас сообщения о доставке сюда первой четверти партии. И нам сейчас предстоит принять непростое решение, которое может привести к тяжелому конфликту с Калифорнией. Рыбак уже выразил свое недовольство и напомнил о наших трехсторонних соглашениях. Мы обещали нашим партнерам: если товар теряется в нашей зоне, мы сами оплачиваем пропавшую часть. Джафар утверждает, что отдал бегунам половину партии, но деньги так и не получил. Найдите этих фотографов и помогите им доставить груз. Или пусть они объяснят, почему товар до Сянгана не долетел. Если они не смогли загрузиться на борт, Джафар должен будет повторить поставку за свой счет. А пока скользкий араб все застопорил. Хотя без нашего прекурсора ему не обойтись, Джафар понимает, что такого чистого товара, как у него, Рыбаку не найти. Поэтому для нас важно уладить эту осечку мирно: если опять случится конфликт, можем потерять канал. – Старший смотрит на коллег, те безмолвно кивают, и он продолжает: – Вы в курсах, но я еще раз напомню расклад, так как, скорее всего, разборок не избежать. Мы все должны гнуть одну линию. Рыбак передал нам четыре миллиона баксов предоплаты за четыреста килограммов товара. Из них два ляма и двести литров нашего прекурсора мы сразу отправили арабам. Взамен Джафар обещал загрузить на два борта по сто кило чистого белого в каждом – это восемь чемоданов. Половину этого мы ждали сегодня в аэропорту, но так и не получили. Вторая часть должна была прилететь следующим рейсом через неделю. Если бы мы все получили, передали бы арабу еще два ляма, а он должен был прислать сюда еще двести кило чистого. Мы же обязывались отправить эти четыреста кило в контейнере через океан. После чего Рыбаку оставалось быё перевести нам еще четыре ляма криптой – это размер нашего навара. Надеюсь, вы все это помните? – Дождавшись подтверждающих кивков от каждого из присутствующих, старший продолжает: – Если товар так и не найдется, Рыбак потребует назад два ляма, которые мы перетащили в Афган и передали людям Джафара, и еще его два ляма, которые приготовлены для оплаты второй половины партии.

– Но бегуны не наши! – замечает тощий тип в яркой шелковой рубахе. – А чей косяк, с того и спрос.

– Эту ходку делали бегуны Рыбака, но они ему безразличны, – отвечает старший. – А за товар, как только его загрузили в китайский самолет, отвечаем мы. Фотографы пропали вместе с товаром, но это не снимает с нас обязательств по выплатам за груз, пропавший в нашей зоне ответственности. Мне удалось договориться с Джафаром и Рыбаком о том, что каждый из нас выделяет по сто тысяч баксов для награды тому, кто поможет найти этих бегунов и вернуть товар или деньги. Все дилеры на двух берегах океана будут вынюхивать, где всплывет эта партия особо чистого. Но пока нам необходимо уладить инцидент так, чтобы мой друг по-прежнему доверял мне. Как и мы, он знает, что самый страшный враг – это бывший друг. Поэтому, если все, кроме меня, выскажутся против возврата денег, я сообщу Рыбаку, что большинство приняло именно такое решение. Тогда он не будет знать, кто лично обделил его и на кого конкретно надо злиться. В этом случае в глазах моего американского друга я останусь его союзником.

Толстый мужчина, отхлебнув чай, возражает:

– Наши разногласия в этом вопросе будут указывать на раскол и ослабление клана. Этим попытаются воспользоваться наши враги. Вспомни, когда после шторма Рыбак не смог выловить часть товара, он приехал сюда на разборку. Ты тогда принял его сторону, и по городу пошли терки о твоей странной зависимости от заморского друга.

