Визит

Алексей.

А много там королей?

Никита.

На каждую землю по королю. А в Туречине султан… он все одно – король, а султаном прозывается… И вера у них турецкая.

Алексей.

И языки у них у всех разные?

Елена Дмитриевна.

Насмотрелась на них за границей…

Прасковья.

Я думаю, Елена Дмитриевна, за границей за этой все иначе, как у нас?

Елена Дмитриевна (с презрением).

Какое же сравнение, Прасковья Петровна! Там вы выезжаете туда, сюда, и все это так деликатно. А здесь что? Здесь всякий считает себя тебе равным, норовит на твой счет сказать что-нибудь этакое… язвительное, а там все решительно из-под политики.

Прасковья.

Хоша я, Елена Дмитриевна, воспитанья большого не получила, а все это очень хорошо понимаю. У нас в доме теперь лакеи никому проходу не дают, все как бы в насмешку, да как бы все в критику…

Елена Дмитриевна.

Конечно, и там есть критиканты, без этого нельзя же…

Прасковья.

Опять же, вот я вам что доложу: охальства у ихнего брата, у лакея, очень много…

Алексей.

Это нам все равно! Я свою часть знаю! Барыня говорит: ты, говорит, Алексей, хмелем занимаешься, а я на тебя не огорчаюсь. Вот оно что! Например, сто персон кушают: тут ума много нужно – где, как, что… а я могу! и насчет сервировки, и насчет услуги – все могу. Нонче, матушка Прасковья Петровна, нет настоящих лакеев, нету их! Нонче лакей барину тарелку подает, а сам выше себя понимать хочет… Сделал бы он это при покойнике, при Прокофье Абрамыче… в землю бы его живого покойник зарыл – и стоит! Ежели господин кушает, ты должен, чтобы все в настоящем виде, стрелой летать должен… фить, фить! (Ходит по комнате и делает разные жесты).

Елена Дмитриевна.

Вообразите, Прасковья Петровна! Никак не могу его отучить, – только у него и слов, как господа кушают! Не все ли равно как я, как…

Алексей.

Далеко! Как настоящие господа – нельзя!..

Елена Дмитриевна (с презрением).

Да что с тобой, дураком, говорить…

Алексей.

И я полагаю, что молчать лучше…