– Если тебе не по нраву мой вариант, скажи, как надо сделать? Как было бы правильно? А если не можешь придумать ничего лучше, то и возникать нечего. Но меня коробят твои слова о моей «странной зависимости». Чтобы тебя и остальных не напрягали мои взаимоотношения с Рыбаком и чтобы вы все твердо знали, на чьей я стороне, напомню недавнее прошлое Сянгана. – Старший, увидев, что никто не против, продолжает: – Два века назад, когда Китай производил все необходимое и мало чего закупал за границей, англичане решили, что единственным способом покрыть дефицит своей торговли может стать использование спроса на опиум. Они каждый год увеличивали посевы мака в закабаленной ими Индии. Затем, действуя обманом, хитростью и подкупом, стали завозить опиум в портовые китайские города и менять его на наши товары. А когда мы воспротивились этому, Британия направила сюда свои войска. Мои предки, вооружив своих крестьян, встали на защиту нашего города. Все до единого мужчины моего рода геройски погибли, отстаивая интересы Поднебесной. За период двух войн от индийского опиума и английских пуль погибло больше миллиона китайцев, и несколько миллионов искалечили свои жизни. В результате нашего поражения Макао перешел португальцам, а Сянган – англичанам. Они на военных кораблях везли к нам заразу из Индии, а американцы – из Османской империи. Через морские порты доставлялись десятки тысяч тонн опиума! Они усадили на эту дрянь всю страну, а тех, кто противостоял им, коварно и жестоко уничтожали. В этом зале – все, что осталось от замка моей семьи. Да англосаксы должны мне по гроб жизни!

Толстый соглашается со старшим:

– Моя семья тоже пострадала…

– И наши, – несколько человек кивают головами.

– Мы не забудем о том унижении, – произносит кто-то из потомков пострадавших.

На минуту за столом воцаряется мертвая тишина.

– Мы с вами имеем полное моральное право вернуть англосаксам хотя бы мизерную часть ввезенного тогда товара, – заключает старший. – И если я иду на уступки калифорнийцу, то только из желания сохранить налаженный маршрут. Но я не собираюсь отдавать наши деньги за пропавшую партию! А теперь скажите, кто за то, чтобы вернуть деньги Рыбаку или заплатить за вторичную поставку, но уже своими деньгами?

Старший сверлит бандитов глазами, те молчат – тратиться никто не намерен.

Взгляд старшего останавливается на Фенге:

– Думаю, Мокрый и Сухой справятся с этим делом.

Поняв, что босс выбрал его, Фенг предполагает:

– Если бы фотографов взяли в Кабуле, то и товар остался бы там. Может, бегунов закрыли уже здесь, после визового контроля?

– Выясняйте, – кивает старший. – А эти мутные фотографы должны все свалить на арабов или взять косяк на себя. Если не получится – ликвидация.

– Нужна наводка из отелей, – просит Фенг.

Старший смотрит на тощего, тот обещает:

– Если фотографы поселились в любом китайском отеле, мой человек из Департамента статистики наведет…

– И пусть обязательно удалит данные с сервера, чтобы никто больше не смог вычислить этих бегунов.

– Обойдется подороже, но он сделает.

– И знайте, – предупреждает старший, – по договоренности с Рыбаком мне придется подсказывать ему о косяках его людей и сообщать, где их искать.

– А он сообщит, если найдет их первым? – спрашивает Сухой.

– Должен. Рыбак тоже считает, что Джафар получил деньги и теперь по-любому обязан поставить товар!

– А что нам важнее получить: деньги или товар? – интересуется Фенг.

– Вам напомнить, какой ценой нам достался этот маршрут? – старший хмуро смотрит на банду. Все молча переглядываются. – Трое наших сложили головы… Но следует помнить, что важнее всего – сохранить трафик. Сделайте все гладко, чтобы бизнес продолжал работать без остановок. Только так мы сможем вернуть долги англосаксов за вывезенные отсюда ценности во времена опиумных войн.

***

В белом махровом халате и в прекрасном расположении духа Руслан сидит перед телевизором, переключая каналы. Пощелкав пультом, он оставляет новости на английском.

Антон, развалившись на диване с планшетом, что-то с интересом читает, потом откладывает планшет и поднимается, разминая сутулую спину:

– Давай решать, куда спрячем деньги – не таскать же их везде за собой.